– Правда? Это он про то, что станет богатым как Крез? Нет, неправда. Ни капельки. Я посмотрела на него. – Конечно, рада. Вы рисковали, много работали, и я рада, что все это не зря. – А что, если бы все случилось по-другому? Если б я все потерял: деньги, собственность, даже свободу? Меня вдруг окатило холодом, точно тень накрыла тревожным предчувствием. Будто то, что он описал, – потеря всего, даже свободы – и должно было случиться. – Вы бы остались со мной, если б у меня не осталось ни цента? – продолжал он. – Или хладнокровно бросили бы и пошли дальше? – Смешной вопрос, – отозвалась я. – Что бы изменилось для меня, даже потеряй вы все деньги? – Для большинства людей здесь изменилось бы все. Их бы сразу и след простыл. – Они ваши подчиненные, а не друзья. Ваши настоящие друзья останутся с вами. Эван очень серьезно посмотрел на меня. – Так вы мой друг? – тихо спросил он. – Думаю, да. Просто друг? Вот как он обо мне думал? Только все в нем – глаза, выражение лица – говорило об обратном: его тянуло ко мне точно так же, как и меня к нему. Неужели я могла так ошибаться? Даже самый профессиональный лжец в мире, даже социопат не смог бы подделать эти эмоции. Или мог? Он поднял голову: к нам приближался Малик Андерсон. – Привет, Малик. Вы с Джейн знакомы? – Конечно, я знаком с новой обитательницей коттеджа в Торн Блаффсе. Мы несколько раз виделись. – Малик тепло улыбнулся мне. – Как вам вечеринка, наслаждаетесь? – Да, здесь прекрасно. – Нам нужно поговорить, – обратился он уже к Эвану. – Я только что получил сообщение от людей Сарояна. – Какие-то проблемы? – Эван тут же вскочил на ноги. – Пара вопросов к списку условий. Ничего серьезного, но лучше разобраться сейчас. В лагере телефон хорошо ловит. Простите, Джейн, но придется его украсть, – покаянно развел руками Малик. – Понимаю. А где дети? – бросив взгляд в сторону его места, удивилась я. – К грилю убежали, за бургерами. – Тогда лучше пойду посмотрю, как они. – Я тоже поднялась на ноги. – Передайте, что шоу скоро начнется, – сказал Эван. – Уже почти стемнело. – И вместе с Маликом они направились к белому организаторскому шатру, поставленному у воды. Я начала пробираться через толпу и столкнулась с Отисом: как он ухитрился уместить на картонный поднос такую гору еды? – Ты куда? – удивился он. – Я только раздобыл нам ужин. – Скоро запустят фейерверки, хочу забрать девочек. – Отличная идея, а то травкой пахнет отовсюду. Музыка стала громче, звучал национальный марш Сузы, грохочущий, максимально патриотичный – и близко не стоящий с Аретой Франклин. Вокруг все ходили туда-сюда, переговариваясь межу собой в ожидании. По дороге к фудкорту с грилем, размещенному сразу за тропинкой к парковке, мне помахала женщина, как раз спускавшаяся по ней. И я ее откуда-то знала. – Эй, привет! Извините! – крикнула она, и, когда незнакомка подошла ближе, я поняла, что обозналась; просто женщина мне кого-то напоминала. Она была одета как для какого-нибудь модного приема, а не для калифорнийского пляжа с его холодными ветрами: короткое льняное платье без рукавов, босоножки на высокой платформе – да и бледно-розовый прозрачный шарфик на шее служил частью наряда, а не источником тепла. – Извините, – повторила она. – Не подскажете, где мне найти Эвана Рочестера? – Только что его видела. Он направлялся к шатру организаторов. – И где это? Я спешу. Мне надо быть на другом мероприятии в Купертино. – Что ж, это объясняет ее наряд. – Идите дальше к воде, там увидите верхушку белого шатра. – Вы уверены, что он там? Ее властный безапелляционный тон вызвал у меня мгновенное и отчетливое чувство антипатии. – Нет, не уверена, – отрезала я. – Но даже если нет, его легко заметить. Он высокий, с темными кудрявыми волосами… – Я прекрасно знаю, как он выглядит. Теперь в ее голосе звучала собственническая нотка, отчего моя неприязнь только усилилась. И очаровательная внешность женщины совсем не помогала: изящная, грациозная, с блестящими темными волосами, подчеркивающими овал лица и миндалевидные темные глаза. – Отлично, – ответила я. – В таком случае без проблем отыщете. Она слегка склонила голову набок, изучая меня. – Вы же не из его компании, верно? – Нет. – Так с кем же вы тогда? Из «ВиСи»? Или «Хагерсли Бразерс»? – Нет, – коротко ответила я. – Я сама по себе. Она прищурилась, явно разрываясь между любопытством и подозрением. Оставшийся краешек солнца, ярко вспыхнув, скрылся за горизонтом, и с воды подуло прохладой. Женщина зябко повела плечами. – На пляже настоящий мороз. – Вечером всегда так. Если нормально одеться, то совсем не холодно. Она снова наклонила голову. – Да. Что ж, спасибо за помощь. – Женщина отвернулась, уже делая шаг к воде, и в этот момент порыв ветра подхватил ее затрепетавший тонкий шарф, открывая длинную шею, где почти у затылка, на загривке, темнело родимое пятно. Уродливое, большое. Пурпурно-красного цвета, в форме параболы и слегка сморщившееся. Или нет, не родимое пятно. Скорее похоже на шрам. Может, от ожога? Она явно хотела его скрыть, потому что торопливо дернула шарф обратно и потуже завязала концы и только потом пошла дальше. Я наблюдала, как она с трудом пробирается по песку на этих смехотворно высоких каблуках. Кто-то выкрикнул ее имя, и она обернулась. Было похоже на «Лауру». Или «Лану». Ветер унес большую часть звуков. Но оно совершенно точно начиналось на «Л». Раздалось громкое шипение. И тут белая змея взлетела в небо и взорвалась, осветив темное небо над океаном белыми сверкающими хризантемами. – Отис? – На обратном пути водителем назначили меня. Девочки, объевшись чипсами и фастфудом вместе с украдкой раздобытым пивом и устав от внимания, крепко спали на заднем сиденье, да и Отис уже клевал носом. – А? – пробормотал он. – Поздно вечером приехала женщина, ей около тридцати, очень хорошенькая, с короткой стрижкой, волосы темные. И одета была по-вечернему, не для пляжа. – Не заметил… – Ее звали как-то то ли Лаура, то ли Лана, и на шее сзади шрам. Он озадаченно повернулся ко мне: – О чем ты вообще говоришь? – О девушке, которая искала Эвана. Я подумала, может, это она послала ему те тюльпаны. – Какие тюльпаны? – Ну помнишь, когда Эван обустраивал новый офис, прислали вазу с белыми тюльпанами, огромный букет еще не распустившихся цветов?