«Нет. Скоро узнаешь. Бесплатный совет: всегда проверяй старые сообщения». «В каком смысле? Ты мне писал, а я не ответила?» Тишина. Я написала снова: «Что ты имел в виду про сообщение?» И опять тишина, так что я написала еще несколько сообщений: «Серьезно, Рик. Какие новые доказательства? Давай поговорим». «Не игнорируй меня! Давай поговорим, я хочу помочь». Полная тишина. Беатрис Торн Блаффс, 17 декабря Вечер Я помню. Тогда я прыгнула вниз с лестницы в руки Марии Магдалины, и она не дала льву разорвать меня. Но он все же отвез меня в подземелье, где толстая смотрительница кормила меня ядом через трубочку, поэтому я тоже растолстела. Точно рыба-иглобрюх, которую поймал тогда Рикки, с ядом внутри. А когда я вернулась из подземелий домой, то начала прятать яд в туфлях, и теперь я уже не такая раздутая. Я уже доела свой крабовый салат, и Аннунциата вернулась. Как образцовая узница, я позволила отвести себя наверх и легла подремать. Теперь я снова проснулась, лежу с открытыми глазами и смотрю на стену перед кроватью. Проверяю, что девчонки там больше нет. Она больше не смотрит на меня и не влезает в мои сны. Я поднимаюсь и иду в гардеробную, сажусь за столик и наношу помаду. Это Ив Сен-Лоран, «Праздник роз». Она пристает к зубам, точно кровь девчонки в тот день. Но она не красная, как кровь, а поблескивает розовым и очень милая. – Привет, Беатрис! С годовщиной! В зеркале за моим лицом появляется еще одно. Тонкие брови, короткие черные волосы с одной стороны и длинные с другой, нос с небольшой горбинкой. – Господи, ты что, меня не узнаешь? Я Кендра! Кендра Хейман! Я помню. Она привозила мне платья после того, как на мою кредитную карточку наложили заклятье. Раньше этот нос с горбинкой был проколот. – Дырки еще остались, – заметила я. Она усмехается и указывает на три дырочки в ноздре. – А, ты об этих? Да, я вытащила рубиновые гвоздики. Жду, пока зарастут, и сделаю пирсинг носовой перегородки. – Она все говорит и говорит. – Многое тут изменилось, как я погляжу. Рэймонда нет, да? И Сесилии, и Лоренса Чу? Но ваш новый повар, Отис, похоже, просто душка. В дверном проеме позади нее я вижу тень. Тень моего тюремщика. Руки у него скрещены на груди. Кендра тоже мельком оборачивается. Он привел ее сюда, чтобы у него был свидетель, Би Джи, – говорит мне голос Рикки. – Чтобы у него было алиби. Да. Его алиби, чтобы он мог скрыть свои коварные планы. Но я не дам им понять, что я все знаю. – А ты сильно похудела, да, крошка? – преувеличенно жизнерадостно болтает тем временем Кендра. – Выглядишь великолепно! Ты же у нас супермодель, а? Ну-ка, развернись немного. Я послушно сажусь к ней спиной, и она поднимает мои волосы обеими руками. – Какие же у тебя роскошные волосы, Беатрис! И так отросли. – Они падают золотистыми крыльями мне на спину. – Только какие-то веточки запутались. Ты что, была в лесу? Я испуганно оглядываюсь на дверь, но там уже никого нет. – Не переживай, Аннунциата использует хороший очищающий шампунь. Я пока осмотрю шкафы, выберу пару платьев. – Кендра оглядывает меня сверху вниз. – Льдисто-голубой. Холодные тона всегда были твоей палитрой. Твой сезон определенно зима. И вот я сижу, откинув голову в самую большую раковину, а толстые пальцы Аннунциаты втирают шампунь. Горячая вода смывает пену, и Аннунциата расчесывает мне волосы, но не аккуратно, как с утра, щеткой, – теперь зубцы расчески впиваются в кожу. От фена вокруг поднимается горячая буря. Большие горячие бигуди устраиваются на моей голове в гнезда. Я манекен. Они могут делать со мной что угодно. Кендра открывает косметичку и наносит мне на лицо основу. Затем рисует мне стрелки, превращая мой взгляд в кошачий, и красит мне веки. А потом стирает с губ помаду и наносит другую, тоже розовую, но потемнее. Затем снимает горячие бигуди и снова включает фен. Наконец закончив, показывает мне два голубых платья на вешалках, сначала поднимая одно, потом другое: – Определенно выбираем платье от Александра Маккуина, асимметричный подол снова в моде. Аннунциата развязывает халат и помогает мне надеть шелковое белье. Сейчас отлив, Беатрис, – шепчет Мария. – Прислушайся, Беатрис. У тебя мало времени. Светло-голубой шелк окутывает меня, холодный, точно ледяной дождь, и подол платья стекает по бедрам, точно тающий лед. Теперь Кендра выбирает туфли, заставляя подставки ездить по кругу без конца. Ты пустила ее к туфлям?! – вопит в голове голос Рикки. – Ты совсем чокнулась, Бити Джун? Она же найдет яд! Но Кендра выбирает босоножки на высоком каблуке, в них никакого яда быть не может. – У тебя такие прекрасные ступни, Беатрис, – говорит она мне. – Такие длинные, аристократичные. Аннунциата опускается на корточки, помогая мне надеть босоножки. На запястье защелкивают поблескивающий браслет. – О мой бог! Ты выглядишь сногсшибательно, Беатрис! Только посмотри на себя. – Кендра поворачивает меня к тройному зеркалу в полный рост; я вижу свое накрашенное лицо и бело-золотистое облако волос. Тело будто все в сапфирах, они стекают ручьем. Браслет на запястье сжимается сильнее. Ведьма наложила на него свои чары. Сжав пальцы вместе, я стаскиваю браслет с руки и кладу на столик. – Да, ты права! Вместе с серьгами получается безвкусно. – Кендра начинает собирать свою косметичку и бигуди. – Тебе правда стоит вернуться к работе, детка. У тебя есть шанс. Ты можешь вернуться на вершину как нечего делать. Глупая девчонка. О чем она говорит? Я Беатрис Мак-Адамс, я самая известная. Я та, кто в конце всегда надевает белое. Меня нельзя заменить. А тебя заменят, – шепчет Мария. – Девчонка Лили. Ты слышала ее голос прошлой ночью. А сегодня ты видела ее лицо. – Нет! – Что ты сказала, детка? – поднимает голову от своих вещей Кендра. Он избавится от тебя сегодня, Беатрис, – шепчет голос Марии. – Ты слышала это. – Беатрис, что-то не так? – спрашивает Кендра.