– Она ничего не стоила. Все равно бы отправилась на помойку. – Но у тебя был оригинал? – Да, однажды. Но к тому моменту, когда Лилиана приехала, я уже продал его. – Я тебе не верю. Он смотрел на меня так, что мне становилось страшно. – Я думаю, Беатрис знала о вас с Лилианой. И увидела сходство с портретом – с настоящим портретом, – поэтому и разрезала его. – Я едва могла дышать, но заставила себя продолжить: – И еще я думаю, что на Лилиану напала тоже Беатрис. Тот шрам на шее, который она все время пытается скрыть. – Да, ее покусал соседский питбуль. Она очень его стесняется. – Не похоже на собачий укус. Его лицо стало чернее ночи. – Что, во имя господа, ты хочешь сказать? – Очень похоже на человеческий укус. Будто кто-то напал на Лилиану и вцепился зубами. Он в бешенстве развернулся, собираясь уйти, но, сделав шаг, остановился. Потом обернулся. – Знаешь, ты иногда сильно испытываешь мое терпение. Меня охватил гнев. – В самом деле? – Да. Поддаешься своему воображению, видишь призраков, придумываешь отношения, которых нет. Вообще придумываешь всякую чушь. – То, что есть между вами с Лилианой, я не придумала. Беатрис это тоже заметила, и тем или иным образом это привело к ее смерти. Эван потряс головой. – Не собираюсь это больше обсуждать. Я рассказал тебе все. Сейчас ты можешь либо пойти со мной и забыть весь этот бред, и мы чудесно поужинаем, или можешь вернуться в отель. – Докажи, что я ошибаюсь, – сказала я. – Если ты не собираешься оставаться у Лилианы, приходи в мой номер. – Мы засядем на всю ночь! Сейчас финишная прямая, эта сделка может состояться практически завтра утром. – В таком случае приходи утром. Неважно, в какое время. Если ты не придешь, я буду знать, что ты с ней. – Я не очень хорошо отношусь к ультиматумам. – А я не очень хорошо отношусь ко лжи. – Теперь меня уже всю трясло от гнева. – Я вызову тебе машину. И попрошу кого-нибудь из офиса забронировать тебе обратный билет на завтра. – Я сама в состоянии заказать себе билет. – В ярости развернувшись, я ушла. И шла, пока роскошные анфилады залов не остались позади, а я не оказалась у главного входа в замок. В фойе колени задрожали, я оперлась на стену, чтобы не упасть. Ярость уступила место оцепенению. Взяв себя в руки – достаточно, чтобы выйти на улицу, – я сказала стюарду, что мою машину уже вызвали. Через несколько мгновений у входа мягко затормозил черный «Шевроле» и отвез меня обратно в отель. Уже стемнело, за тонированными стеклами автомобиля фары встречных машин сливались в призрачную дымку. «Ты видишь призраков. Поддаешься своему воображению». Тот блеск огонька в бухте. Крик ночной птицы, от которого кровь стыла в жилах. Белесая фигура за стеклянными дверьми моего коттеджа. «Придумываешь отношения, которых нет». Может ли так быть? Приехав в отель, я поднялась в свой номер. Стянув арендованное платье, я убрала его обратно в чехол, а потом стерла с лица макияж. Что, если я сама придумала всю эту историю? О красивой, но безумной жене, которая вообще потеряла рассудок, увидев мужа с другой женщиной – той, что напоминала висевший в комнате портрет. О жене, которая потом яростно набросилась на ту, другую женщину. И вонзила зубы в ее изящную длинную шею. А потом кромсала портрет, так похожий на нее. Историю о жене, с которой нельзя было развестись, не навредив своим планам стать несметно богатым, и которую собственный муж держал взаперти, пока она не захотела покончить с собой. Или, возможно, пока не погибла от его рук. Возможно ли, что я сложила кусочки в неправильную картину? И все можно было объяснить иначе? Мне вспомнилось детство, когда я мечтала, чтобы мертвые не умирали по-настоящему. Чтобы они возвращались – в виде привидений, мумий или гремящих костями скелетов. Да хотя бы и вампирами. Неужели это мое воображение до сих пор вызывает призраков и вампиров в реальность? Нет. Я в это не верю. Вытащив телефон, я забронировала себе билет на утренний самолет. Самый ранний и дешевый рейс. Чартер «Авиалиний Аляски». Я знала, что скоро придет боль от жестокого разочарования. И также знала, что не закончила искать ответы. Головоломка еще не сложилась до конца. Беатрис Торн Блаффс, 17 декабря Вторая половина дня Я прохожу мимо джакузи на террасе и спускаюсь по ступенькам. Мне бы хотелось идти быстрее, но на высоких каблуках не получается. Спускаюсь и иду дальше, к заросшим мхом ступенькам, ведущим к деревянному коттеджу. Мне очень страшно, вдруг колдун Гектор меня поймает, но его нет. Обхожу коттедж и дергаю на себя одну из стеклянных дверей. Передо мной кровать, на которой я видела своего тюремщика с подпрыгивающей на нем девчонкой Лили. А на тумбочке стоит старый телефон. Поднимаю трубку: ничего. Но я помню, как оживить его: шевелю провод, очень аккуратно, и в трубке раздается гудок. Набираю номер Рикки и слушаю. Знаю, что брат не ответит: он больше не поднимает трубку, только перезванивает. Раздается его голос, записанный для автоответчика, и короткий пикающий звук. Я начинаю говорить, и мой собственный голос звучит все выше и выше, пока не начинает казаться очень далеким. Оставив сообщение, которое как часть плана велел произнести Рикки, я вешаю трубку. Потом подхожу к зеркалу на стене над заложенным камином. Мне хочется снова увидеть себя, убедиться, что я – Беатрис Мак-Адамс, самая известная и самая красивая. Вглядываюсь в потемневшее старое зеркало – и кричу. На меня смотрит привидение. Привидение с большими запавшими глазами и черной пропастью рта. Я вижу белые волосы, призрачные, парящие вокруг головы мертвым облаком. Пятясь и дрожа, я отступаю; меня бьет сильная дрожь. Голос Марии мягко нашептывает мне слова, точно молитву: Видишь, Беатрис? Такой ты и будешь всегда. Когда он от тебя избавится. – Не-е-ет! – вырывается у меня вопль. Она лжет, Беатрис, – убеждает меня другой голос, юной девочки, которую звали Бити Джун. – Такой ты будешь, когда выполнишь план. Ты станешь призраком, Бити Джун. Лжешь, лжешь, лжешь! – скрипит Мария.