– Да, наверное… Так мы всю ночь и просидели как на иголках. Отис слишком нервничал, чтобы готовить, поэтому отмокал в спа снаружи, распивая водку и закусывая кукурузными чипсами с чили. Выглянувшая из комнаты София разогрела в микроволновке замороженные эмпанадас и ушла обратно к себе, хлопнув дверью. Мне есть не хотелось совершенно, так что я просто продолжала как одержимая листать новости. Слухов о том, что нашла полиция, было множество: говорили, что это или кинжал, или складной нож, или японский резак для разделки суши, весь в засохшей крови. Или не в крови, а всего лишь с парой капель на рукоятке. Еще там могли найти отрезанный палец, или руку, или нижнее белье, или расчлененное тело. Постоянно показывали, как Айзек Дендри, мужчина с лицом патриция и седыми, стального цвета волосами ныряет в черный внедорожник. Идеальный актер для роли адвоката защиты. Телефон разрывался от сообщений и звонков: журналистов, друзей, даже людей, с кем я уже сто лет не общалась. Уэйд и Кейко тоже позвонили. – Мы с ума сходили от беспокойства! – Детка, езжай обратно в Нью-Йорк, прямо сейчас! Я не шучу. – Тут Уэйд с Кейко были единодушны. – Не могу, – вздохнула я. – Меня, вероятно, вызовут на допрос, а если я улечу в Нью-Йорк, это привлечет внимание. Сейчас я этого не вынесу. – Ну тогда уезжай куда-то еще, где безопасно. – Я в безопасности. У меня есть подруга в Кармеле, которая меня в крайнем случае приютит. Или я могу поехать к тете и пожить у нее немного. – Какой тете? Ну конечно, они еще не знали. Я вкратце рассказала о том, как нашла тетю Джоанну. – Я могу взять машину в аренду и быть там уже через семь часов. Они заставили меня пообещать, что, как только адвокаты разрешат, я уеду из штата. Я ответила, что если без этого никак не обойтись, то да, придется, и более-менее их успокоила. Малик Андерсон заехал следующим утром и собрал нас всех на выходящей на задний двор террасе, с видом на гряду холмов. – Сначала хорошие новости. Улики серьезные, но все еще косвенные. Айзек вполне уверен, что сможет добиться изменений и будет обвинение не в убийстве, а в рукоприкладстве. В таком случае Эван сможет внести залог. – То есть его отпустят домой? – Да, но не раньше понедельника, потому что по выходным такие вопросы не решаются. И, вероятно, ему придется носить браслет для слежения. – Так косвенные улики означают, что тело не нашли? – спросил Отис. – Нет, тело не нашли. Только нож с ДНК. Еще волосы и кусочки одежды с кровью. Все отправили в лабораторию ФБР на экспертизу. – Где они нашли их? У башни? – спросила я. – Нет, где-то ближе к главному дому, в какой-то подземной шахте с лестницей. Та винтовая лестница, ведущая вниз, в люке за коттеджем. – Скоро будет больше информации, – продолжил Малик. – Вы, наверное, уже слышали в новостях, что Беатрис оставила сообщение брату перед самой смертью. – Ага, – фыркнул Отис. – Айзек его слышал. Говорит, что оно весьма дискредитирующее. Но есть и смягчающие обстоятельства. – Что это еще значит? – требовательно спросила София. – Это означает, что все не так плохо, как кажется, – пояснила я. – Да, именно так, дорогая, – согласился Малик. – Беатрис, скорее всего, перестала принимать свои лекарства – около месяца назад Эван нашел спрятанные в туфлях таблетки, с ним был адвокат, независимый свидетель. Эван сразу же сообщил ее психиатру и мне. Без таблеток у нее, вероятнее всего, начались параноидальные галлюцинации. Она могла слышать голоса, хотеть навредить себе или другим. – Так это правда! – воскликнул Отис. – Она все-таки сама утопилась! – По крайней мере, достаточно оснований для сомнений. – И нам не придется давать показания. – Вас вызовут на допрос. – Малик чинно сделал глоток минеральной воды. – Вопросы могут быть непростые. Отис, они знают, что ты отвез картину на хранение в Сан-Хосе в тот день, когда исчезла Беатрис. Модильяни стоимостью в миллионы долларов. Отис снова побледнел. – И что? Это же была его картина, нет? – Не совсем. Она была частью совместного имущества Эвана и Беатрис, он использовал портрет как обеспечение для большого займа, но без ее согласия. Он подделал ее подпись на договоре. Более того, Модильяни оказался подделкой. Меня бросило в холод. – Черт, – выдохнул Отис. – Ведь я знал, что что-то не так. Я в полной заднице. Меня арестуют. – Вероятнее всего, тебя заставят дать показания против него. И тебя, Джейн, тоже. – Только потому, что она с ним спала? – спросила София. Если Малик и был удивлен, то никак этого не показал. – Тут кое-что другое. Джейн, Ричард Мак-Адамс утверждает, что Эван напал на него, угрожал ему, чтобы он ничего не рассказывал. Говорит, что ты прикрывала его. Есть запись с камер наблюдения у больницы, в поддержку его заявления. – В каком смысле? – София пораженно уставилась на меня. – Однажды ночью в Торн Блаффс вломились. Это был брат Беатрис. Он упал и разбил голову и потребовал, чтобы твой отец мне позвонил. Эван мне позвонил, и я отвезла Ричарда Мак-Адамса в больницу. Отис вытаращился на меня. – С этим разберемся позже, – решил Малик. – К допросу мы вас всех тщательно подготовим. – Вы скажете нам, что говорить? – уточнила София. – Не совсем. Мы не хотим, чтобы кто-либо из вас лгал, так что просто поможем избежать того, что только ухудшит ситуацию Эвана и вашу собственную. – Взглянув на свой «Ролекс», он добавил: – Еще одна хорошая новость в том, что вы все завтра возвращаетесь в Торн Блаффс. – И я тоже? – воскликнула София. – Мне не придется ехать к бабушке? – Прости, дорогая, но нет. Органы опеки не позволят тебе остаться с отцом. Тебе придется уехать до его возвращения. – Но это нечестно! Я не хочу уезжать! Я отказываюсь! – Боюсь, мы больше ничего не можем сделать. – Малик встал и ободряюще улыбнулся. – А теперь оставляю вас в умелых руках Кэрри Хорват. Я тоже встала. – Я не… – взглянув на Отиса, я поправилась: – Мы не можем позволить себе такого адвоката. – Обо всем уже позаботились. Для мистера и миссис Сандовал тоже. – В смысле, Эван платит? – уточнил Отис. – Да. – Тогда он уже банкрот, – пробормотал Отис. – Господи… – Можно его увидеть? – спросила я. – Он не хочет, чтобы кто-либо приезжал. Но Эван может вам позвонить, и очень скоро. Позвонил Эван только к вечеру. Связь была ужасной, а из-за непрерывного гвалта у него на заднем фоне мы его почти не слышали. – Ты как, справляешься? – спросила я. Что за глупый вопрос… Но мне столько нужно было сказать и спросить, что я не знала, с чего начать. – Переживу. – Голос у него был вымотанный. – Как вы? Дом нормальный? – Куда больше, чем нужно. – София держится? – В какой-то степени. Она расстроена, растеряна и очень злится из-за того, что ее отправляют к бабушке. – Тут ничего не поделать. – Голос его зазвучал тише и отчетливей: – Ты же не веришь тому, что говорят?