— Еще бы, я даже помню, что ваш отец рассказал нам ее на этом самом месте. — Да. И он мне сказал: «Дитя мое, когда я буду на небе, я тебе его пришлю». И вот он умер и меня посетил «Ангел музыки». — Я так и думал, — серьезно произнес молодой человек, растроганный тем, что она, как он понял, приписывает свой недавний успех благословению покойного отца. Кристина как будто слегка удивилась тому хладнокровию, с которым виконт принял её рассказ о посещении «Ангела музыки». — Что вы хотите этим сказать? — спросила она, наклоняясь к нему так близко, что ему показалось, что она хочет его поцеловать, между тем, как на самом деле она только хотела заглянуть ему в глаза. — Я хочу сказать, — ответил он, — что для того, чтобы человек мог петь так, как вы пели в тот вечер, нужно, чтобы с ним произошло какое-нибудь чудо, чтобы само небо подарило его такими божественными звуками. И потому я верю, что вы слышали Ангела музыки, Кристина. — Да, — торжественно сказала она, — я слышала его у себя в гримерной, где он каждый день давал мне уроки вокала. Она сказала эти слова таким странным, вдохновенным тоном, что Рауль взглянул на нее с беспокойством, как смотрят на больную, рассказывающую о своих галлюцинациях. — В вашей гримёрной? — машинально повторил он. — Да, — и не я одна его слышала… — Кто же еще? — Вы, мой друг. — Я! Я слышал Ангела музыки? — Ну, да! В тот вечер, когда вы слышали у меня в комнате мужской голос, это говорил он. Только я думала, что я одна его слышу. Потому я так и была удивлена, когда узнала, что вы тоже можете его слышать… Рауль внезапно расхохотался. В эту самую минуту тучи рассеялись, и показавшаяся луна облила их бледным, ласкающим светом. Кристина была возмущена, её обыкновенно кроткие глаза теперь метали молнии. — Я не понимаю вашего смеха. Вы все еще думаете, что со мной говорил мужчина? — Само собой, разумеется, — ответил молодой человек, сбитый с толку её решительным тоном. — И это говорите мне вы? Вы, мой друг детства, любимец моего отца!? Я вас не узнаю, Рауль! Но, что же вы подозреваете, что? Я честная девушка, виконт. Если бы вы вошли в гримерную, вы бы убедились, что там никого нет. — Я это знаю. Когда вы вышли, я сейчас же вошел в гримерную и убедился, что там никого не было. — Видите, я права! Следовательно… Виконт призвал на помощь все свое мужество. — Следовательно, над вами кто-нибудь смеется. Она громко вскрикнула и бросилась бежать. Он, пытался остановить ее, но она на ходу крикнула ему: «Оставьте меня, оставьте!», и скрылась. Рауль вернулся в гостиницу усталый и печальный. Узнав, что Кристина поднялась к себе и сказала, что не будет обедать, он кое-как пообедал и тоже ушел в свою комнату. Но ему не удавалось заснуть. Рядом, в комнате Кристины, все было тихо. Что она делала? Спала? Мечтала? О чем, или вернее о ком? Мысли его путались. Странный разговор с Кристиной окончательно сбил его с толку. Он не столько думал о самой Кристине, сколько о чем-то «окружающем» ее, таком таинственном, сказочном и неуловимом, что у него кругом шла голова. Часы медленно ползли один за другим, как вдруг, приблизительно около половины двенадцатого, в соседней комнате раздались легкие шаги. Значит, Кристина не спала! Не отдавая себе отчета в том, что он делает, молодой человек, стараясь не шуметь, поспешно оделся и стал ждать. Сердце его тревожно билось; он был готов на все. До него донесся скрип отворяемой двери. Он тихонько приоткрыл дверь своей комнаты и при свете луны увидел белый силуэт Кристины. Она пошла по коридору и стала спускаться по лестнице. В один момент он тоже был у перил лестницы. До него долетел голос хозяйки: «Не потеряйте ключ»! Затем послышался стук отворяемой и опять закрываемой двери и все затихло. Рауль бросился в свою комнату и распахнул окно. Белая тень Кристины двигалась по пустынной набережной. У самого окна возвышалось большое развесистое дерево. Рауль, недолго думая, ухватился за его могучие сучья и в одну минуту был на земле, к великому удивлению хозяйки, которая не могла потом понять, каким образом он выбрался из комнаты. Можно поэтому судить, каков был её испуг, когда наутро в гостиницу принесли полуживого, окоченевшего виконта, случайно найденного без чувств на ступенях главного алтаря кладбищенской церкви. При помощи Кристины ей скоро удалось привести его в чувство, и при виде очаровательного личика своей прежней приятельницы, ему сразу стало легче. Что же произошло? Несколько недель спустя, когда известная драма в Гран Опера вызвала вмешательство судебных властей, судебный следователь Мифруа, допрашивая виконта де Шаньи, коснулся, между прочим, событий вышеупомянутой ночи. И вот что им было записано: Вопрос. — Мадемуазель Даэ не видела, как вы спустились по дереву из своей комнаты? Ответ. — Нет, милостивый государь, тысячу раз нет. Между тем я следовал за ней по пятам, даже не стараясь ступать беззвучно. Наоборот, у меня было одно желание, чтобы она обернулась и заметила меня. Я не мог не сознать, что мое поведение некорректно и быть в роли шпиона недостойно моего имени. Но она, казалось, меня не замечала. Она прошла до конца набережной, потом вдруг повернула назад, и в то время, как на церковных часах пробило три четверти двенадцатого, стремительно направилась к кладбищу. Вопрос. — Кладбищенские ворота были открыты? Ответ. — Да, но это необычайное обстоятельство, по-видимому, нисколько не удивило мадемуазель Даэ. Вопрос. — На кладбище, никого не было? Ответ. — Я, по крайней мере, никого не заметил. Между тем ночь была лунная и благодаря выпавшему снегу, было совсем светло. Вопрос. — Может быть, кто-то прятался за могилами? Ответ. — Нет. Все могилы были настолько низки и занесены снегом, что от них были видны только одни кресты. Кроме нас никого не было. Церковь стояла залитая каким-то особенным, прозрачным лунным светом. Вопрос. — Вы вообще суеверны? Ответ. — Нет, я просто человек верующий. Вопрос. — Как вы были тогда настроены? Ответ. — Я был совершенно спокоен и отдавал себе отчет в том, что происходит. Сначала, конечно, ночная прогулка мадемуазель Даэ меня несколько смутила, но видя, что она пошла на кладбище, я подумал, что мадмуазель хотела еще раз побывать на могиле отца, и успокоился. Меня только удивляло, что она не слышит моих шагов, так как снег хрустел у меня под ногами. Думая, что она погружена в воспоминания об умершем, я не хотел ей мешать, и остановился в нескольких шагах от нее. Она опустилась на колени и стала молиться. В эту минуту пробило полночь. Когда часы ударили двенадцатый раз, Кристина подняла голову, устремила глаза к небу и с протянутыми вперед руками так и замерла в непонятном для меня экстазе. Но не успел я задать себе вопрос: что с ней? как я в свою очередь насторожился и растерянно оглянулся по сторонам: кто-то невидимый играл на скрипке. Но как играл! Что? Это было то самое «Воскресение Лазаря», которое нам в детстве играл отец Кристины, но никогда, ни раньше, ни после этого, я не слышал такой игры. Казалось, это играл не человек; такие чарующие небесные звуки недоступны земле. Так мог играть только «Ангел музыки», о котором говорила мне Кристина. Зачарованный этой дивной, волшебной мелодией, я потерял всякое представление о действительности и ждал, что вот-вот отпадет могильный камень и передо мной встанет Даэ. Но вот музыка прекратилась и я понемногу стал приходить в себя. Вдруг с той стороны, где были сложены черепа, до меня донесся легкий шорох. Вопрос. — Ага! Вы услышали шорох? Ответ. — Да. Мне послышался как будто чей-то насмешливый шепот… Вопрос. — Вам не пришло в голову, что неизвестный музыкант мог спрятаться за черепами? Ответ. — Это мне показалось настолько вероятным, что, не обращая больше внимания на мадмуазель Даэ, которая спокойно пошла к выходу, я остался стоять на месте, не спуская глаз с церкви, дав себе слово так или иначе выяснить этот удивительный случай. Вопрос. — Каким образом произошло, что вас нашли на утро лежащим без сознания на ступенях у главного алтаря? Ответ. — Это было делом одной минуты. Я все еще продолжал стоять на своем месте, как вдруг к моим ногам скатился череп, за ним другой, третий… как будто кто-то, находившийся за черепами, сделал неосторожное движение. Мое предположение оказалось верным, так как вслед за тем какая-то тень скользнула по ярко освещенной стене ризницы. Я бросился за ней, но она уже проникла в церковь. Я поспешил туда, и, несмотря на то, что она как будто неслась на крыльях, схватил ее за край плаща. В это мгновение мы очутились у главного алтаря. Яркий лунный свет врывался в широкие стекла сводов и освещал наши фигуры. Видя, что я не намерен выпустить ее из рук, тень обернулась, закутавший ее плащ распахнулся, и я увидел, господин следователь, также ясно, как вижу теперь вас, чудовищную мертвую голову, обдавшую меня полным ненависти и злобы взглядом. Мне показалось, что я вижу самого сатану, ноги у меня подкосились и я больше не помню ничего до того момента, когда открыл глаза в своей комнате в гостинице «Закат Солнца». Глава 7 В субботу утром, заглянув в канцелярию, оба директора нашли, каждый по письму от призрака, который сообщал им: «Милостивые, господа! Итак, вы, по-видимому, объявляете мне войну? На случай если бы вы пожелали сохранить между нами мирные отношения, сообщаю Вам свой ультиматум. В нем четыре пункта: 1) Предоставление в полное мое распоряжение ложи № 5. 2) Роль Маргариты в «Фаусте» должна быть исполнена сегодня Кристиной Даэ. О Карлотте не беспокойтесь, она будет больна. 3) Полное восстановление в своих правах и обязанностях уволенной вами мадам Жири. 4) Согласие на выдачу мне ежемесячного пособия, о чем благоволите мне сообщить письмом, при посредстве мадам Жири. Способ передачи мне назначенной суммы будет мною своевременно указан. В случае несогласия исполнить вышеупомянутые пункты, сегодняшний спектакль будет дан в «заколдованном» зале. Имеющий уши, да услышит! Призрак Оперы». — Это чёрт знает что такое! Мне это, наконец, надоело! — не своим голосом закричал Ришар, стуча по письменному столу кулаками. Как раз в эту минуту вошел управляющей театром Мерсье. — Лашеналь просит разрешения видеть одного из директоров — доложил он. — Он очень расстроен, говорит, что неотложное дело… — Кто это такой Лашеналь? — спросил Ришар. — Заведующей конюшней…