Добежав до своей комнаты, Хельга выхватила из ящика стола запасной коммуникатор и активировала контакт, который раньше никогда не использовала. Сигнал ушел сразу семи абонентам – людям, которым Хельга могла доверять почти как себе. Никакой дополнительной информации вызов не содержал, но сам факт этого звонка запускал цепь заранее оговоренных действий. Быстро переодевшись в более удобную одежду и засунув пистолеты за пояс под свитером, Хельга вновь вышла в коридор. Дорога от ее комнаты до входа на технический этаж заняла не больше пары минут. Открыв дверь дубликатом электронного ключа, Хельга шагнула в полутемный коридор. До схрона с оружием и боевыми скафандрами ей нужно было пройти примерно пятьдесят метров. * * * После гибели большинства гранатометчиков и лучших бойцов гарнизона при попытке удержать вход в центральную сферу станции организованное сопротивление прекратилось. Штурмовые винтовки солдат представляли опасность для нас с сержантом, но не пробивали броню Арнольда. С потерей пусковой установки он, конечно, лишился значительной части огневой мощи, но и того, что осталось с избытком хватало для дезорганизации и так деморализованных вояк, для большинства из которых этот бой был первым серьезным испытанием на прочность. Мы, не торопясь, но и не теряя времени зря, продвигались к просторному центральному залу, с чьей-то легкой руки названному Ратушной площадью. Именно там располагался командно-диспетчерский пост, откуда осуществлялось управление всеми важнейшими системами жизнеобеспечения станции и, при необходимости, ее обороной. Резервная точка управления была когда-то выведена за внешнюю обшивку и возвышалась в специальной башне над центральной сферой «Катанги», но нападения Роя она не пережила, а восстанавливать ее никто не стал, так что теперь захват командного поста означал получение контроля над станцией. Центр управления действительно чем-то напоминал административное здание. Возможно, именно по этой причине неизвестный шутник и сравнил его с ратушей. В этом месте предполагалась возможность проведения массовых мероприятий с участием большого количества людей, поэтому пространство перед входом в командный пост было ровным и пустым, как настоящая небольшая площадь в каком-нибудь не очень крупном городке на любой из заселенных людьми планет. Это пространство представляло для нас проблему. Остатки гарнизона, кто не разбежался, а, как выяснилось позже, нашлись и такие, засели в здании, оставив заслон за поспешно сооруженной баррикадой перед входом, собранной из нескольких небольших электромобилей, уборочной техники и какого-то хлама, нашедшегося поблизости. Похоже, солдаты гарнизона уже знали, что ракет у Арнольда больше нет, иначе вряд ли они стали бы городить это нелепое оборонительное сооружение, а вот остались ли ну них гранатометы и выстрелы к ним, ни я, ни сержант не знали. Ситуация оказалась патовой. Лезть в атаку с нашей стороны было бы авантюрой, ведь стило нам потерять Арнольда, и все наши преимущества сошли бы на нет. Но противник тоже не имел возможности высунуться, рискуя попасть под шквал пушечно-пулеметного огня, от которого экипировка солдат гарнизона совершенно не спасала. Видимо, местная власть решила просто отсидеться за стенами «ратуши» и дождаться помощи извне, которую они наверняка уже вовсю вызывали. На помощь жителей станции эти ребята вряд ли могли рассчитывать, скорее наоборот. Словно подтверждая мои мысли, подал сигнал коммуникатор Олега. – Хельга? – удивленно спросил сержант, ответив на вызов. Через десять минут наш отряд увеличился на десять человек. К сожалению, только пятеро из них имели бронескафандры и приличное оружие, способное пробить пехотную броню. Остальные были вооружены кто чем и боевой ценности практически не представляли, но горели энтузиазмом надрать задницы злобным врагам, видимо, крепко доставшим их за время своего правления. Я тут же вручил им сумку с ретрансляторами и от греха подальше отправил провешивать линию связи по пройденному нами пути, чтобы Линг смог пригнать сюда оставшихся в живых роботов техподдержки. Олегу пришлось идти с ними, чтобы Линг случайно не начал палить из своих пистолетиков по непонятным людям, с сомнительными целями околачивающимся в тылу группы захвата. Когда связь, наконец, установилась, я описал джанграм ситуацию. – На наших сканерах чисто, – спустя пару секунд сообщил Сиргуд, – но это ничего не значит. Две пятых поля зрения нам заслоняет станция, и будь я на месте тех, кто, возможно, спешит сейчас на помощь гарнизону, я приближался бы именно по тем векторам, которые мы не в состоянии отследить. Отстыковаться и отойти от станции мы тоже не можем – там много где понатыкано автоматических зенитных точек, а они, как я понимаю, пока под контролем противника. Сейчас мы в мертвой зоне, но стоит нам отойти от борта… – Хельга, – повернулся я к командиру присоединившейся к нам группы, – есть на станции независимые источники энергии, которыми нельзя управлять из командного поста? – Ханджар? – переадресовала девушка вопрос одному из своих товарищей. – Смотря какой мощности… – ответил парень, – есть ряд автономных устройств со своими источниками энергии. Тут все зависит от того, что именно вам нужно. – Зарядить накопитель плазменной пушки BZ-17 хотя бы для залпа минимальной мощности. – Я не артиллерист. Мне этот индекс ничего не говорит, – растерянно ответил Ханджар, – сколько энергии нужно? Я задумался и стал лихорадочно вспоминать характеристики пушки. – Около двадцати мегаджоулей будет достаточно, – наконец ответил я, надеясь, что не ошибся. – Найдем, – чуть подумав, заверил меня парень. – Минут сорок на зарядку потребуется, может, час. – Источник мобильный? Сюда доставить сможете? – Это малый планетарный тягач из последней предвоенной поставки, он сейчас на складе стоит. Можно было бы и большой взять, но он по коридорам не пройдет. – Спасибо, Ханджар, это очень хорошая новость. Можете подогнать тягач в кольцевой коридор, к аварийному шлюзу? – Через час, не раньше. Он в ангаре уже лет пять стоит без движения – с тех пор, как привезли. – А раньше и не надо. Сигруд! – переключился я на связь с кораблем, – вы с Лингом и его роботами сможете оперативно демонтировать одну из наших плазменных пушек? У меня возникло желание пострелять из нее внутри станции. Сигруд не отвечал почти минуту, видимо, что-то прикидывая в уме. – Оперативно не выйдет, Илья. Пушки смонтированы на несущем каркасе корабля вне герметичного контура. Придется посылать туда роботов и потом как-то втаскивать пушку внутрь, а она довольно здоровая, если ты помнишь. Плюс накопитель, но он-то как раз уже внутри, хотя тоже не маленький. Дальше все это надо как-то протащить по аварийному рукаву до люка в кольцевой коридор и не факт, что там все это пролезет без участия плазменного резака. В общем, упражнение на несколько часов. – Сигруд, нескольких часов у нас может не оказаться. – Я знаю, – невозмутимо ответил Джангр. – Тогда не отвлекаю. Жду. Я пересказал нашу беседу Хельге и Ханджару. – Так у вас же там, рядом совсем, буксир болтается. Я видела, когда меня в командный пост приводили, – ответила Хельга, – Его пилот, насколько я знаю, к новой власти особой любви не питает. Пусть он примет пушку у ваших ремонтных роботов и доставит в ближайший грузовой шлюз. Если вдоль стенки пройти, зенитки его не достанут. – Не откроют ему шлюз. Заблокируют из командного поста, – возразил Ханджар. – Там вручную можно открыть, только надо аварийный код знать. У меня он есть, – улыбнулась Хельга, имевшая, в силу специфики своей второй профессии, всю базу аварийных кодов «Катанги», – Его никто поменять не догадался. * * * Седой, пошатываясь, вошел в помещение командно-диспетчерского поста и тяжело опустился в пустовавшее сейчас кресло за пультом управления связью. – Помощь вызвали? – с некоторым трудом выдавил он, преодолевая последствия контузии, поученной при взрыве ракеты, выпущенной абордажным роботом. – Да уже час, как вызвали. – И? – Мычат что-то невнятное. Топлива у них, видите ли, мало. А как по системе на крейсерах рассекать, понты раскидывая, так топливо есть… – проворчал Мицкевич, – в общем, ничего конкретного не обещали. А Бурый где? – Нет больше Бурого. Кончился, – сплюнул Седой, отстегнув и бросив шлем прямо на пульт, – облажался, скотина, сам сдох и нас всех подставил. – И кто теперь командует обороной? – растерянно спросил Мицкевич. – Хочешь – ты командуй. – Нн-нет! Я не могу… – еще сильнее растерявшись, ответил управляющий. – Тогда не задавай глупых вопросов. Люди Бурого, кто не дезертировал, перешли в мое подчинение. Кирпич, светлая ему память, снес гранатой пусковую установку роботу этих имперцев. Теперь у нас появился шанс удержаться до прибытия помощи. И где она, помощь, а, Мицкевич? Ты хоть что-то способен сделать нормально? Ярый, дай ему в морду, у меня сил нет с кресла встать. Дежурный! Что тут нажать, чтобы вызвать Индеец-3? – Бесполезно, Седой, – негромко сказал Ярый, – они не прилетят, по крайней мере, в ближайшее время. С этой попыткой распространить Революцию на другие планеты флот сжег слишком много тетрала и теперь еле ползает. А немногие корабли, оставшиеся на первом и втором Индейце, как раз запас топлива имеют, поскольку никуда особо не дергались, отсидевшись под прикрытием орбитальных крепостей. Вот и прикинь теперь сам. Как они к нам полетят? Послать что-то крупное – нет топлива, а пошлешь мелочь – велик шанс, что перехватят и расстреляют. – И что ты предлагаешь? – Не знаю я, Седой! Сидеть и ждать предлагаю. Может, что придумаем или все-таки прилетят наши камрады, мать их! – неожиданно резко ответил Ярый, разом выплескивая часами копившееся в нем напряжение. – А зачем мы им, Ярый? – как-то сразу успокоившись, ответил Седой, – Раньше мы возили им рудный концентрат и взамен получали все необходимое и даже сверх того, а теперь прогон рудовоза до Индейца-3 и обратно обойдется в десять раз дороже цены груза. Мы стали для наших камрадов чемоданом без ручки – нести тяжело, а выбросить жалко. И вот тут такой прекрасный повод избавиться от проблемы… Нас списали, Ярый. Очень удобная позиция. Пока ситуация с топливом не нормализуется, кормить «Катангу» и промышленный район не надо – их захватили контрреволюционные террористы, вот пусть они сами их и кормят. А если с тетралом станет лучше, то здесь сразу появятся крейсера Первого Революционного Флота, и «Катанга» вернется по руку вождей с Индейца-3. – Множественный выход из строя камер наблюдения системы охраны порядка, – доложил помощник дежурного, – сами камеры работают, но их чем-то заслоняют или закрашивают им защитные стекла. – Пропала телеметрия с буксира – сообщил дежурный, – внешние камеры тоже отключились из-за обрыва кабеля. – Седой, они что-то задумали, – подобрался Ярый, – может хотят отстыковаться от станции? – Не похоже. Сканеры пока работают, да и зенитные точки тоже под контролем. Если отойдут от стенки – им конец. – Мы полностью потеряли видеоконтроль над кольцевым и радиальными коридорами, – снова вклинился дежурный, – часть складской зоны тоже недоступна для наблюдения. Почти час прошел в напряжении под постоянные доклады о потере контроля над различными участками станции, а потом последовал неожиданный доклад дежурного. – Седьмой грузовой шлюз открыт с использованием аварийного кода. – Что?! – Седой всем телом развернулся к Мицкевичу, – Ты! Ты что, не сменил аварийные коды на шлюзах?! – Так их же никогда не меняли, – Мицкевич инстинктивно отодвинулся от разъяренного Седого, – на то они и аварийные… Да и все, у кого они были, из старых руководителей станции, они же уже того… – Идиот! Мицкевич, ты просто кретин! Как видишь, не все «того». Ты что, не понимаешь, что мы здесь чужие? Кругом, твою мать, нелояльное население. Да смена аварийных кодов – первое, что ты, козел, должен был сделать, как только вступил в должность! – Никто мне должностных инструкций не писал, – пытался защищаться управляющий, – как считал нужным, так и делал. Седой хотел еще что-то сказать по поводу умственных способностей Мицкевича, но передумал и просто махнул рукой. * * * Натужно гудя, планетарный тягач, совершенно не созданный для движения по слишком узким для него коридорам космической станции, медленно полз к цели. До Ратушной площади оставалось метров двести, и следующий поворот должен был вывести тяжелую машину в прямой коридор, выходящий прямо на площадь напротив баррикады. Лобовую проекцию тягача защитили двумя листами брони, вырезанными роботами Линга из аварийных переборок. Между листами оставили сантиметров сорок пустого пространства, заполнив его мешками из металлической сетки, наполненными битым стеклом и керамическими обломками. Конструкция получилась жутковатая, но при удаче могла выдержать попадание реактивной гранаты. Эмиттер плазменной пушки, выдвигавшийся из выреза в броне перед самым выстрелом, был наиболее уязвимым местом нашего импровизированного штурмового орудия, и я очень за него опасался. – Орудие на позиции, – с напряжением в голосе доложил Ханджар, лично занявший место водителя тягача. Пушка жестко крепилась на грубо сваренном основании за кабиной тягача и наводилась на цель поворотом корпуса машины, так что конструкция получилась та еще… Со стороны баррикады заметили наши шевеления и открыли огонь из стрелкового оружия. У защитников «ратуши» в наличии оказалось даже два пулемета, и сейчас один из них, установленный на баррикаде, активно стегал пулями по лобовой броне тягача. Безобразие это следовало прекратить, поскольку любое попадание крупнокалиберной пули в нежную конструкцию плазменной пушки грозило свести на нет все наши усилия. Прижав машину, насколько это оказалось возможным, к правой стене, Ханджар, освободил немного места для Арнольда. Робот высунулся из-за корпуса тягача и послал в сторону баррикады несколько снарядов из автоматической пушки. Попал он или нет, осталось неясным, но огонь пулемета прекратился. – Пушку в боевое положение, – отдал я приказ, и Олег отодвинул броневую заслонку, закрывавшую вырез в броне, и нажал на рычаг, приваренный к станине, подавая орудие чуть вперед, чтобы края амбразуры не мешали формированию плазменного сгустка. Одновременно, выполняя мой приказ, Арнольд открыл огонь на подавление, не жалея боеприпасов. Если у противника остались гранатометы, он обязательно должен был их сейчас применить. Не понимать угрозы, исходящей от тягача, он просто не мог. Поэтому Арнольд и вел интенсивный огонь – я совершенно не собирался давать врагу стрелять по нам, как в тире. Накопитель уже минут десять, как показывал готовность к работе. Энергии в нем был самый минимум, но это нам и требовалось – зачем калечить станцию, которая вполне могла нам еще пригодиться?