– Всем беречь глаза! Огонь! В коридоре взошло солнце. Корабельная пушка, примененная внутри станции, дает поразительные эффекты, весьма неприятные не только для противника, но и для самого стреляющего. Всех, на ком не было брони, я заранее отослал куда подальше, да и всех лишних, кто в броне, тоже, но такого результата я все же не ожидал. Для начала выяснилось, что выстрелили мы практически одновременно с вражеским гранатометчиком, вернее, противник выпустил по нам реактивную гранату даже чуть раньше, чем Олег активировал сенсор огня. В итоге, через долю секунды после нашего выстрела в нижнюю часть броневого листа, защищавшего машину, ударила ракета с плазмо-кумулятивной боевой частью. Первый броневой лист был легко пробит. Дальше кумулятивная струя прожгла стеклокерамический слой, частично при этом рассеявшись, но все же сохранив часть сил и пробив второй бронелист. На наше счастье, на этом все, практически, и закончилось. Во всяком случае, ни до меня, ни до Олега кумулятивная струя не добралась, а обожженная дыра в обшивке кабины тягача волновала нас чуть менее чем совсем не. В результате удара кумулятивной гранаты и почти одновременного собственного выстрела тягач отбросило на метр назад и слегка развернуло. Декоративные панели на стенах коридора почернели, частично оплавились и исходили белесым дымом. Баррикады перед зданием командного центра больше не существовало. На ее месте зияла закопченная вмятина в перекрытии станции, по краю которой валялись какие-то дымящиеся обломки. Вместо входа в здание «ратуши» зиял пролом, уходящий вглубь на десяток метров, и там внутри что-то еще продолжало гореть и рушиться. С минуту мы с Олегом потрясенно наблюдали эту картину, потом из перпендикулярного коридора вышла Хельга и тоже застыла, глядя на результат нашего выстрела, но быстро опомнилась и подошла ко мне. – На мой коммуникатор пришел вызов от Седого, – сообщила она, протягивая мне устройство связи, – Это один из представителей новой власти, ставленник бунтовщиков с Индейца-3. Он хочет говорить с командиром нашего отряда. – Ну, давай поговорим с представителем и ставленником, – усмехнулся я, протягивая руку за коммуникатором. Я не торопясь подключил прибор к разъему для внешних устройств своего скафандра. – Лейтенант Чехов, – спокойно представился я, – вы хотели говорить со мной. – Можешь называть меня Седой, лейтенант, – ответил мне хриплый голос, – сейчас я командую гарнизоном станции. – Я слушаю тебя, Седой, – принял я обращение на ты, – что ты хочешь мне предложить? – Я хочу обменять наши жизни и свободу на контроль над станцией. – Мы и так уже контролируем станцию, Седой, – возразил я, – Сейчас перезарядится штурмовое орудие, и этот контроль станет полным и окончательным. – Не станет, лейтенант, и ты это прекрасно знаешь. Ты уничтожишь командный пост вместе с централизованной системой управления «Катангой». Резервного поста нет, об этом еще до тебя позаботилась эскадра Роя. Конечно, можно управлять системами жизнеобеспечения из десятка локальных пультовых с помощью аварийных кодов, но ты уверен, что это именно то, что нужно для нормального функционирования станции с трехтысячным населением? А я предлагаю тебе передачу командного поста в исправном состоянии со всеми кодами и паролями к системам управления. Согласись, это стоит жизней пары десятков человек, которых ты, скорее всего, никогда больше не увидишь. – Возможно. И что ты хочешь? – Мне будет достаточно твоего слова, что после нашей капитуляции и передачи тебе на блюдечке командно-диспетчерского поста, я и указанные мной люди без помех погрузимся в исправный и заправленный топливом рудовоз и отправимся на Индеец-3, и что в дороге с нами ничего плохого не случится. Тебя устраивает такой обмен? Коммуникатор работал в режиме громкой связи, и стоявшая рядом со мной Хельга отлично слышала наш разговор. Я посмотрел на нее, молча спрашивая ее мнения, как представителя жителей станции. Хельга пожала плечами и кивнула. – Хорошо, Седой, будем считать, что мы договорились. Я даю тебе слово, что отпущу тебя и твоих людей на исправном и заправленном рудовозе на Индеец-3 и прослежу, чтобы при отходе от станции вас никто не обидел. А теперь выходите по одному, без оружия и брони. Вас встретят. Любые фокусы или неповиновение со стороны твоих солдат автоматически отменяют нашу сделку. Все ясно? – Мы выходим – спокойным голосом ответил Седой, – Я пойду последним – прослежу за отсутствием фокусов. * * * – Они не отвечают, – пожал плечами Олег, – мы уже перепробовали все варианты. Рассказывали про отстранение бунтовщиков от власти, перечисляли поименно список нового временного руководства станции, сообщали о готовности передать «Катангу» под управление правительства любой из планет, кроме Индейца-3, естественно. Ноль! Ни слова в ответ. – Тетрал экономят, – высказал предположение Ханджар, – гиперсвязь его тоже жрет, хоть и не много. Или считают нашу историю провокацией бунтовщиков, пытающихся таким образом заставить их зря потратить топливо, а то и в ловушку заманить. – Ну, если так жалко тетрала, могли бы ответить обычным радиосигналом, все-таки в одной системе находимся, – проворчал сержант. – Угу, только лететь их ответ до нас будет трое суток. Полторы тысячи астрономических единиц – не шутка даже для скорости света. – Дайте-ка я попробую, – вмешалась в спор Хельга, – только код получателя надо сменить. – И к кому ты хочешь обратиться? – поинтересовался Олег. – Понятия не имею. Это экстренный код Имперской Службы Безопасности. Куда уйдет послание, я не знаю, нам не говорили, но это здесь, на одной из планет. Надеюсь, не на Индейце-3. Кодом разрешалось пользоваться только в случае прямой угрозы целостности Империи или жизни Императора, ну или для сообщения о провале и высокой вероятности перевербовки, но в последнем случае к коду добавлялось еще несколько цифр. – И что вы хотите им сообщить? – уточнил я. – А то же самое – правду о том, что здесь случилось и просьбу пнуть планетарные власти, чтобы вступили с нами в переговоры. – Хуже не будет, – согласился я, – Олег, обеспечь передачу сообщения. Вызов пришел только через три часа. На проекционном экране возникло объемное изображение мужчины средних лет ярко выраженной азиатской внешности в форме вице-адмирала территориального флота. Немалая шишка по меркам отдельной звездной системы. – На связи вице-адмирал Ямада, командующий орбитальной обороной планеты Индеец-2. – Лейтенант Чехов, – временно исполняющий обязанности главы администрации станции «Катанга». – И кто вас назначил на эту должность, лейтенант? – усмехнулся японец. – Экипаж моего корабля, присоединившаяся к нам группа борцов сопротивления из состава жителей станции, абордажный робот по прозвищу Арнольд и безымянная плазменная пушка модели BZ-17 на платформе малого планетарного тягача. Назначение прошло единогласно. – И чем вы в таком случае отличаетесь от тех бандитов, которые захватили власть на станции до вас? – все так же с легкой усмешкой спросил вице-адмирал. – Прежде всего, готовностью передать эту власть вашему планетарному правительству или любому ее законному представителю. Ни я, ни мой экипаж не собираемся здесь задерживаться. В бой с бунтовщиками мы ввязались вынужденно и не по собственной инициативе. – То есть вы приглашаете нас взять контроль над станцией и готовы добровольно передать нам все коды управления? – Именно так. – И ничего не хотите за это лично себе? – Хочу, конечно, но не так уж и много. По крайней мере, контроль над «Катангой» и остатками промышленного района наверняка стоит гораздо дороже. – Становится все интереснее, лейтенант. И что же вы хотите? – Мне нужно два небольших боевых корабля межзвездного класса. Лучше всего подойдут средние разведчики, но если у вас их нет, сгодятся и корветы. Топливо не требуется, у нас есть свое, остальное снаряжение по стандарту. Помимо передачи вам станции у нас есть кое-что на продажу, в основном, различное оборудование джангров, включая роботов техподдержки в рабочем состоянии. – И все-таки ваши действия напоминают мне обычный терроризм, лейтенант, – покачал головой Ямада, – судите сами, вы с боем захватили станцию «Катанга», являющуюся государственной собственностью и управляемую, пусть и номинально, правительством звездной системы Эпсилона Индейца. То есть, с формальной точки зрения, вы сейчас незаконно контролируете станцию, удерживая этот контроль силой оружия, это раз. Вы требуете, выкуп в виде двух боевых кораблей за то, что вернете станцию под контроль правительства, это два. И еще, хоть вы об этом и не говорите прямо, но три тысячи жителей станции сейчас являются вашими заложниками, это три. Вы не согласны? – Господин вице-адмирал, – ответил я, удивленно приподняв бровь, – скажите мне, пожалуйста, зачем это цирк? Мне, например, ни разу не смешно. Вы умный человек, я тоже дураком себя не считаю, так почему я должен объяснять вам элементарные вещи? Мы не нападали на станцию «Катанга». Как раз наоборот, станция «Катанга», в лице непонятных нам вооруженных людей, напала на нас, пыталась нас убить и завладеть нашим имуществом. Заметьте, господин вице-адмирал, не просто какая-то станция, а станция, номинально контролируемая правительством звездной системы Эпсилона Индейца. Наши жизни были поставлены под смертельную угрозу, нашему имуществу был нанесен ущерб – шесть дронов техподдержки уничтожены, а абордажному роботу нанесены повреждения. Мы потратили массу недешевых боеприпасов, наконец. Это раз. Захват нами станции осуществлялся при полной поддержке местного населения, а наша временная администрация на восемьдесят процентов состоит из персонала «Катанги». О каких заложниках вы говорите? Это два. И, наконец, кто вам сказал про выкуп? Мы просим лишь компенсировать нам понесенные убытки и моральный вред, причиненный нашей ранимой психике внезапным нападением толпы вооруженных бандитов на станции, находящейся в ведении правительства системы, вашего правительства, господин вице-адмирал. Это три. Ямада улыбнулся. – Браво, молодой человек. Будем считать, что вы меня почти убедили. Но, будьте добры, объясните мне, зачем вам боевые корабли? Правительство ведь ими не торгует, и в частном владении их иметь запрещено. – А я и не частное лицо, господин вице-адмирал, – невозмутимо ответил я, – я лейтенант императорской армии, временно действующий в отрыве от командования и вынужденный принимать решения и ставить себе задачи самостоятельно. – Но… – такого выверта Ямада от меня явно не ожидал, – Императорской армии больше нет, лейтенант. – Вы видели указ императора о ее ликвидации, господин вице-адмирал? – с легким намеком на вызов в голосе возразил я, – меня с таким документом никто не знакомил. – Пару минут назад, лейтенант, вы просили меня не устраивать цирк. Теперь я хочу попросить вас о том же самом, – вернул мне мою шпильку вице-адмирал, – Или, может быть, вам не известен результат сражения за планеты Метрополии в системе Адрианы? Может, вы и императора считаете живым, здравствующим и лишь временно не выходящим на связь со своими гражданами по одному ему ведомым причинам? А приказ адмирала Буаселье, принявшего на себя командование остатками имперских сил, в котором однозначно сказано о роспуске императорской армии ввиду катастрофического поражения и гибели суверена? Или до вас его тоже не довели? Все, о чем говорил Ямада, я, естественно, прекрасно знал и до последнего времени даже считал решение адмирала Буаселье где-то правильным. Армия и флот потеряли девяносто пять процентов личного состава и техники, погибло все верховное командование во главе с Императором, а немногие боеспособные соединения влились на последнем этапе войны в объединенные силы колоний, составленные из территориальных флотов под командованием Совета Адмиралов, получивших свои корабли и звания не из рук императора, а от собственных колониальных правительств. После уничтожения остатков Роя солдаты императора оказались никому не нужны. Колонии не знали, что делать даже со своими собственными флотами. Дефицит тетралового топлива начинал ощущаться все сильнее, и правительства планетных систем не могли позволить военным кораблям опустошать его скромные запасы в условиях отсутствия конкретного противника и реальных боевых задач. Когда-то значительную долю финансовых расходов на содержание территориальных флотов покрывала имперская казна, но теперь эти затраты полностью легли на бюджеты колонии и стали для них весьма обременительными, если не сказать неподъемными. При таком раскладе финансировать остатки единой императорской армии колонии не захотели, а заставить их было просто некому. Результат в виде приказа адмирала Буаселье не заставил себя ждать. Причины и следствия я понимал, но это не значит, что я готов был их внутренне принять. До какого-то момента я мирился со сложившимся положением, поскольку не лейтенантское это дело оспаривать решения высшей власти. Но на моих глазах деградация этой самой высшей власти, а точнее, множества все более мелких властей, на которые она быстро разваливалась, вызывала во мне все более явный протест. И теперь, когда волею судьбы мне в руки попал пусть крошечный, но шанс что-то изменить в сложившемся раскладе, я не собирался его упускать. Пауза затягивалась, и уже пора было что-то отвечать. – Империя жива, пока есть люди, готовые за нее сражаться, – наконец сказал я, глядя в глаза вице-адмиралу, – При всем моем уважении к адмиралу Буаселье, он не имел полномочий распускать императорскую армию, и вы это прекрасно знаете. Да, он остался старшим по званию среди выживших и по праву принял командование на себя. Но решать судьбу армии императора может только сам император. И если внимательно прочесть приказ адмирала, то можно заметить, что он нигде ни разу не сказал, что Империи больше нет и что все мы, солдаты императора, можем считать себя свободными от присяги. А в присяге есть много важных слов, например, о том, что принявший ее обещает бороться за единство человеческой расы против любых проявлений сепаратизма или иных попыток подрыва основ единого государства. Я намерен следовать присяге, господин вице-адмирал, и это мое намерение не предполагает возможности осесть в какой-либо из колоний на неопределенное время. Поэтому мне нужны корабли – боевые корабли, я ведь не торговец, а офицер императорской армии. – Вы обвиняете меня в сепаратизме, лейтенант, – слегка прищурившись, спросил Ямада. – Вас – нет, – спокойно ответил я, – Забота о гражданах своей планетной системы – не сепаратизм. А вот тех, кто захватил Индеец-3 и кого мы выбили со станции «Катанга» – обвиняю. Именно по этой причине я говорю сейчас с вами, а не с ними. – Вы сложный партнер по переговорам, лейтенант. Я передам ваши слова другим членам правительства, и мы примем решение. У меня есть последний вопрос. Что вы собираетесь делать, если наш ответ будет отрицательным? – Меня очень разочарует такой ответ, господин Ямада. Скажу честно, я надеялся на то, что наши отношения будут партнерскими, но боюсь, в случае вашего отрицательного ответа это станет невозможным. Как старший по званию офицер императора в системе Эпсилона Индейца, я буду вынужден всеми доступными мне средствами принять меры к пресечению проявлений сепаратизма, принявшего форму бунта на планете Индеец-3. Станция «Катанга» и прилегающий к ней промышленный район будут объявлены мной временно мобилизованными для нужд императорской армии. Сама станция перейдет на военное положение и станет базой имперского флота. Как вы знаете, теоретически, «Катанга» автономна. Продукты питания частью выращиваются, частью синтезируются на самой станции. Воздух и вода тоже проблемой не являются. Ресурсы промышленного района позволят мне начать строительство боевого корабля на базе имеющегося у меня транспортного судна и вооружений, входящих в систему самообороны «Катанги». Этот процесс будет небыстрым, но это тоже путь. – Я вас услышал, лейтенант. Вы получите наш ответ в течение суток, – вице-адмирал Ямада улыбнулся уголком губ, кивнул и отключил связь. * * * Люди Седого отбыли на Индеец-3 почти сутки назад. Мне было до жути жалко отдавать этим гоблинам рудовоз и заправлять его драгоценным тетралом, но нарушать свое слово я не стал. Топлива, правда, им загрузили совсем в обрез, но все равно я нашел бы ему лучшее применение. Вообще, с тетралом дела у нас обстояли на удивление неплохо. Эвакуационный транспорт джангров – штука здоровая, а лететь ему требовалось далеко и долго. На момент его старта с Кланга-5 проблем с топливом у джангров не существовало, и резервуары транспорта они заполнили до отказа. Во время боя с роботами Роя транспорт сильно пострадал, но больше половины топливных цистерн уцелело. Тетрал – невзрачный серо-зеленый порошок, плохо переносящий контакт с воздухом и влагой, но на астероиде ни того, ни другого не имелось, и даже в пробитых резервуарах топливо отлично сохранилось. Улетая, мы, естественно, выгребли весь тетрал, до которого смогли дотянуться, и теперь имели его изрядный запас, недостаточный, конечно, для попытки догнать уходящий в неизвестность эвакуационный флот джангров, но все равно довольно внушительный. По крайней мере, двум небольшим кораблям его должно было хватить надолго. Джангров мы по-прежнему никому не показывали. Союзники тихо сидели в нашем корабле и не отсвечивали. Мы с Олегом держали их в курсе всего, происходящего на станции и за ее пределами, и они с большим вниманием следили за нашими переговорами по поводу обмена станции на корабли. Пока мы ждали ответа с Индейца-2, местные спецы под руководством Ханджара латали изрядно побитого пулями и осколками Арнольда. Его пусковая установка была выведена из строя необратимо, но среди трофеев, доставшихся нам от людей Седого, нашелся исправный гранатомет и шесть выстрелов к нему. Как уж Ханджар смог соорудить систему автоматической перезарядки этого изначально однозарядного оружия, я не знаю, но он установил его Арнольду на место утраченной пусковой установки и клялся, что система не откажет. Не самая лучшая замена, штатные ракеты абордажного робота были раза в два мощнее реактивных гранат, но все же лучше, чем ничего. Боеприпасы для пулемета тоже нашлись среди трофеев, а вот снарядов к автоматической пушке на станции не было, но я надеялся в случае удачи выторговать их у вице-адмирала. Вызов с Индейца-2 пришел через двадцать три часа. Видимо, правительство планеты решило не баловать нас досрочным ответом. На проекционном экране я увидел все того же Ямаду, но рядом с ним присутствовал еще один невзрачный тип с ускользающими чертами лица и специфическим взглядом. – Рад снова видеть вас, господин вице-адмирал, – улыбнулся я японцу, как старому знакомому, – я надеюсь, вы с хорошими новостями? – И вам не хворать, лейтенант, – все с той же своей дежурной усмешкой ответил вице-адмирал, – до новостей мы еще дойдем, а пока мой коллега по правительству хотел бы с вашего позволения переговорить с человеком, который отправил нам с «Катанги» сообщение с экстренным кодом ИСБ. Это возможно? Ямада мне не верил, и, наверное, правильно делал. Его должность и положение не предполагали принятие на веру чьих-либо слов, если от результата принятых им решений зависела судьба колонии. Да, они получили сообщение Хельги, которое не противоречило всему тому, что я рассказал вице-адмиралу во время предыдущего сеанса связи, но кто мог поручиться, что агент ИСБ отправила это сообщение добровольно? Конечно, есть множество способов включить в сообщение некий фрагмент, понятный только получателю, который однозначно покажет, что агент находится под давлением. Или, наоборот, не написать какое-то слово или фразу, подтверждающую отсутствие этого давления. Но, на самом деле, очень многое зависит от искусства людей, в чьи руки попал агент, ведь его судьбу или жизнь близких ему людей можно поставить в зависимость не от факта отправки нужного сообщения, а от конечного результата переговоров, и тогда агент сам включит или не включит в сообщение все необходимые коды. А куда деваться? И этот скользкий тип, маячивший за плечом Ямады, наверняка спец из бывшей ИСБ или свой доморощенный безопасник, но это вряд ли. Он хочет поговорить с Хельгой лично, увидеть ее реакцию на задаваемые вопросы, и только потом решить, насколько правдиво все то, что она изложила в своем сообщении. – Хельга, зайди, пожалуйста, в командный пост, – бросил я в коммуникатор, – Тут с тобой хочет побеседовать твой коллега из ИСБ.