Один из солдат успел отскочить обратно в блиндаж, прикрывшись напарником, как щитом, ну а второй, на секунду замешкавшись и попытавшись прыгнуть в сторону, тут же получил одно за другим три попадания, отлетел к стенке окопа, сполз на подгибающихся ногах и завалился на бок. Я еле-еле успел сам прыгнуть вбок, когда из двери блиндажа длинной очередью загрохотал карабин выжившего солдата противника. Судя по длине и хаотичности – напуган он знатно, поэтому и жжёт патроны без разбора. Я подскочил к лежащему бойцу, ногой перевернул его на спину и, выхватив из подсумка на разгрузке противопехотную гранату, забросил её в темноту блиндажа. Раздавшиеся там крики тут же заглушил сильный хлопок взрыва. Для верности я выхватил ещё одну гранату и, рванув кольцо, отправил вслед за первой. После стрельбы и такого грохота как-то особенно таиться уже не было смысла, поэтому, на ходу засунув пистолет за пояс, подхватив висящий на боку карабин и загнав патрон в патронник, заскочил в блиндаж, уже на автомате сделав два контрольных выстрела в лежащего перед входом тяжело раненного боевика. Тут же постарался отскочить в сторону, чтобы не стать прекрасной мишенью на фоне светлого прямо-угольника двери. Но к моей радости, никто не стрелял: две оборонительные ручные гранаты в закрытом помещении – весьма страшная вещь. На выяснение подробностей не было времени, поэтому сделал быстрый осмотр помещения, благодаря которому стал обладателем четырёх противопехотных оборонительных гранат – которые распихал по карманам, как всё уместилось, сам удивляюсь – и одноразового гранатомёта. К сожалению, помимо той парочки, с которой столкнулся ранее, список убитых пополнился всего лишь ещё одним солдатом, видимо – судя по раскиданным консервам и недочищенным овощам – исполняющий обязанности дежурного по кухне. Так, а где остальные? По моим подсчётам тут их должно было оставаться человек пять, а в наличии оказался труп всего одного кашевара. Теперь бегай по позиции и вылавливай всех остальных, тем более что нашумел я тут сильно, и даже глухой уже должен был понять, что происходит нечто неординарное. Поэтому побежал срочно назад, ко входу, держа карабин на уровне груди. Быстро оценив обстановку, увидел, как что-то мелькнуло в ходе сообщения со стороны позиции двух бронемашин. Сделав шаг назад в блиндаж и убрав из-под руки карабин, достал из карманов две гранаты. Тах! Тах! Один за других хлопнули запалы, и, оставляя дымный след, чёрные ребристые шарики полетели в сторону противника. Взрывы грохнули один за другим, кто-то громко закричал за поворотом, а я, выпрыгнув из двери и двигаясь вдоль стены окопа короткими приставными шагами, добежал до поворота, куда как раз и полетели мои взрывающиеся подарки. Выглянув на мгновение за поворот, увидел там лежащее тело боевика, но только реакция спасла меня от пули в голову – с той стороны раздалась короткая очередь. Оттуда же знакомо хлопнул запал гранаты, и теперь уже ко мне почти под ноги полетел дымящийся чёрный ребристый шарик. У меня были доли секунды на принятие решения, и я рыбкой нырнул вперёд, с ужасом ожидая за спиной взрыва. Очередь карабина моего противника и взрыв гранаты прозвучали почти одновременно, но ничего меня так и не задело, хотя что-то не сильно царапнуло по спине. Упав на живот и откатившись в сторону, я увидел, что мой карабин лежит в стороне, а мой противник – прятавшийся ещё за одним изгибом траншеи – выглянул и водит стволом своего оружия в поисках цели. Дум-дум-дум! Вокруг меня заплясали фонтанчики земли, и я, извернувшись ужом, крутанулся по земле в сторону, стараясь хоть так выйти из зоны поражения. Дум-дум-дум! Снова крутанулся, только теперь обратно, сбивая прицел – опять мимо, но этот гад почти попал: что-то укусило в ногу. Хлопс-с-с-с! Хлопс-с-с-с! Хлопс-с-с-с! Рука сама нащупала пистолет, и я, не переставая кататься по земле, сделал три выстрела в уже стоящего передо мной в полный рост боевика, которого так раззадорили его промахи во вроде как лежачую мишень, что он потерял осторожность. За что и поплатился: мои первые две пули попали ему в грудь – тут стрелял навскидку, как придётся, – а вот третья уже пошла точно в голову, чтоб окончательно прекратить эту акробатику на грязной земле. «Ещё минус два… Вроде как должно было остаться ещё трое…» – отстранённо и спокойно констатировал про себя изменившуюся обстановку, никаких эмоций… Снова перешёл на бег и остановился перед другим изгибом окопа, за которым, по моим данным, находилась позиция ещё одной бронемашины, где обязательно должен был находиться минимум один дежурный стрелок. Но у этих вертов явно были проблемы с дисциплиной, что подтверждало слова Ланки: прямо на повороте я столкнулся с боевиком, который с испуганным выражением лица шёл в сторону выстрелов и взрывов. – Ху-ук! Хе-ек! – тут опять включились рефлексы… Стволом карабина – как на тренировках по штыковому бою – отвёл его оружие в сторону и тут же нанёс резкий колющий удар в горло. Получилось ловко и чисто, как на счёт «раз-два». Мой противник, захрипев, выронил карабин, схватился за переломанный кадык и упал на спину. Хлопс-с-с-с! Тяжёлая пуля из пистолета с глушителем прекратила его мучения… Нескольких секунд хватило на беглый осмотр колёсной бронемашины с малокалиберной автоматической пушкой в небольшой конической башенке. Её мастерски спрятали в большом окопе, дополнительно замаскировав позицию дёрном, свежими ветками и кусками маскировочной сетки. Сунувшись в открытую дверь в кормовой части, я увидел, что тут явно втихаря жрали на дежурствах, вон сколько пустых консервных банок на полу валяется вперемешку с какими-то яркими обёртками от супов быстрого приготовления. Хм, как знакомо… А вот второго номера у стрелка явно не было, поэтому боевая машина стояла пустая с открытыми люками, хотя – судя по кассете со снарядами с латунными гильзами, вставленной в приёмный лоток – орудие готово к стрельбе, достаточно только взвести и нажать на спуск. Конструкция автоматики вполне типичная для местного технического уровня, а простота и отсутствие множества ненужных деталей явно говорили о том, что технология устройств отработана и выверена… Опять побежал по протоптанной дорожке небольшого окопа до крайней точки холма, где по данным космической разведки была ещё одна позиция с замаскированной бронемашиной. Но тут меня ожидало разочарование: окоп был, сетка была, достаточно свежие ветки для улучшения маскировки тоже были, а вот бронемашины – нет. Только свежие следы широких рифлёных протекторов говорили о том, что бронетранспортёр недавно съехал отсюда, а вот чем нам это грозит, я пока не мог спрогнозировать. Поэтому пришлось только прикинуть направление, в котором умотал несостоявшийся трофей, а затем развернуться и бежать в сторону первого блиндажа, где Ланка держала на прицеле троих вражеских офицеров, да и надо было прихватить того генца, который меня узнал, но раскрывать не стал. С чего бы такой альтруизм? Ну уж очень не похоже на матёрого профессионала, которым он мне показался… Двинул я его хорошо, и по времени он ещё должен лежать в отключке, но кто его знает, лучше не допускать непредвиденных сюрпризов в такой обстановке… Где-то за холмом заревел двигатель джипа, который на пониженной передаче нёсся по кочкам и ямам, пытаясь взобраться на скорости в горку. Моя чуйка – которая обычно сразу выдавала сигнал опасности – странно молчала, и мгновением позже я понял, что это мои бойцы, услышав, что на горе идёт интенсивный бой, наплевав на все инструкции, пошли на прорыв, на помощь. Добежать до места, где лежал оглушённый генский офицер, было делом нескольких секунд. Как я и предполагал, он уже начал приходить в себя, хотя как противник в данной ситуации не представлял никакой угрозы. Удар, отправивший спецназовца в глубокий нокаут, был чёткий, качественно поставленный инструкторами ещё в Академии ВКС, но тут оказался достаточно крепкий человек, имеющий и неплохую подготовку, и отменное здоровье. Когда я остановился перед ним, держа наготове карабин, он из-за сильной головной боли тихо стонал сквозь плотно стиснутые зубы, свернувшись в позу эмбриона и дрожа всем телом. Во как приложил-то, даже гордость берёт за себя любимого, жаль никто не оценит. Тащить его по окопам особого желания не было – кто его знает, на что можно ещё нарваться, а с такой ношей сильно не попрыгаешь и не постреляешь – поэтому, стянув с лежащего невдалеке трупа ремень, я просто связал офицера и пошёл обратно к блиндажу, где меня ожидала Ланка… * * * Девушка, услышав кодовую фразу, очень обрадовалась моему появлению – пленные, за которыми она присматривала, уже начали подавать признаки нетерпения и явно задумывались об организации побега. Ей даже пришлось выстрелить в стену, чтоб напугать подопечных, и моё появление избавило её от необходимости стрелять на поражение. Буквально минуты через полторы, когда я вернулся в командирский блиндаж, на горку ворвались все бойцы моей группы. К моему полному удовлетворению, сделали они это вполне грамотно, прикрывая друг друга. Уяснив обстановку, Драй, не дожидаясь моей команды, тут же выставил боевое охранение, обезопасив нашу позицию от неприятных сюрпризов с флангов. Когда стало понятно, что воевать, в принципе, уже не с кем, Орел с большим интересом и изумлением посмотрел на трупы противников, но воздержался от комментариев – командир не в первый раз устраивал такое побоище. Драй понятливо покивал головой, давая понять, что тоже не удивлён, и спросил: – Что делать будем, командир? – Дальше по ходу сообщения лежит один связанный офицер. Осторожно принесите его сюда, – на вопросительный взгляд Драя и удивлённый Ланки я пояснил: – Он меня узнал и с ходу раскусил, но выдавать не стал, очень бы хотелось узнать о причинах такого необычного для генского спеца поведения. Боец кивнул головой, давая понять, что объяснение принято, а я продолжал раздавать указания: – Мауринских контриков вывести и положить там, в сторонке, я с ними сам чуть позже переговорю. Есть пара моментов, которые хотелось бы прояснить. Когда Драй с Орелом уже собрались выполнять задание, я выдал последнюю фразу, которую специально подготовил – ну так, из природной вредности, чтоб ещё больше произвести впечатление на своих подчинённых – прекрасно зная про их хомяческие ухватки: – Там, метрах в ста по тропинке, у них замаскирована бронемашина. Думаю, в качестве замены на пожертвованный джип она вполне сойдёт, – и не удержался, хмыкнул, увидев удивлённо поднявшиеся брови Орела, который больше всего болел за наше автотранспортное оснащение. И ведь действительно, в условиях манёвренных боевых действий генский колёсный бронетранспортёр «Мартон-600» с автоматической малокалиберной пушкой и мощным дизельным двигателем был просто шикарным приобретением взамен расстрелянного джипа. Пока мои люди совместно с Ланкой размещались на новой позиции, прятали трупы, с восторгом приходовали новые трофеи и обсуждали, как лихо сумели обмануть врага, у меня состоялся достаточно «информативный» разговор с захваченным в плен командиром. Как профессионал он на контакт не пошёл и сразу выдал, что никаких разговоров и показаний не будет. Я его вполне понимал: парень – неплохой воин, но вот задание не выполнил, весь отряд потерял и в поединке один на один слился, хотя вроде как они тут воевали с махровыми сепаратистами, которые только и умели пинать таких же неумёх с мауринской стороны. Получается, что высокомерный генец нарвался на специалиста, который походя его сделал – это был очень сильный удар по самолюбию, подпитываемому юношеским максимализмом. А вот его зам, который уже пришёл в себя – старший лейтенант войск быстрого реагирования Генского Союза Аалон Маркет – в личной беседе был, наоборот, общителен, насколько это было возможно после такого нокаута, и никакой обиды не держал, хотя это как раз и настораживало. В такой обстановке на долгие расспросы времени не было, учитывая то, что мы тут неплохо повеселились, поэтому пришлось общаться в ускоренном формате ну и, конечно, использовать кое-что из инопланетного арсенала. Я его напоил водой, куда был добавлен несильный комбинированный транквилизатор, который в некотором роде и успокаивал, и развязывал язык. Некая упрощённая вариация на тему «сыворотки правды», которая потом не может быть выявлена любыми доступными средствами, даже если у местных безопасников и возникнет такое подозрение. Парень минуты через три-четыре успокоился, чуть поплыл и вполне правдоподобно и аргументированно объяснил своё поведение тем, что его мать – коренная роннийка, его дед по матери во время Большой войны воевал на стороне Роннийской Империи, а дед по отцу – на стороне генцев. Так получилось, что он вырос в небольшом городке на юге Генского Союза в семье профессионального военного, а потом пошёл по стопам отца и деда, став военным. Но вот роннийские корни давали о себе знать, и он втайне от всех собирал любую более-менее достоверную информацию о родине своей матери, а не ту, что потоками лилась из средств массовой информации. Особенно это касалось реальной истории Великой войны, где воевали его деды. Естественно, будучи сыном и внуком военного, он часто общался с пожилыми ветеранами, сослуживцами и друзьями обоих дедов – участниками тех знаменательных событий с разных сторон – и уже с детства имел вполне объективное представление о той войне, очень отличающееся от официальной точки зрения генских властей. Пока он всё это рассказывал, изредка прерываясь на сильные приступы головной боли, я внимательно наблюдал за ним, выискивая малейшие признаки игры или фальши, которые сопровождают подготовленную легенду при внедрении агента. Но тут пока всё было нормально. Да и такой путь внедрения ну уж никак не соответствовал методикам работы местных спецслужб – слишком была большая вероятность потерять агента – да и спрогнозировать мои действия в такой ситуации, когда полностью зачищается весь гарнизон блокпоста, они бы не смогли. Мне пришлось прервать его на полуслове, ломая установившуюся ритмику разговора. – Ну, допустим, ты у нас в некоторой степени лоялен к роннийцам, учитывая происхождение твоей матери, но я-то тут при чём? Ты же давал присягу. Он запнулся, собираясь с мыслями. – Да, я давал присягу защищать, но то, что здесь происходит… А насчёт вас… – он сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями, и чуть погодя продолжил: – По рассказам дедов, Великая война была очень тяжёлая и забрала много жизней, особенно у роннийцев и генцев. Причём многие догадывались, что умирают за интересы Святого Престола и ароанских банкиров. Империя проигрывала…