– В роду у каждого уважающего себя архитектора обязательно должен быть хоть один еврей, – наставительно произнес Арон Наумович. – Архитектура – это у нас в крови. Храм в Иерусалиме – это величайшее творение всех времен и народов. Фима поерзала на стуле и деликатно пояснила: – Мои родители проектируют мосты. Это заставило Арона Наумовича замолчать. Аналогий с мостами в Древней Иудее он в своей памяти не нашел. Вместо этого он предложил: – Может быть, десерт? – Спасибо, но нет. Сладкого я сегодня уже наелась. – Я смотрю на вас и хочу спросить, а вы всегда так мало кушаете? Вопрос Фиму смутил, но она все же ответила правду: – Вообще-то да, я малоежка. Мама всегда шутит, что меня прокормить легче легкого. Арон Наумович улыбнулся, словно ничего приятней в жизни своей не слышал. – Фимочка, я хочу вам сказать, что вы самая очаровательная девушка, какую мне доводилось видеть за последние годы. Не откажите, примите от меня в знак моего расположения этот скромный подарок. И перед взором ошеломленной Фимы появился продолговатый футляр из черного бархата, в котором сверкало и переливалось дивной красоты ожерелье. Одних брильянтов в нем насчитывалось несколько десятков, а еще жемчуга и рубины. – Это фамильное украшение, – произнес Арон Наумович, и глазки его затуманились. – Его носила моя мама. А до нее бабушка. А до бабушки все женщины в нашем роду с тех самых пор, как это ожерелье сделал мастер Семен Кац в Вене и продал его моему предку за баснословную по тем временам цену в полторы тысячи золотых рублей. – Оно очень красивое. – Возьмите, сделайте приятное старику. – Что вы! Я не могу. Да и вы далеко не старик! – Только за одни эти слова я готов кинуть к вашим ногам все сокровища этого мира. – Но ожерелье очень дорогое. А мы с вами почти незнакомы. Вы что, всем вот так дарите украшения? – Не всем, далеко не всем. Но вы, Фимочка, случай особенный. Когда я увидел вас, то сразу понял, вот девушка, которая озарит своим светом последние дни моей жизни. А они, Фимочка, увы, сочтены. Фима так и ахнула. – Да что вы такое говорите? – К сожалению, это так, моя дорогая. И этот маленький подарок пусть напоминает вам о бедном старом Ароне Наумовиче. – Нет, все равно не могу. У вас же есть дети. Фамильная драгоценность принадлежит им. – Я одинок. – Всегда есть кто-то! – Только не у меня. Все мои близкие погибли в топках последней войны. – Но вы рассказывали про свою маму. – Мама выжила, – быстро нашелся Арон Наумович. – Единственная из всей своей большой семьи. Выжила, чтобы родить меня. – Значит, и отец у вас тоже имелся. Неужели с его стороны тоже все погибли? Арон Наумович как-то смешался, словно бы до сих пор никто не пытался переубеждать его. Но так или иначе, а принимать назад ожерелье он отказался наотрез. Проводил Фиму до дверей ее квартиры и торжественно сдал на руки тетушке Римме, которая при виде такого поклонника выпучила глаза. Но еще сильней они у нее увеличились в размерах, когда она разглядела ожерелье, украшающее шею ее племянницы. Тут уж Фиме стало даже страшно за тетушку, и всерьез возникла мысль вызвать ей врачей.  Глава 10 К счастью, тетушка достаточно быстро сумела совладать с собой. Глаза у нее вернулись к привычным размерам, вот только появился в них какой-то пугающий блеск. – Дай-ка мне взглянуть получше, – потребовала она. – Что это тебе подарили? – Так… немножко брильянтов с рубинами. – Я вижу, тут еще и жемчуг имеется. Шикарная вещь. Неужели этот сморчок, что тебя провожал, расщедрился? – Ты удивительно догадлива. Павлик высунулся из своей комнаты и посоветовал: – Бери лучше того, что с пирожными подваливал. Вку-у-усные! От пирожных, и правда, мало что осталось, по одной штучке каждого вида. И тут ей позвонила Настя. – Ну как Арон Наумович? Предложение стать его невестой он тебе уже сделал? – Да. Как ты догадалась? Настя хихикнула и продолжила расспросы: – А ожерелье своей мамочки тоже подарил? – Подарил. Но откуда ты об этом знаешь? – Так он всем подряд его дарит! И предложение делает. – Но зачем? – Нравится ему. Развлекается он так. – И где же все его невесты? И почему ожерелье снова у него? – Ты не волнуйся, старичок не опасный. Через денек-другой он отыщет в тебе какой-нибудь недостаток и порвет вашу с ним помолвку. Кстати, ожерелье придется тоже вернуть, хотя оно и не настоящее. – В смысле? – В коромысле! Подделка это! А ты думала, брильянты? – Арон Наумович сказал да. – Стразы и пластик с перламутровым напылением! Вместо золота – серебро с позолотой. Старичок не такой дурак, чтобы разбрасываться фамильными брильянтами. Настоящее ожерелье тоже имеется, но лежит оно у него в сейфе. А то, что ты ожерелье у него вообще взяла, это плохо. – Почему? Я не просила, он сам мне его навязал. – Это тебе минус один балл, – словно не слыша возражений, веселилась Настя дальше. – Еще пару минусов, и не бывать тебе мадам адвокатшей! – Но он мне его буквально силком всучил! – Все равно, не видать теперь тебе Арона Наумовича! Бросит он тебя, ох бросит! И поделом! Нельзя быть такой жадной до чужих брильянтов! Настя откровенно хохотала над ней. И Фима в ответ тоже заулыбалась, до того комичной показалась ей вся эта ситуация. Она даже почувствовала облегчение, что сватовство Арона Наумовича носит шуточный характер. А то вдруг бы влюбился в нее старичок, а ее-то сердце занято! Фима сняла ожерелье, положила его рядом с блюдечком, и под вазочкой с распустившимися цветочками образовался чудесный натюрморт из полученных ею сегодня подарков. Смотреть на них было очень приятно. Все-таки три поклонника – будет что вспомнить в старости. И девушка принялась сравнивать их достоинства между собой. Слава молод и перспективен, но вот его склонность к экономии немного напрягает. Константин очень хорош, импозантен и имеет превосходный доход, вот только его связь с потусторонним миром, клиентки буквально не дают мужику прохода, только за то время, что они ехали в машине, ему позвонили трое. И наконец Арон Наумович, такой умный, такой тонкий и… такой рачительный. Фима замечталась о том, какая жизнь могла бы сложиться у нее с каждым из этих мужчин. Довела каждого из них до дверей ЗАГСа, а потом бросила всех троих, потому что поняла: ни одного из них она никогда не сможет полюбить. Слава уже начал ее раздражать, Константин начнет завтра, а Арон Наумович… Он тоже когда-нибудь вызовет в ней раздражение и горячее желание избавиться от его присутствия. – К тебе пришли! Спишь ты, что ли? Фима даже не заметила звонка в дверь. И теперь с удивлением смотрела на Арсения, который застыл в паре шагов от нее. На заднем плане маячила тетушка Римма, чьи поджатые губы должны были делегировать племяннице отношение старушки к этому гостю. Павлик крутился поблизости, строя спине Арсения жуткие рожи.