– А почему нехорошей? – Это ее соседи так прозвали. Вход в нее отдельный, ты сама видела. Планировка дома такова, что в этом подъезде только эта квартира и находится. Говорят, что еще в прежние времена там то и дело происходили неприятности с жильцами. Один владелец разорился, вынужден был распродать все имущество, все равно не хватило, чтобы расплатиться с теми, кому был должен, и он застрелился. Другая дамочка от несчастной любви отравилась. Муж от нее и ее капризов сбежал, холостяцкую квартирку себе в городе снял. Она тосковала страшно, потом отбила мужу телеграмму, мол, наглоталась я снотворных порошков, если не вернешься и не вызовешь врача, то умру. А муж у себя на квартирке не ночевал, всю ночь в клубе пил, вернулся, нашел телеграмму, примчался, да только уж поздно было. В общем, очень часто что-то плохое с жильцами случалось. А уж в наше время там и вовсе страшные дела творились. Голову вот одной женщине сумасшедший Грегор отрубил. – А я слышала вчера от следователя, что голову этот Грегор отрубил уже у мертвого тела, а скончалась женщина от естественных причин. – Я как раз сейчас еду к следователю, который вел это дело. – Да ну? Он еще жив? Это же было тридцать лет назад! – Ну и что? Сейчас ему под семьдесят. Он на пенсии, но при необходимости дает консультации. И любезно согласился поговорить со мной. У него дома есть дубликаты всех тех дел, которые казались ему чем-то интересными. Дело о безумном Грегоре было именно таким. Хочешь поехать со мной? Фима мигом проснулась и заявила, что будет готова выйти через считаные минуты. – Торопиться не надо, я заеду за тобой ровно через сорок минут. Сегодня Славке удалось разжиться служебной машиной, да еще и с шофером, так что чувствовал он себя в высшей степени довольным. За время пути он успел несколько раз повторить, что Фиме во что бы то ни стало нужно купить средство для продления жизни срезанных цветов. И даже мягко попенял девушке за то, что она до сих пор не успела этого сделать. По мысли Славы, едва услышав про чудодейственное средство, которое сам он зажилил купить из-за его дороговизны, Фима должна была опрометью кинуться в ближайший цветочный. Он ей так задурил голову этими разговорами, что Фима даже не заметила, как за окном замелькали елки. – А куда это мы едем? – спохватилась девушка. – Похоже, мы уже за городом? Твой следователь живет на даче? – Да. Но мы сначала заедем в Красногорку. Начальство поручило поболтать там с жильцами. Глядишь, кто-то из них что-нибудь да и припомнит про переселенцев из нашего переулка. Фиму этот вариант устраивал как нельзя лучше. И в первую очередь потому, что в Красногорке, судя по ее описанию, трудно будет рассчитывать найти цветочный магазин. Зимняя дорога и белый снежок помогали скрасить общий унылый пейзаж этого поселка. Два деревянных барака, в которых еще кое-как теплилась жизнь. Невзирая на их прямо-таки плачевное состояние, там светились окна. Да и вокруг этих бараков оказалось разбросано полтора десятка маленьких домиков и сарайчиков, являвшихся собственностью тех, кто обитал в этих краях. Работы тут не было и быть не могло. Люди жили лесом, огородом и тем мелким домашним скотом и птицей, которых удавалось вырастить на скудном пайке. Сначала сыщики зашли в первый барак, но оказалось, что он находится по-настоящему в аварийном состоянии. Лестница обрушилась, и попасть внутрь было невозможно. Пришлось идти во второй барак. Тут дела обстояли несколько лучше, и внутри даже жили люди. Впрочем, жильцов было немного, так как выяснилось, что центрального отопления тут никогда и не было, да и водоснабжение затруднено, так как трубы полопались еще несколько лет назад. А потому это помещение использовалось жителями только в сравнительно теплое время года, а зимой тут жили два-три человека, кто отапливал свои комнатушки с помощью железных печек и дров и таскал воду с улицы. Да и они лишь создавали видимость жизни в бараке. Как поняли Фима со Славой, в этих бараках было прописано огромное количество народу, и все они ждали, когда их будут расселять, в расчете на то, что администрации области волей или неволей, но как-то придется решать их жилищный вопрос. Администрация отделывалась обещаниями, но регулярно присылала инспекции в надежде на то, что жильцы куда-нибудь исчезнут и проблема решится сама собой. Поэтому жители дежурили в разваливающемся бараке по очереди, всякий раз обрушивая на головы прибывших инспекций гору упреков. Они и Славу с Фимой приняли за такого рода инспекторов и выложили им все свои претензии прежде, чем Слава успел объяснить, по какому поводу они приехали. Поняв, что и в этот раз их вопрос с переездом в новое жилье, которое для них должна была построить область, так и не будет решен, жильцы страшно разочаровались и чуть ли не вытолкали приехавших вон. Охладить их пыл помогло служебное удостоверение Славы, а также устное предупреждение, что все, кто получат привод в полицию, мигом вылетят из числа очередников на новую квартиру. – Приказ губернатора! – грозно рявкнул он на распалившихся мужиков. – Не слыхали? Так услышите еще! После этого несознательные граждане мигом перевоспитались и выразили полную готовность к сотрудничеству. Слава зачитал им список жильцов, якобы переехавших в Красногорку из переулка в центре, но в ответ услышал: – Тут таких нету. – А были? – Может, когда-то и были, мы сами тут оказались всего лет пять назад. – А кто-нибудь из старожилов тут обитает? – Кто давно живет, те уже кое-как обустроились. Видите, домики вокруг барака построены? Там и живут те, кто прежде нас тут оказался. Только на машине вы туда не проедете, уж извиняйте. Машин у них не водится, так что и дорогу для них не чистят. Пришлось Славе с Фимой плестись дальше пешим ходом. Вблизи реальность выглядела значительно хуже, чем из окна автомобиля. Дороги тут чистились силами самих жителей, а потому свежий снег превратил их в труднопроходимые сугробы. Может быть, в валенках тут было бы и ничего, но вот Фиме в ее сапожках на каблучках пришлось совсем плохо. Пару раз она оступалась и оказывалась в сугробе, откуда ее всякий раз со смехом извлекал Слава, который считал все происходящее веселой шуткой. Сам он предусмотрительно надел крепкие ботинки на толстой подошве и вообще утеплился, так что ему прогулка доставляла истинное удовольствие, в отличие от Фимы, у которой уже зуб на зуб не попадал. Тонюсенькая дубленочка выглядела очень модной, но совершенно не грела. К тому же в широкие рукава успел набиться снег из сугроба. А за отворотами капюшона у Фимы дотаивал еще один. – Вроде бы жилой дом. Зайдем? Фима так замерзла, что даже губами шевелить не могла. Они зашли во двор, где были немедленно атакованы дворнягой, в которой явно чувствовалась примесь среднеазиатских пастушьих собак. Память одних предков требовала от собаки наброситься на чужаков и разорвать их в клочки, а память других, куда более многочисленных предков, требовала громко лаять, но ни в коем случае не кусаться. В итоге собака выбрала некий промежуточный вариант. Неслась с громким рычанием и раскрытой пастью, а подбежав, остановилась и залаяла, виляя хвостом. Мол, не серчайте, дорогие граждане, служба у меня такая. – Ну, молодец, молодец, – сказал ей Слава. – Хозяева-то твои дома? У нас к ним дела! Собака замолчала, а потом вроде как качнула головой, словно согласилась. Мол, раз дела, то проходите. И еще посмотрела с укором. Чего было серьезную собаку от ее собственных дел отрывать со всякими глупостями? Ох люди, люди! Не понять вам собачьей души. И ушла к себе обратно в будку. В сенях дома было грязновато, но зато тепло, а это сразу же примирило Фиму с его обитателями. В сенях жили кролики, а потому запах тут был соответствующий. Дальше жил поросенок и курицы вместе с двумя козами – одной взрослой и второй совсем молоденькой. – Ой какие хорошенькие! – восхитилась Фима. Но козы оказались особами истеричными, при виде чужаков они истошно завопили. – Это кто у меня там по хлеву шастает? – в ту же секунду раздался грозный женский голос, а потом и сама старуха появилась. Появилась она совсем с другой стороны, и стало ясно, что друзья ошиблись входом. – Вы кто такие? – спросила бабка, держа в руках что-то тяжелое и длинное. Впрочем, разглядев гостей, она быстро сменила тон: – Городские… Никак комиссия к нам очередная пожаловала? Так учтите, домик этот нигде по документам не зарегистрирован. Хоть сейчас сносите! По документам тут лес и поле! Как снесете, я сразу со своей скотиной и птицей в барак жить перееду, имею там комнату, имею и права! Небось тогда вам придется зачесаться! – Мы совсем по другому поводу. Нам нужно поговорить с вами про людей, которых в девяностых сюда переселили из центра города. – Из коммуналки в переулке? – уточнила старуха. – Мошенник по фамилии Зимин постарался? – Он самый. А вы его знаете? – Знать не знаю, а вот слышать приходилось. Да вы проходите, не со скотиной же такие дела обсуждать. Бабка провела гостей в дом, где оказалось чистенько и опрятно. – Вам не ко мне надо, – сказала она, – вам к дяде Коле надо обращаться за помощью. – Это кто же? – Он единственный из всей их коммуналки, кто у нас в Красногорке остался жить. Понравилось ему тут у нас, что ли. Или от зеленого змия он тут спрятался. Но про этого Зимина, как он их всех там одним махом окрутил, Коля вам лучше моего расскажет. Я ведь все только с его слов знаю, да и то в общих чертах. А если вы до Коли доберетесь, то он вам все подробно расскажет. Так-то он не больно словоохотлив, но если для дела надо, то припомнит подробности, какие знает. – Вы так говорите, словно он отсюда далеко живет. – Ну, это как посмотреть. Если по летнему времени, так за час-другой управитесь и еще удовольствие от прогулки по лесу получите. А вот сейчас… На машине вам к нему не проехать. – Дороги нету? – Дорога есть, да в лесу все замело. А река встала. По ней вам тоже не сплавиться будет. – А если на машине по льду попробовать? – На машине? Ага, был тут в прошлом году один такой умник из городских. Тоже на охоту приехал, а по лесу топать неохота. Вот за лень он и получил. Ушла машина под воду, насилу сам выбрался. Да и не выплыл бы, да наши мужики чувствовали, чем дело может кончиться, на берегу ждали конца потехи. Как мужика под лед утягивать вместе с машиной стало, они на лед цепочкой легли, крайние городского за шкирку из проруби и вытащили. И его, и ружье, в которое он мертвой хваткой вцепился. Ну а машину только весной извлекли. Вроде и неглубоко в том месте было, а утонуть все равно запросто можно было. В нашей речке течение быстрое, лед местами совсем ненадежный. Уйти под лед вместе со служебной машиной Славе не хотелось. – Как же быть? – растерянно спросил он. – Может, лошадь у кого-нибудь из ваших есть? – Лошади нету. Кому она тут нужна, лошадь-то? – Огороды пахать. – Огород пахать мы соседского фермера зовем. У него мотоплуг, по нашим размерам самое то. А лошадь… Это больше для забавы, на нее и зерна не напасешься. – Может, у фермера есть какое-нибудь средство передвижения? – А ведь и впрямь! Есть! – оживилась бабка. – Поезжайте-ка к нему! Если сумеете убедить, что вы хорошие люди и доброе дело задумали, то он вам обязательно поможет. Только, как к нему в дом придете, перекреститесь обязательно. – А без этого нельзя? – Нельзя, – серьезно ответила старуха. – Без этого он вас за нечистую силу может принять. На этот случай у него ружья с серебряными пулями имеются. Слава от услышанного прямо оторопел. – Надеюсь, вы шутите? – А ты поезжай и не крестись, тогда и посмотрим, кто из нас двоих смеяться будет. После этого старухиного напутствия Слава окончательно присмирел. И приехав к фермеру, эксперимент проводить не стал, а смиренно перекрестился на висящие у того в красном углу иконы. Глава 11