Роза, одетая в розовый кардиган, следовала за ним в своей коляске. Увидев нас с Адель, она улыбнулась, а затем протянула мне пластырь, как будто вручала Ковчег Завета. — Вот, дорогая. Тебе это пригодится. — Спасибо, — сказала я, приняв от нее пластырь. — Надеюсь, ничего серьезного. — О, с ним все будет в порядке, — сказала Роза, достав фарфоровую тарелку и кекс. — Принеси мне кофе, ладно? А потом иди. Отправляйся на пляж. Я имею в виду не болотистый речной пляж, а океанскую часть острова. На восток. — Она знает, в какой стороне океан, Роза, — пошутила Адель. Я посмотрела на нее. — Есть идеи, в чем дело? Адель пожала плечами. — Тебе лучше поторопиться. Перси хихикнул. — Отлично. — Я налила Розе чашку кофе. — Пойду найду свои туфли. Роза указала на дверь, сурово приподняв брови. — Хорошо, — вздохнула я. — Пойду босиком. Мокрый утренний песок шевелился под моими ногами, когда я шла по пляжу. Я провела кончиком пальца по краю маленькой белой ракушки, которую держала в руке, ощущая ее крошечные гребни и колючие песчинки, прилипшие к ее нижней стороне. Холодный ветер жалил мне нос и лицо. Это было приятно. Хотя, если бы мне повезло, я бы простудилась и провалялась в постели несколько дней. Человек, бегущий по пляжу в мою сторону, был высоким и стройным, его шаг был легким, несмотря на слои черной спортивной одежды, покрывавшей его с ног до головы. Эфраим помахал мне рукой, когда расстояние между нами сократилось, и я заметила симпатичную щетину на его щеках и мокрые от пота волосы, выглядывающие из-под вязаной шапочки. По мере приближения он замедлил шаг, его глаза внимательно изучали меня. Я скрестила руки перед собой. — Странно видеть тебя здесь. — Я бываю здесь каждое утро. Я кивнула, стараясь не вникать в его тон. Он снял шапку, и ветерок взъерошил его влажные волосы, как ветер птичьи перья. Он повернулся лицом к воде, вытянув руки, как будто хотел вобрать в себя этот вид. — Я никогда не бегал рядом с океаном, которому так много хочется сказать. — Слышишь голоса? Он закатил глаза и засмеялся. Глубокий, хриплый звук. — Ты бы знала об этом. — Туше. Он вздохнул и сел на песок, так близко, чтобы прибой мог дотянуться до него и коснуться ног. Он стянул кроссовки и носки, затем закатал свои штаны, обнажив сильные, загорелые икры и ступни. Он жестом пригласил меня присоединиться к нему. — Садись. Я замешкалась, затем вздохнула и опустилась рядом с ним. — Ты ведь понимаешь, что на улице около сорока11 градусов? — Скорее, шестьдесят12. — Его улыбка расширилась. — И тебе было бы не так холодно, если бы ты потрудилась надеть обувь. Я закатила глаза, не утруждая себя объяснениями, откинулась на локти и выжидающе посмотрела на него. Он уперся пятками в песок. — А теперь закапывай ноги. Я пошевелила пальцами ног и погрузила их в сырость. — Зачем мы это делаем? — Это называется «заземление», — сказал он. — Общение с природой. Я дрожала и старалась не стучать зубами. — Океан будет с нами разговаривать? — Конечно. Но ты не сможешь его услышать, если будешь разговаривать. — Хорошо. Эфраим закрыл глаза, позволив голове опуститься между плеч. Он раскинул руки рядом с собой и уронил голову на песок. — Хорошая девочка. Ложись. — Я не твоя хорошая девочка. Он зарычал, явно раздражаясь. Я сжала челюсть и откинулась на холодный песок. Смотрела на серые облака и дрожала. — Ничего не происходит. — Закрой глаза, сделай глубокий вдох и слушай. Я закрыла глаза. Уитни. Разбита. Ух. Я не могла заниматься подобными вещами. Стекло. Волны разбивались совсем рядом с нашими ногами, тянулись к нам пузырящимися ледяными пальцами. Ветер шептал. Кричала чайка. Секунды превращались в минуты, извиваясь и изгибаясь в ровном ритме океана. Я почувствовала на себе взгляд Эфраима и ощутила, как он приподнялся. — Что оно тебе говорит? — спросил он. Может быть, дело было в том, как нежно он это спросил, или в тоне его голоса, напомнившем мне об Алистере и сотне других таких же мелких моментов из прежней жизни, но все это было слишком. Вся печаль, разочарование, чувство вины, страх, которые я тщательно скрывала после возвращения в Дарлинг-Хаус, вырвались на поверхность. — Оно говорит, что я разбита, — задохнувшись, сказала я. — Оно говорит, что во всем, что произошло, виновата я. Что я не должна была сюда возвращаться. — Слезы навернулись мне на глаза, а горло болезненно сжалось. — Оно говорит, что в тот день река должна была забрать именно меня, а не Сета. Это должна была быть я. — Я повернулась чтобы уйти. — Уитни, подожди. — Что, Эфраим? — я уставилась на него. — Что тебе от меня нужно? — Мы поженимся через три дня. Я усмехнулась. — Мы уже женаты, помнишь? — Ты знаешь, что я имею в виду. — Да. И мне все равно. Это чудесным образом запутавшаяся паутина лжи, секретов и трагедий. Я не знаю, чего ты ожидаешь от меня, но в данный момент злость — это все, что я могу предложить. С горящими глазами он вскочил на ноги и крепко прижал меня к себе. Его губы впились в мои, дикие, как океан рядом с нами. И с такой же легкостью он мог унести меня прочь. Кровь шумела у меня в ушах, каждый удар сердца предупреждал меня о том, что надо вырваться от него, но мои предательские руки обвились вокруг его шеи.