Офицер Эванс пригласил меня к остальным. — Вы, дамы, оставайтесь здесь с Фрэнсисом. Другой патруль уже едет. Люди в форме вошли в ту же дверь, что и Эфраим, только они были заметно менее тихими, объявив о своем приходе громкими, рокочущими голосами. Загорелся свет на кухне и в прихожей, а также люстры в задней гостиной и столовой. Я вздохнула. Полиции понадобится вся ночь, чтобы осмотреть дом и убедиться, что в нем никто не прячется. Мама притянула меня к себе, обхватила за плечи и передала мне ребенка. — Думаю, мне нужно присесть. — Конечно, мама. — Я помогла ей опуститься на росистую траву. Подъехала еще одна полицейская машина. Из нее выскочили еще двое полицейских, один быстро пошел к дому, другой — к нам. Эфраим вышел на веранду с прижатым к уху телефоном. Его глаза прищурились, когда он приблизился и притянул меня к себе. — Нам нужно четверо. — Он закончил разговор и сунул телефон в задний карман. — Дополнительная охрана уже в пути. — Ты кого-нибудь видел? Что происходит? Он мрачно покачал головой, на его лбу проступила морщина. — Входные двери были открыты. Похоже, что кто-то пробежал прямо через дом. Как будто они хотели спрятаться внутри, но потом передумали. Он провел рукой по волосам. — Группа офицеров прочесывает лес и подъездную дорогу к острову. Кто бы это ни был, далеко он не уйдет. — А студия? — Только куча битого стекла. — Он потянул меня за руку, достав из кармана сложенный лист бумаги. — И вот это. Я взяла выцветший квадратик в дрожащие пальцы и развернула его. Это была старая фотография. Черно-белая. И в центре ее было изображение Джулии Дарлинг. Она сидела в богато украшенном кресле, одетая в черное платье, драпирующее ее от подбородка до пят. А на руках у нее, укутанный в кружева, лежал младенец, голова которого была покрыта густыми прядями светлых волос, а глаза закрыты. Лицо Джулии было суровым. Спина прямой. А под подошвой туфли Джулии, как будто специально выделенный, лежал большой камень размером с мяч для гольфа. Я присмотрелась. Не камень. Бриллиант. Я перевернула фотографию, и там, написанные мелким пляшущим шрифтом, были три маленьких слова. «Ты спишь, Пенелопа». Глава 22 Уитни Дарлинг Я здесь. На моем телефоне загорелось сообщение от Ислы, которая, узнав о событиях предыдущей ночи, настояла на том, чтобы приехать на машине. Утром я не торопилась собираться, наложила дополнительный слой консилера на тени под глазами и закрутила волосы щипцами для завивки. Завершив макияж, я слушала подкаст, молясь Богу, чтобы в зеркале не появилось ничего ужасающего. В голове все время повторялись три слова. Ты спишь, Пенелопа. Вопросов было очень много. Кто был в студии вчера вечером? Что они там делали? И где они нашли фотографию Джулии? Неужели они специально оставили ее? Эфраим не сказал полиции о фотографии. Показав мне фотографию, он сунул ее в карман, а затем проводил меня в гостиную вместе с остальными женщинами, пока офицеры и частная охрана прочесывали дом. Через несколько часов, когда наш остров был признан безопасным, он проводил меня в нашу комнату и отчитал за то, что я последовала за ним на болото. После этого он раздел меня и познакомил с радостями секса после ссоры. Я выдохнула, покраснев при воспоминании о том, что он делал со мной. Места, где он меня целовал. Его тело, твердые, пульсирующие мышцы, напряженные и контролируемые, когда он подгонял меня все выше и выше, все ближе и ближе… Я заставила свой пульс замедлиться. Если не считать любовных утех, прошлая ночь была ужасающей. Очевидная угроза. Кто бы ни терроризировал Дарлинг-Хаус, живой или мертвый, он посылал сообщение. И мне нужно было его расшифровать. Я потянулась к кулону, который носила на шее. Утром я проснулась от странного желания надеть его. И боялась, что тот, кто проник в дом, может найти его и украсть, а еще я чувствовала, что мое расследование включает в себя и поиски справедливости для маленькой Пенелопы. Мои глаза проследили за сложным узором светлых волос, так изысканно переплетенных в форме цветка. Ребенок на фотографии, которую нашел Эфраим, был Пенелопой. И это были ее волосы. Я знала это. Мой желудок заурчал. Мне нужна была еда и кофе. Бросив последний беглый взгляд в зеркало, я направилась вниз. У подъезда стоял белый фургон. Охранная компания. После вчерашних событий Эфраим настойчиво и не мягко требовал, чтобы были установлены камеры. Не только снаружи дома, но и внутри. Мама, будучи невротически замкнутой личностью, разозлилась больше, чем шершень. Но согласилась. Я наблюдала за тем, как коренастый мужчина в комбинезоне вытаскивал из кузова фургона контейнер с оборудованием. Затем в поле зрения появился Эфраим. На нем были черные брюки чинос и белая рубашка на пуговицах, расстегнутая, с рукавами, закатанными до половины на загорелых предплечьях. Даже не выспавшись, этот мужчина был слишком красив для своего собственного блага. На телефон снова пришло сообщение. Я принесла тебе тыквенный латте. Он уже остыл. Я поспешила на кухню. Исла любила сидеть за столом для завтрака и смотреть на воду. — Доброе утро, извини, что задержалась. — Я крепко обняла ее. Она протянула мне бумажный стакан. — Мне жаль, что у вас была такая тяжелая ночь. Что здесь происходит? — Мы пока не можем понять. Опять же, никаких следов кражи. Но мне сказали, что они разгромили студию. Эфраим вызвал газовую компанию, чтобы убедиться, что линии не были испорчены. Глаза Ислы расширились. — Не могу поверить, что Перси разбудил тебя так вовремя, чтобы ты успела увидеть свечи. — Она наклонилась вперед. — Какова вероятность такого? — Старалась не думать об этом слишком много. — Я сделал глоток своего латте. — Полиция не нашла ничего особенного. Несколько свечей из пчелиного воска. Сегодня утром они отправили бригаду на поиски отпечатков пальцев. — И это все, что они нашли? Свечи? — Ммммхххммм. Исла выглядела неубежденной. — Ты считаешь, что они должны были найти что-то еще? — спросила я. Она вздохнула. — Нужно думать, что если парни кого-то вспугнули, и они были застигнуты врасплох, то должны оставить после себя что-то. Набор ключей, инструмент, который они использовали для взлома, что-то такое. Упоминание фотографии, которую Эфраим обнаружил на полу студии, вертелось у меня на языке. Но по какой-то причине я не произнесла этого. — Наверное, кому бы это ни было, на этот раз повезло, — сказал я. — Мы узнаем больше, когда полиция закончит. — А как насчет книги, которую Перси нашел у вашей двери? Как ты думаешь, это связано? — Исла подняла бровь. — Самый большой вопрос, я полагаю, заключается в том, кто хочет, чтобы ты увидела эту книгу? Я отпила еще один глоток теплого кофе.