Я упала спиной на кровать и зажмурила глаза: тысяча вопросов и гипотетических ситуаций требовали своего решения. По крайней мере, сейчас одно было предельно ясно. Спустя столетие после его исчезновения мы нашли пропавшие, неосвященные останки Горация Леру. Глава 26 Уитни Дарлинг Лунный свет, мягкий и серебристый, проникал в окно спальни. Я приоткрыла глаза, не пытаясь сфокусироваться за ресницами, и вдохнула мускусный запах Эфраима, оставшийся на простынях под моей щекой. Я потянулась к нему, ища кончиками пальцев тепло его кожи, сильные выпуклости его мускулистой спины, но рядом со мной была только холодная пустота. Все еще не понимая, что происходит, я приподнялась. Его сторона кровати была по-прежнему идеально ровной. Я опустила взгляд на часы и напрягалась, чтобы разглядеть крошечные золотые стрелки. За полночь. Сердце упало. Он все еще злился. Я перекинула ноги через край кровати и подошла к окну, почти ожидая увидеть его тень, идущую по лодочному причалу и сверкающему, зовущему болоту. Но там ничего не было. Повернувшись к двери, я накинула на себя белый шелковый халат и шагнула в тусклый коридор. В доме было тихо и спокойно. Слишком тихо. Я замерла, пытаясь услышать шорох юбок. Но ничего не было, ни разговоров охраны Эфраима, ни даже тихого тиканья дедушкиных часов. Я была одна. Я спускалась по лестнице, касаясь пальцами прохладного дерева перил. Наверняка Эфраим был в кабинете и работал. Я повернулась и медленно пошла по освещенному свечами холлу, скользнув взглядом между закрытыми дверями, мое сердце замирало с каждым шагом. Из кабинета не пробивался теплый свет. Эфраима не было. Где он был? Неужели он оставил меня здесь? Из другого коридора, расположенного далеко впереди, донесся резкий, оглушительный звон, похожий на звук упавшего на пол фужера с шампанским. Я поспешила вперед, белый халат развевался вокруг моих босых ног, пока я не завернула за угол и не оказалась перед тяжелыми дубовыми дверями в бальный зал. Одна из них была приоткрыта, и оттуда доносился тихий топот шагов, неровных, с нечеткими интервалами. Пригнувшись, я заглянула в щель между дверьми, осторожно прижалась лицом к дереву и сглотнула. Посреди огромного, украшенного люстрами зала двигалась высокая фигура. Мужчина, одетый в безупречный старомодный белый смокинг, развернувшись на каблуках, самым ритмичным образом скользил по центру танцпола. Его руки были вытянуты перед собой, как будто он бережно держал невидимую, любимую партнершу. Элегантный изгиб его плеч, уверенные манящие движения бедер завораживали. Золотые волосы, уложенные волнами и спадающие густыми локонами на воротник, резко контрастировали со скульптурными линиями его профиля. Он покачивался в лунном свете, его шаг был настолько четким, что я почти слышала темп вальса, под который он танцевал, пьянящую, звонкую мелодию большого духового оркестра. Постепенно его темп нарастал: раз-два-три, раз-два-три. Раз, два… Мои глаза расширились, когда одна за другой свечи в люстрах Дарлинга над его головой начали светиться, сначала нежно-оранжевым, а затем золотистым светом, отражаясь от изящного лепного потолка. Быстрый, странный, нежный шепот в голове заставил меня подняться. Словно в трансе, я осторожно толкнула дверь и шагнула внутрь. Вальсирующий мужчина резко остановился, повернувшись ко мне спиной. «Уитни, милая девочка». Его дыхание было медленным, как будто поворот требовал энергии и, почему-то, глубоких эмоций. Голос из зимнего сада, тот самый, который умолял меня освободить его, пока я сидела на лестнице. У меня застыла кровь, но я не боялась. Это должно было случиться. Я освободила проклятие. И оно привело меня сюда. К этому моменту. Я сделала один шаг вперед, и он повернулся. Пустые черные глаза пригвоздили меня к полу. Хотя в них не было никакого выражения, но сдерживаемый гнев, скрытый за его пустым взглядом, был ощутим, искажая его ангельское в остальном лицо болезненной яростью. Он подошел ко мне, и его фигура внезапно поникла. Потом он захромал, одна из ног подкосилась, и он неловко потащил ее за собой. Его плечи ссутулились и перекосились, золотистые волосы превратились в беспорядочный спутаный пучок, щеки впали, а по коже пополз бледно-зеленый оттенок. Его шея громко хрустнула, наклонив голову под странным углом, а полные губы посинели и растянулись в гримасе разочарования, когда он с трудом потянулся ко мне. А затем, очень медленно, над левой бровью открылась багровая рана, покрывшаяся волдырями, а затем провалившаяся в череп, пока не осталось только красное, сочащееся пулевое отверстие. Я стояла, примерзнув к холодному мраморному полу, загипнотизированная смесью страха и нездорового восхищения. — Уитни Дарлинг, — прошептал он сквозь разбитые губы. — Я ждал тебя. — Он резко подался вперед. Движение разорвало удерживающие меня путы, и я рванулась назад, пронзительный крик вырвался из моего горла. Лодыжки запутались в халате, и я споткнулась, упав на пол. Он присел рядом со мной. — Ты так похожа на нашу Джулию. — Костлявый кончик пальца коснулся моего бедра. — И у тебя есть то, что принадлежит мне. В ноздри сразу же ударил тяжелый запах гниющего болота и грязи, прогорклый и удушливый. Я зажмурила глаза, чтобы не смотреть на гнилой труп, скрючившийся передо мной. Я снова закричала, дико брыкаясь. — Уитни. — У меня его нет! — мой голос надломился, грудь сдавило от гнилого воздуха. — У меня нет твоего бриллианта. — Уитни! Мои глаза распахнулись, и я инстинктивно обхватила Эфраима, вцепившись в его обнаженную талию, словно тисками. Его сердце колотилось под моей щекой. Я вдыхала его пряный, знакомый запах, пытаясь отдышаться, мой разум и тело медленно приходили в себя и осознавали, что я не собиралась умирать. Он приподнял меня и посадил к себе на колени. — Я здесь, — успокаивал он, проведя пальцами по моим волосам. — Это был всего лишь кошмар. Мое дыхание стало учащенным, я боролась со слезами. — Гораций. — Я понял это, когда ты причитала, что у тебя нет его бриллианта. Ты чуть не ударила меня по лицу. — Мне очень жаль, — прошептала я, с трудом сдержав истерику. Он вытер слезу с моей щеки. — Все в порядке, — улыбнулся он. — Я цел и невредим. Я откинулась назад в его объятиях. — Ты здесь. — Это наша кровать, и сейчас середина ночи. Где еще я могу быть? Последние остатки моего сна растаяли. — Я проснулась, а тебя не было. Я пошла искать тебя и нашла Горация в бальном зале. — Я так понимаю, он не был рад тебя видеть. Я поджала губы. — Полагаю, в некотором роде это спорное утверждение. Эфраим нахмурил брови. — Не имеет значения. Я подпрыгнула от громкого стука, раздавшегося внизу, за которым быстро последовал еще один. — Что теперь? — прорычал он, осторожно уложив меня на подушки.