– Я приметила только вашего соседа. А вас заметила Фло. – Я мог бы и догадаться, что увижу здесь вас, – сказал он, пододвинув к себе стул, стоявший у соседнего стола. – Ведь рядом расположен магазинчик ЖСПС, а здешняя кофейня – одна из лучших в округе. – Мы не помешали вашей беседе? – осведомилась я. – Нет, не беспокойтесь. Хорек вас не заметил, а я не подал виду, что здесь есть кто-то, кто мне знаком. – Хорек? – повторила леди Хардкасл. – Мы назвали его Крысенышем. – Джесси Уивер по прозвищу Хорек, – пояснил инспектор. – Местный домушник и по совместительству полицейский осведомитель. – Полезный малый, – заметила леди Хардкасл. – Ну и как, сообщил он вам какие-то интересные факты? – К сожалению, нет. Я надеялся, что он слыхал какие-то толки об одном деле, над которым мы сейчас работаем. А вернее сказать, над которым работаю я, мое начальство относится к его расследованию с прохладцей. – Звучит интригующе, – заметила я. – А мы можем вам как-то помочь? – Вряд ли вы вращаетесь в тех кругах, которые имеют отношение к предмету моего расследования. – Он усмехнулся. – Тут речь идет не о гостях, приглашенных в загородный дом на несколько дней и украденных драгоценностях, не об убитых фермерах, не о гоночных авто и не о живых картинах[38]. Если мои предположения верны, то мы имеем дело с весьма серьезными и опасными преступниками. – Вы интригуете нас все больше и больше, – сказала я. – И вы мало осведомлены относительно тех кругов, в которых мы можем вращаться, – добавила леди Хардкасл. – В свое время нам приходилось якшаться с весьма сомнительными субъектами. – Уверен, что так оно и есть. Я слыхал истории, которые вы рассказываете о тех днях. – И, по меньшей мере, половина из этих историй правда, – присовокупила я. – А вы когда-либо имели дело с похитителями золота? – спросил он. – Дайте подумать, – ответила леди Хардкасл. – Как-то раз мы тайно вывезли из Братиславы ящик золотых монет, не так ли, дорогая? – Именно так. Притом они, в общем-то, были не наши, так что в каком-то смысле… – Так что в каком-то смысле вы и сами похитители золота, – закончил мою фразу инспектор. – И, возможно, на всякий случай, мне следовало бы вас арестовать. – Прижучить нас пытались многие, но безуспешно, – заметила леди Хардкасл. – Но какое такое золото можно украсть в Бристоле? Думаю, у всех городских ювелиров его едва ли набралось бы достаточно, для того чтобы отлить хотя бы один-единственный золотой слиток. – Оно еще не прибыло в Бристоль, – пояснил инспектор. – Его должны привезти в порт Эйвонмут только в конце месяца. – Из-за границы? – спросила я. – Да, из самых что ни на есть далеких краев. Если вам в ваших делах случится что-то услышать касательно этого дела, прошу вас, дайте мне знать. Хорек ничего не знает, а мне до зарезу нужно выяснить, что к чему. – Как и нам, – ввернула я. – Ах, да. Как продвигается ваше расследование дела Уоррел? Я быстро изложила в общих чертах то, что нам удалось узнать, а леди Хардкасл добавила кое-какие подробности и замечания. – Что ж, вы продвинулись неплохо, – резюмировал инспектор, когда мы закончили рассказ. – Как и Брукфилд. Я часто говорю, что нам в полиции нужно организовать специальное подразделение, которое занималось бы делишками таких господ. А то мы бегаем по городу, хватая всякую мелкую сошку за грошовые преступления, пока такие, как… – он понизил голос, – этот хренов Редверс Хинкли и этот чертов Натаниэль Морфилд воруют сотни, а может быть, и тысячи фунтов с помощью своих грязных махинаций. Честно говоря, что до этого графского сынка, как его там, то заниматься им я бы не стал. И, будь я замужем за Крейном, я бы тоже искал любви и дружеского общения на стороне. Но что касается двух остальных, то… – Я понимаю, что вы имеете в виду, – перебила его леди Хардкасл. – Если вы хотите помочь нам прижать Хинкли, вы могли бы надавить на него, чтобы выяснить, где он находился в тот вечер, когда произошел пожар. Сам он утверждает, что «допоздна работал у себя в кабинете», но мы никак не можем проверить, так это было или не так. – Я бы рад вам помочь, – сказал инспектор, – но едва ли мне удастся сделать намного больше того, что уже сделали вы. Официально он не находится под следствием, так что боюсь, он не обязан ничего рассказывать не только вам, но и мне. Однако я прозондирую почву и посмотрю, не можем ли мы привлечь его по обвинению в мошенничестве и подкупе. И Морфилда тоже. – Спасибо, инспектор, – поблагодарила его моя хозяйка. – Я попытаюсь заняться Морфилдом сама – вернее сказать, я займусь им вместе с мисс Коудл – как только она договорится с ним об интервью, – сообщила я. – Что, прихватите с собой тиски для больших пальцев? – Нет, в последнее время мой интерес к этому орудию пытки несколько угас, – ответствовала я. – Они некрасиво оттягивают карманы и портят вид платья. И вообще, честно говоря, мне никогда не было нужды прибегать к механическим приспособлениям, чтобы заставить мужчину орать благим матом, так что обычно я оставляю тиски дома. Инспектор улыбнулся. – Я уже это говорил, мисс Армстронг, и скажу еще не раз: я чертовски рад, что вы подвизаетесь на стороне закона. Я ответила милой улыбкой. – Что ж, – сказал инспектор, встав из-за стола, – пожалуй, на этой слегка тревожной ноте я и откланяюсь – надо предотвращать преступления, ловить злодеев, в общем, вы понимаете. Был рад встретиться с вами обеими, дамы. – А мы рады встретиться с вами, инспектор, – ответила леди Хардкасл. – Берегите себя, хорошо? И передайте наш привет миссис Сандерленд. – Непременно передам. Спасибо. Хотя должен предупредить вас, что стоит мне упомянуть ваше имя, как моя жена опять начнет меня пилить, донимая просьбами пригласить вас на ужин. – Тогда нам придется решиться принять ее приглашение. Мы не можем допустить, чтобы вас кто-то пилил, даже из самых компанейских побуждений. Он кивнул в знак прощания и, лавируя между столиками, двинулся к вешалке, стоящей у двери, и, надев свой котелок, вышел на стылый февральский воздух и пропал из виду. Мы задержались еще на несколько минут, допивая остатки кофе и пытаясь решить, что нам предпринять дальше. – Да, кстати, мы совсем не говорили о сегодняшнем собрании ЖСПС, – заметила леди Хардкасл. – Что ты об этом думаешь? Пойдем? – Если туда пойдете вы, я с готовностью присоединюсь, – отвечала я. – Иными словами, твой ответ «нет», верно? – Ну, скорее, я ответила бы: «Нет, миледи, благодарю вас», но суть была бы та же. Мы уже бывали на собраниях суфражеток, и, по правде сказать, меня не надо убеждать в том, что женщинам необходимо предоставить избирательные права. Как и каждому взрослому жителю нашей страны. Ведь ничего нового они нам не скажут, верно? Так что, если мы и захотим пойти на это собрание, только затем, чтобы продемонстрировать нашу солидарность. – Ты, конечно, права, – согласилась моя хозяйка. – Вероятно, это собрание навеет на нас отупляющую скуку, но было бы полезно лишний раз показать этим дамам, что мы поддерживаем правое дело. Ведь нам может пригодиться их помощь. – Как я уже говорила, миледи, я готова пойти туда, если пойдете вы. Там будет хорошее освещение, а значит, я смогу заняться шитьем. – А что, если мы останемся там до того, как они сделают перерыв, чтобы угоститься чаем и печеньем, и незаметно уйдем? А по дороге домой мы могли бы прихватить жареной рыбы с хрустящей картошкой. Она оставила на столе несколько монет – плату за наше угощение и щедрые чаевые – и мы начали собирать вещи. Мы уже собирались встать и выйти, когда зазвонил установленный над дверью колокольчик и в кофейню, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, вошел ее шарообразный хозяин, мистер Освальд Крейн. Навстречу ему поспешила официантка, чтобы рассыпаться мелким бесом, пока он будет обозревать свои владения. Когда его взгляд упал на меня, самодовольная хозяйская улыбка тут же сползла с его лица. – Что тут делают эти две женщины? – резко спросил он. Официантку явно ошарашил его суровый тон и слегка озадачил его странный вопрос. – Они ели карамельные булочки и пили кофе, мистер Крейн, – неуверенно ответила она. – А еще они поговорили с одним из посетителей. Он подошел к ним после того, как вышел его сосед. – Не выдумывай, – огрызнулся Крейн. – Выведи их вон. – Не беспокойтесь, дорогая, – сказала леди Хардкасл. – Мы уже закончили и как раз собираемся выйти. Спасибо за прекрасное обслуживание. Вы были очень внимательны. – Леди Хардкасл и ее служанка – да, миледи, не воображайте, что я не знаю, кто вы такая на самом деле – нежеланные гостьи в моих кофейнях, – объявил мистер Крейн. – Ты меня поняла? – Да, сэр, – ответила официантка, сделав смущенный книксен. Тут до мистера Крейна дошло, что он пропустил нечто важное. – Погоди-ка, – вновь обратился он к официантке. – Они говорили с одним из посетителей? С кем? – С инспектором Сандерлендом из Департамента уголовного розыска, – ответствовала официантка, гордая своей осведомленностью. – Прекрасный джентльмен. Он заглядывает к нам часто. И всегда очень вежлив. Красное лицо мистера Крейна слегка побледнело. – Не беспокойтесь, мистер Крейн, – сказала леди Хардкасл. – Он спрашивал нас только о том, где вы были вечером двадцать пятого января, во вторник. А мы понятия не имели, где вы могли быть в тот вечер. Уверена, он еще задаст вам этот вопрос. Мистер Крейн поспешно увел нас в незанятый угол кофейни. Это место было так же хорошо видно, как и то, на котором он стоял прежде, но ему, похоже, почему-то казалось, что здесь другие посетители не услышат наш разговор. – Послушайте, Хардкасл, – начал он, говоря с куда меньшим напором, чем, вероятно, хотел, – у вас нет никаких доказательств того, что гнусные инсинуации Брукфилда по поводу моей жены соответствуют истине, и, если вы станете пересказывать их этому инспектору… – Сандерленду, сэр, – подсказала я. – … этому инспектору Сандерленду, я подам на вас в суд за клевету. – Это мы еще посмотрим, – сказала леди Хардкасл. – Но, как я уже говорила, предметом его интереса была не ваша жена. А то, где обретались вы сами в тот вечер, когда погиб Кристиан Брукфилд. – В тот вечер, когда… Послушайте, я не имел никакого касательства к этому ужасному пожару, и вы должны так ему и сказать. – Но нам, как и ему, неизвестно, где именно вы были в тот вечер, – заметила моя хозяйка. – Так что мы ничего не сможем ему сказать. – Тот вечер я провел дома, можете ему так и доложить.