Хек оказался таким же вкусным, как и в прошлый раз, а картошка еще лучше. К моменту нашего приезда домой я чувствовала себя довольной, сонной и более чем готовой лечь спать. Однако в леди Хардкасл наша поездка влила новые силы, и она, бодро войдя в дом, принялась вчитываться в надписи на «доске расследований». – Не могла бы ты приготовить какао? – спросила она. – Этот Редмонд… – Рассет, – машинально поправила ее я и тут же обругала себя за то, что опять пошла у нее на поводу. – Да, он, – ухмыльнулась она. – Он говорил, что этот мерзкий Крейн лег спать, выпив какао, и теперь попить его не терпится и мне. Прямо какая-то жажда. – Жажду нужно утолять, – изрекла я. – Она нарушает равновесие телесных жидкостей. Я утолю вашу жажду какао сей же час. – И будь умницей, налей в него изрядную порцию бренди. Когда я вернулась с какао, сдобренным бренди, она сидела в кресле, разглядывая доску. – Мы так ничего и не узнали и не продвинулись ни на шаг. Только добавили новых вопросов. – Кое-что мы все-таки узнали, – не согласилась я. Она вздернула бровь. – И что же? – А то, что Крейн, вместо того чтобы, как мы воображали, бестолково копошиться в своем сером мирке, до краев наполненном кофе, задавал вопросы, разговаривая с людьми. – Откуда мы можем это знать? – А оттуда, что на сей раз он знал, кто вы такая, и был этим страшно горд. Он сказал: «Не воображайте, что я не знаю, кто вы такая на самом деле». На прошлой неделе вы были представлены ему как леди Саммерфорд, но теперь он уже знает, что это не так. Сомневаюсь, что ему хватило ума заняться расспросами самому. Кто-то его просветил. – Ты права, крошка Фло. Ты права, – согласилась она, выпрямившись в кресле. – А я и не обратила на это внимание в потоке его трескотни. Именно так он и выразился. Ему известно, кто я. Я машинально дала Ридпату… Я не отреагировала. Она вздохнула. – … дала Рассету мою визитку, а он и глазом не моргнул. Он ожидал визита леди Хардкасл. Так кто же просветил Крейна? Кто говорит и с кем? – Возможно, городом и впрямь управляет шайка заговорщиков, – сказала я. – Должна признаться, что я уже начинала думать, что Брукфилд страдал манией преследования – везде видел заговоры и напрасно связал всех этих людей в единую сеть. Но, похоже, он и в самом деле что-то разнюхал. – Быть может, мы узнаем больше, когда вы с мисс Коудл возьмете свое интервью. Очень надеюсь, что нам не придется ждать слишком уж долго. Для нас это всего лишь задачка, которую нам никак не удается решить, а бедная Лиззи Уоррел вынуждена торчать в этой гадкой камере. – Скоро мы ее вытащим, – заверила ее я. – Непременно. – Она хлопнула себя по бедрам и встала. – Как насчет того, чтобы поиграть в карты. – По правде говоря, я валюсь с ног. Вы не очень огорчитесь, если я откажусь? – Нисколько не огорчусь. Иди к себе, а я посижу тут и почитаю. В одиночестве и сумраке. Довольствуясь обществом чашки какао. – Доброй ночи, миледи, – сказала я и пошла спать. * * * Следующие несколько дней прошли без приключений и даже без новостей. И мы так извелись из-за отсутствия результатов, что, когда в пятницу зазвонил телефон, леди Хардкасл ответила сама. Я возвратилась из кухни, где помогала мисс Джонс проверять счета, которые мы получили от зеленщика Уикли и мясника Спратта. И вошла в холл как раз тогда, когда телефонный разговор уже подходил к концу. – Договорились, дорогая, – сказала леди Хардкасл. – Нет, вы не пропустите наш дом. Как доедете до общественного луга, поверните налево и поезжайте по дороге между живыми изгородями. Там стоит только наш дом. Он современный. Из красного кирпича…. Нет, не около, а напротив церкви…. Если заплутаете, просто зайдите в паб, там знают, где находится наш дом… Хорошо. До скорого. Она повесила трубку. – Это Джорджи Бикл, – сообщила она. – Видимо, у нее есть новости о достопочтенном Джимми. Она собирается бросить вызов Глостер-роуд и приехать к нам на обед. И будет у нас в полдень. – Одна? – Нет, думаю, ее привезет Фред. – Нет, я не об этом. Она привезет с собой кого-то из остальных суфражеток, своих подруг? – О, понимаю. Нет, она приедет одна. Но с Фредом. – Я позабочусь о том, чтобы ее угостить, – сказала я. – Хотя это будет и не так великолепно, как те пирожные, которые нам подали у нее. – Еда, приготовленная мисс Джонс, всегда выше всяких похвал. И не беспокойся о Фреде. Джорджи сказала мне, что он предпочитает ждать в «роллс-ройсе» со своими сэндвичами и термосом с чаем. Я сообщила мисс Джонс, что за обедом у нас будет гостья, и она с увлечением принялась колдовать над скумбрией. Пока в кухне творились эти чудеса, я старалась сделать так, чтобы леди Хардкасл, которая все утро проработала, облаченная в свой халат, выглядела достаточно пристойно, чтобы принять гостью. – Как я выгляжу? Все в порядке? – осведомилась она, глядя на свое отражение в большом зеркале на дверце гардероба. – Вы выглядите великолепно, – успокоила ее я. – Сдержанная элегантность с намеком на легкую чудинку. – Это из-за прически, да? – Нет, прическа в порядке. Просто в вас чувствуется некоторая дружелюбная эксцентричность. – Я оттачивала ее много лет, доложу я тебе. Ты даже не представляешь, как полезно бывает убедить тех, с кем имеешь дело, что ты всего лишь глуповатая, незлобивая чудачка. – Вам нет нужды что-то мне объяснять, – сказала я. – Я своими глазами видела производимый вами эффект. Столько больших, сильных, умных, самоуверенных мужчин выболтали столько секретов, потому что настолько недооценили ваш ум. Но неужели вам никогда не хочется, чтобы люди воспринимали вас – нас обеих – всерьез? Неужели вам не надоедает притворяться дурой просто для того, чтобы не расстраивать других? – Разумеется, надоедает – все это так нелепо. Как будто, если ты родилась женщиной, это делает тебя не способной… к чему бы то ни было, если не считать вынашивания потомства. – Мы им еще покажем, – сказала я. – Знаешь, мне кажется, вряд ли мы доживем до таких времен. Но думаю, это и неважно, главное, чтобы мы смогли показать друг другу, чего мы стоим. Если мы все будем знать, сколь многого мы способны достичь, не все ли равно, что думают другие? Я согласно кивнула, одернув низ ее темно-синего жакета, и объявила, что она готова предстать перед леди Бикл. Она вернулась в свой кабинет, чтобы разобраться со своей корреспонденцией, а мы стали ждать. Я предложила свои услуги на кухне, но мне было сказано, чтобы я села, попила чай и не путалась под ногами. Эдна уже сидела, попивая чай, и мы втроем проболтали весь остаток утра. * * * Леди Бикл приехала в полдвенадцатого. – Простите за опоздание, – сказала она, когда я взяла в холле ее пальто. – Боюсь, мы немного заблудились. Деревню мы нашли, но пропустили поворот к вашей дорожке, идущей между живых изгородей, и въехали на холм к большому дому, прелестно сочетающему в себе мешанину из архитектурных стилей. Немного тюдоровского стиля, немного элементов эпохи Регентства[40] и чуточка викторианской неоготики. Общее впечатление очаровательно, но это был явно не тот современный дом, который вы описали мне по телефону. – Это «Грейндж», – объяснила леди Хардкасл. – Этот дом принадлежит нашим друзьям, Гектору и Герти Фарли-Страуд. Там-то мы с Фло и повстречали вашего знакомого, достопочтенного Джимми. – Да, я познакомилась с сэром Гектором, когда мы развернулись, доехав до его подъездной дороги. Он прогуливал трех дурно воспитанных спаниелей. Или они прогуливали его – трудно сказать. Как бы то ни было, он объяснил нам, как ехать, и просил передать привет. Как он выразился, «мемсахиб» скоро свяжется с вами, дабы пригласить на второй завтрак. – Превосходно, – отозвалась леди Хардкасл. – Буду ждать ее звонка. Пойдемте в столовую, дорогая. Кажется, мисс Джонс сотворила со скумбрией нечто гениальное. Это и впрямь было гениально. И очень вкусно. Обедая, мы старались узнать друг друга получше, делясь подробностями того, что происходило с нами в жизни. Леди Бикл уже слышала о наших приключениях, так что наша беседа была несколько односторонней, поскольку мы задавали ей все новые и новые вопросы. Как мы и предполагали, она была намного моложе своего мужа, с которым, по ее словам, она познакомилась в Альпах. – Я обожаю горные лыжи, – сказала она. – Одним из преимуществ этих безбожно дорогих швейцарских школ-пансионов, где тебя учат вести себя в обществе, является то, что обычно такие заведения находятся в горах. Почти все то, чему там учили и к чему я должна была проявлять интерес, казалось мне убийственно скучным. В общем-то мне не было дела до того, как следует изящно выходить из экипажа или как нужно обращаться к незамужней тетушке великой княгини, а потому я то и дело прогуливала уроки и бегала в близлежащую деревню. Я познакомилась с совершенно очаровательным парнем-швейцарцем, который научил меня взбираться на скалы и кататься на горных лыжах. И вот через несколько лет я отправилась с подругами в Гренобль, и там в один прекрасный день здорово упала, потеряв сознание и сломав лыжи. Придя в себя, я обнаружила, что смотрю в глаза самого шикарного мужчины на той горе. Он сказал мне, что он хирург и что мне надо подождать, когда принесут носилки. Меня перенесли в местную больницу и там подлатали. К счастью, я ничего себе не сломала, но заработала немало растяжений и синяков. Бен – так звали хирурга – надзирал за моим лечением и заботился обо мне, пока я сидела на больничной террасе, глядя, как мои приятельницы съезжают по заснеженному склону. И только вернувшись в Англию, я узнала, что вообще-то он нейрохирург, который ничего не знает об ортопедии, и что во время лечения мне не следовало подпускать его к себе ближе чем на десять футов. Но к тому времени я уже была в него влюблена, так что это не имело значения. Вы умеете кататься на горных лыжах? – Вряд ли, – ответствовала леди Хардкасл. – Как ты думаешь, Фло, ту историю в Норвегии можно назвать катанием на горных лыжах? – Нет, – сказала я, – это более походило не на лыжи, а на импровизированные сани. Хотя, насколько я помню, один раз вы все-таки встали на ноги. – На ногах я пробыла недолго. Я совсем позабыла третий закон Ньютона[41] – отдача моего пистолета едва не опрокинула нас обеих. Однако моя пуля попала нашему преследователю в плечо, так что мы отплатили ему за наш мимолетный страх. – До конца сезона нам надо будет непременно отправиться в горы, чтобы покататься на лыжах, – заявила леди Бикл. – Я настаиваю. Лично я предпочитаю, чтобы горы были зелены и чтобы у их подножия располагались угольные шахты[42], но я все же улыбнулась и неопределенно промычала: «Мм-м». Ответ леди Хардкасл также был уклончив. Леди Бикл рассмеялась. – Ну, хорошо, возможно, речь пойдет не о лыжах. Но, прежде чем закончится вся эта история, нам непременно нужно вместе поразвлечься. – Да, непременно, – согласились мы обе, испытывая огромное облегчение от того, что нам не придется целую неделю распевать на тирольский лад, падать и чем там еще занимаются в Альпах. Когда мы доели обед, леди Хардкасл предложила перейти в гостиную, чтобы попить кофе, еще раз изучить надписи на «доске расследований» и выслушать новости леди Бикл. – Хотя и не сразу, – сказала она, – но мне все же удалось выяснить, где именно Джимми Стэнсбридж предпочитает играть в карты. В клубе в Клифтоне не так уж далеко от нашего дома.