– Ты получила силу совсем недавно, – говорила подруга за поздним ужином. – И, естественно, еще не умеешь ею управлять. Чтобы обуздать ее, ты скоро начнешь практиковаться, так что еще немного – и все чашки будут оставаться целыми. Отчасти Регина была с ней согласна, но Кэсс не знала всей правды. Она так и не набралась решимости поделиться с подругой своими кошмарами, не рассказала про Михаэля и то, как чуть не убила его, а ведь тогда силы ее еще были заблокированы. Регина нутром чуяла: что-то с ней не так. Она не просто ведьма, вдруг обретшая силы. Что-то черное распускалось внутри нее уже давно, а с тех пор, как Регина попала в ковен, все только усугубилось. Мама была права: ничего хорошего ее в Кайллехе не ждет. Ей не стоило сюда приходить. Однако терзаться мрачными думами подолгу было некогда: теперь каждое утро до полудня она проводила время в кабинетах и тайных залах замка, куда раньше не могла попасть. Вместе с другими ученицами она изучала основы магического воздействия на окружающий мир, травничество, руническую письменность и ясновидение. К первому снегу Регина уже могла творить простое колдовство: наколдовать сильный порыв ветра или залечить мелкую царапину. Магия, навеянная собственными руками, вызывала в ней трепет и почти детский восторг, какой бывает у ребенка, впервые увидевшего переливающиеся на свету мыльные пузыри. Но дни шли, и задания, что давали им старейшины, все усложнялись, а Регина, только-только ступившая на новую территорию, ничем не могла их порадовать. Успехи ее были слишком скудны, чтобы обернуться вдруг птицей и упорхнуть в небо или навести морок на оппонентку, чтобы та в ужасе брыкалась, распластавшись на каменной плитке. Жестче всех оказалась в обучении Эдана. От той ослепительной, очаровательной брюнетки, чьи сахарные губы нашептывали ободряющие слова, на занятиях не оставалось ни следа: объясняла Эдана коротко и по существу, а на практических занятиях никого не щадила. Она была сильной ведьмой и потому не терпела отстающих, даже Регине она не давала никаких послаблений. Если Регина не могла выполнить указаний старейшины – становилась тренировочной грушей для остальных. К концу дня Регина выматывалась так сильно, изнуренная неприятными заклятьями других воспитанниц, что утром Кэссиди приходилось ее расталкивать и стаскивать с постели за ноги. Регина нехотя вставала и несколько минут разглядывала в зеркале огромные синяки на теле. Одни не успевали заживать, как на их месте расцветали синевой новые. Обучившись легкой магии исцеления, Регина вынуждена была сводить синяки колдовством. Другое дело Керидвена. На ее занятиях Регина буквально отводила душу и отдыхала, не боясь стать посмешищем. Керидвена учила их магии трав и растений, а уж тут Регина могла проявить себя куда лучше: ей не нужно двадцать раз объяснять, почему ягоды рябины являются лучшим защитным оберегом, и что драконник способствует заживлению ран. Хоть все, чему в свое время научила Регину мать, казалось ей несерьезной чепухой, вроде гомеопатии, девушка помнила каждую мелочь, до единого слова, и потому быстро стала любимицей старейшины, достигнув определенных успехов. Идальга давала им не менее полезные знания – обучала рунической письменности. На индивидуальных занятиях она помогла Регине создать собственный набор рунических камней и закалить их в священном огне, чтобы наполнить магией. У других девушек такие наборы уже имелись: у кого из речного камня, у кого из дерева. У Кэссиди был самый необычный набор, вытесанный из кости, но чьей – Регина спросить постеснялась. Конечно, основам научила Регину Кэссиди, но Идальга на общих занятиях открывала для них забытые мертвые языки, чтобы ведьмы могли произносить сильные заклятья вслух, ведь каждой колдунье было известно: истинная мощь магии сокрыта в словах, произнесенных и начертанных. Понемногу Регина обвыклась среди своих сверстниц. Видя их каждый день, обучаясь мастерству с ними наравне, Регина чувствовала себя увереннее и свободнее. За ежедневными трапезами в столовой многих учениц она узнала ближе. Например, Имоджин с ее младшей сестрой Улой – потомки чистокровного рода ведьм, чьи корни уходят еще в давние времена племен-основателей. Ее отец был колдуном, но умер от старости, а мать до сих пор состояла в ковене и трудилась на кухне, помогая еще нескольким ведьмам кормить целый замок. Фианна была достаточно замкнутой особой, неразговорчивой, каждое слово из нее приходилось вытягивать чуть ли не силой. Не без труда Регина узнала, что Фианну растил один отец, потому что мать бесследно пропала. Он был потомственным друидом, но даже древняя магия закрытой общины не помогла ему отыскать любимую. Тогда он самовольно отрекся от клана и вступил в ряды гончих Трибунала, где с той поры и пропадает в бесплодных поисках жены. Анхелика была самой веселой и жизнерадостной из всех, заряжая своей энергией, словно батарейка. Ее младшая сестра, Эслинн, напротив, была скромной и предпочитала не выделяться, хотя это казалось невозможным: что старшая сестра, что младшая – обе были красивы. Зато с колдовством у обеих сестер не слишком-то клеилось: Анхелика была слаба в чарах, а сестра была никудышной травницей – из ее рук Регина не приняла бы ни одного пузырька с зельем. Евгения и Наталка – нечистокровные ведьмы и даже не родились в Ирландии, но прибыли из разных концов мира ради одной цели: обучиться колдовскому мастерству и стать частью общины. Столько удивительных судеб, столько историй… Многие из них были схожи: брошенные, беззащитные, не сознающие своего могущества, ведьмы нуждались в опеке и заботе. В своей разлуке с родным человеком Регина точно не была одинока и даже могла утешиться мыслью, что ее мать хотя бы жива и здравствует, пусть и не помнит о существовании дочери. Ну а Кэсс… Просто была Кэсс, такой, какой Регина увидела ее в свою первую ночь в Кайллех-Хилле: все так же подрывала основы общинного быта и язвила всем напропалую. Пока все больше воспитанниц проникалось к Регине теплотой и интересом, без оглядок на ошибки Гвендолин, Кэссиди отталкивала их, насколько хватало сил, и даже не пыталась снизить градус неприязни. Несмотря на ее вызывающее поведение, Регина старалась угодить всем, сближаясь с другими ведьмами и продолжая дружить с соседкой по комнате. Но долго ли она сможет сидеть на двух стульях сразу? Пусть занятия не длились до глубокого вечера, свободного времени у ведьм почти не оставалось, чтобы тратить его на сплетни. Ковен не только предоставлял свою опеку, но и требовал взамен выполнение некоторых обязанностей. Так, каждой ведьме, в соответствии с ее талантами и умениями, поручали вести хозяйство или ремесло: к примеру, Имоджин играла на флейте и сопровождала чарующей мелодией многие празднества; Эвелин рисовала картины, и часть из тех, что Регина видела в коридорах, вышла из-под ее кисти; Кэсс заведовала библиотекой и отвечала головой за каждую книгу; Наталка следила за скотом, дающим ковену молоко и мясо; Фианна же шила одежду, ту самую, что висела в шкафу Регины и других девушек, и так красиво садилась по фигуре. У каждой ведьмы имелось свое призвание. Зная о расположенности Регины к травам, Керидвена поручила ей заниматься их садом в теплое время и тепличной оранжереей – в холодное, поэтому любую свободную минуту Регина копалась в земле и общалась с растениями, столь необходимыми для колдовских практик. К ночи под ногтями ее скапливалась толща грязи, отмыть которую стоило больших трудов. Одним пасмурным ноябрьским воскресеньем Регина, покончив с ежедневными обязанностями, прогуливалась в замковых окрестностях, кутаясь в шерстяной кейп. Изо рта на стылый воздух вырывался пар. В окружающем безмолвии ощущалась уверенная поступь приближающейся зимы. Ноги успели довести ее до реки, еще не успевшей покрыться корочкой льда, когда в небе промелькнула чья-то тень. С громким карканьем ей на плечо опустился ворон Кэссиди. Острые когти его вцепились в шерсть кейпа, но даже сквозь него Регина почувствовала колющую боль. – Здравствуй, По! А где же твоя непутевая хозяйка? Ворон неоднозначно заклекотал, после чего отцепился от нее и уселся на крупный прибрежный валун. – Ка-р-р! Ворон хлопал крыльями, скакал на месте, а затем и вовсе перелетел за берег и уселся на ветвь молодого, оголившегося к зиме боярышника. Он продолжал оглашать подлесок громким граем, как будто звал за собой. Манил прямиком в чащу хмурого леса… – Чего ты хочешь? – вопрошала Регина, перекрикивая шум течения реки. – Как же я переберусь через воду? Голос позади заставил ее подпрыгнуть на месте. – Можешь сковать ее льдом, например. Регина резко развернулась, машинально вскинула вперед руки и отправила залп энергии на говорившего, не успев даже рассмотреть сперва его лица. Кайден успел вовремя выставить перед собой локоть, на который и пришлась вся ее хиленькая сила: его слегка закачало, и он отступил на два шага назад. – Ого, это у тебя что-то вроде нового приветствия? – усмехнулся Кайден, оправляя спутавшийся мех на теплой куртке. Регина закатила глаза и, утихомиривая сердцебиение, раздраженно буркнула: – Нельзя же так подкрадываться к людям! Я не слышала твоих шагов. – В таком случае в следующий раз вместо паба рекомендую заглянуть к местному врачевателю и проверить остроту слуха. – К твоему сведению, сейчас его называют отоларингологом. – Ото… что, прости? – Уголки губ Кайдена иронически изогнулись. – А, забудь. Ей искренне хотелось, чтобы Кайден отправился туда, куда изначально и направлялся, но тот отчего-то не торопился. – Ты куда-то собралась? – Взгляд его метнулся к частоколу голых деревьев за рекой. Регина озлобленно фыркнула: – А тебе разве не надо идти… Куда ты, собственно, шел? – Я планировал увидеться с сестрой, но наткнулся на девушку, что любит говорить сама с собой. – Я вовсе не… – начала было Регина оправдываться, но, обернувшись, поняла, что ворон уже исчез. Кайден сделал два шага к ней и осторожно сказал: – Нечего тебе одной в лесу делать, ты ведь знаешь. Особенно когда… – Когда что? Кайден немного помялся, прежде чем продолжил с еще большей учтивостью, боясь ее обидеть: – Особенно когда ты еще так слабо обучена самозащите. Несомненно, к этому выводу он пришел, застигнув ее врасплох и приняв на себя удар ее смехотворной, еще неразвитой, как следует, магии. Регина только вздохнула устало, не зная, чем объяснить собственную немощность в его глазах, как вдруг увидела шрам, тянущийся от шеи Кайдена к правой скуле. Она могла поклясться, что не видела его раньше. – Что это? – спросила она, необдуманно протянув руку к его лицу, но Кайден ее пресек. – Ничего, – резко оттолкнув ее руку, ответил он. – Просто поранился, когда брился. – Ты брился, сражаясь с кем-то на мечах? – скептически изогнула Регина бровь. – Ну прости, в нашей общине не водится этих… новомодных бритвенных ухищрений цивилизованных людей, как бы они там ни назывались. В голосе друида прозвучали нотки обиды, словно Регина была повинна в своей осведомленности о внешнем мире, пока он, Кайден, рос в полнейшем неведении и собирал о нем жалкие крупицы знаний. Она даже несколько устыдилась своего сиюминутного высокомерия, а следом вспомнила, что в последний раз, когда они виделись, Кайдену грозило серьезное наказание за вылазку в город. До́лжно было бы расспросить его о последствиях да разузнать, как он поживает, но вместо этого случился нелепый обмен колкостями. Залившись румянцем, Регина напомнила учтиво: – Наверное, Эвелин уже заждалась. Пойдем к замку. В полном смущения молчании они взбирались вверх по холму. Заиндевевшая трава хрустела под их ногами, хоть немного заполняя давящую тишину каким-то звуком. Регине не терпелось спросить то про одно, то про другое, но как разговорить Кайдена, как подступиться к непростой теме, она не знала. Взор ее зацепился за перо на рукаве друида, прикрытом меховой курткой, и она заговорила: – Это перо что-то для тебя значит? Кайден взглянул на рукав, словно поначалу не понял, о чем она говорит, а затем сказал: – А, ты про это? У каждого друида перо своей птицы, что-то вроде личного тотема: у моего отца, например, ястребиное, у Брендана перо дрозда, а у меня совиное. Перо совы – символ мудрости и взвешенности. Так мы отмечаем свои сильные стороны, прокладываем себе жизненный путь, начиная с мелочей. А у тебя есть свой талисман? Регина замешкалась и стушевалась, она таким вопросом даже не задавалась. Может, оттого она вечно и попадала в дурацкие ситуации? Она смущенно замотала головой. – Как же так? Тебе обязательно нужно отыскать свой талисман! Без него нельзя, – решительно заявил Кайден, оправив куртку. На миг он снова приоткрыл длинный розовый шрам, и Регина не выдержала: – Как тебя наказали, Кайден? Он скользнул по ней мимолетным затравленным взглядом и промолчал. Регине показалось, он занервничал. Кайден машинально протянул руку к шраму и потер его, словно ощутив фантомную боль. – Я… Да ничего особенного, на самом деле, – отмахнулся он небрежно и натянул на лицо вымученную улыбку. Кайден, возможно, был талантливым колдуном, но точно абсолютным профаном во лжи. – Не беспокойся и не забивай этим голову. Слишком уж часто Регина стала слышать эту фразу, и чем больше слышала, тем больше только забивалась нехорошими мыслями ее голова. Но вызнать деталей не удалось: они успели подойти к воротам замка, где брата ожидала продрогшая Эвелин. Она вжимала голову в озябшие плечи и гневно смотрела на опоздавшего Кайдена. – Что ж, прошу меня извинить – я должен своей сестре прогулку, иначе она превратится в ледяное изваяние, – учтиво попрощался Кайден, и Регина понимающе покивала. Она замерла неподалеку от ворот и наблюдала со стороны, как брат обнял замерзшую сестру, а затем, взяв Эвелин под руку, исчез с нею за углом замка. Пусть Кайден и выглядел нормально и даже бодро, что-то в его испуганном взгляде вызывало опасения. На что был способен Альтамир, если не жалел даже собственного сына? Глава 14 Задули зимние ветры, унося палую омертвевшую листву. Снег в этих краях не залеживался, зато ледяной дождь обрушивался на лес по нескольку раз на дню, будто здесь длилась нескончаемая осень. Тем временем наступил Йоль, горячо любимый Региной с детских лет.