Почему-то вспомнился сон. И я передернулась. – Ты чего? – заметил мое движение Эдуард. – Страшно, – призналась ему. – Хелен, а тебе? Подруга сглотнула и зачем-то начала теребить одну из косичек, что заплетала на ночь. – Я стараюсь убедить себя, что стажер просто стал жертвой бандитов, – сообщила она тихо. – Но мне очень страшно. Что происходит? «Записи Ранктора», – сообщила я ей взглядом. Поняла она меня или нет, но только побледнела еще сильнее. А потом поджала губы и тряхнула головой. – Ладно, давайте спать. Эдуард, тебе тоже пора. Если поймают на нашем этаже, выговора всем не избежать. Ты чего до утра не дотерпел? – Да ну вас! Я вам такие новости принес, а вы спать. Меня же разорвет, если мы это не обсудим, – обиженно протянул Эдуард. – Да что обсуждать? – фыркнула Хелен. – Стажер понял, что натворил. Испугался, решил бежать и снял все средства со счета! Его за деньги и закололи. – Разве у него могли быть большие деньги? – удивился парень, почесывая затылок. – Или ты себя вспомни, как толкнул того из Аркано, а он дружков потом своих привел. Могло и такое случиться. А деньги уже потом забрали, когда нашли. Какая теперь разница. Спать давайте! Нехотя Эдуард удалился. Проводив его, Хелен вернулась и стала укладываться в постель. – Что? – не выдержала она моего взгляда. – Лиз, хватит об этих записях вспоминать. Забудь уже, наконец! Еще раз повторяю, об этом знали лишь мы, а до этого они пылились неизвестно сколько и никому не были нужны. – Но статуя… – Лиз-з-з, – вышла из себя Хелен, – можно подумать, это единственное, что разрушили в школе. Ответить было нечего, и я улеглась, натянув до подбородка одеяло. Хелен вообще отвернулась к стене, показывая, что собирается спать. Но через некоторое время именно она нарушила тишину: – А из Эдуарда хороший дознаватель выйдет. Это ж надо было самого ректора подслушать! – Додумался же! – поддакнула я. – Бедный ректор, даже в уборной покоя нет, – хихикнула Хелен, но смех ее мне показался немного натянутым. Мы еще перебросились несколькими ничего не значащими фразами и угомонились. Не знаю как она, но я еще долго лежала без сна, обдумывая случившееся. Все равно, как бы ни убеждала меня Хелен, все случившееся казалось очень подозрительным. Лишь через несколько дней мы еще раз услышали новости о стажере. Оказывается, у одного ученика брат в банке работает клерком, и он рассказал, что убитый парень действительно заходил к ним перед самым закрытием. Только он не снимал деньги, а положил крупную сумму на счет своей семьи. Причем когда он уходил, у него еще оставалась при себе пачка денег. Все это и рассказали дознавателям. Получается, у стажера появилась большая сумма денег еще до происшествия! Но постепенно все дознаватели покинули школу. Нам было объявлено, что произошел просто несчастный случай. Последствия пожара устранили, скульптуре вернули прежний вид, и разговоры в столовой о пожаре стихли, переключившись на экзамены и приближающийся бал в честь праздника. Глава восемнадцатая Выходя за ворота школы, я чувствовала себя преступницей, отбывшей срок и покидающей место своего заключения. Чуть замедлила шаг, вдыхая сладкий воздух свободы. – Бет, ты чего застыла? – окликнула меня мама. Открылась дверь нашей кареты, и на подножку выскочила Йор, мамин волшан, и повела носом. Дальше не пошла, переминаясь лапками и подергивая хвостом. Почему-то Йор не любила снег. А еще волшан воды, называется! Зимой по улице она передвигалась исключительно на руках у мамы или на ее шее, изображая воротник. Я думала, что за мной просто карету прислали, и удивилась, что мама встречает. Как я все же соскучилась по родным! Сорвалась с места и бегом достигла кареты. Подхватила на руки Йор и с ней забралась внутрь. Пушистая вредина меня даже языком лизнула, что было невероятно само по себе. Обычно она меня только терпит, признавая лишь маму, и таких нежностей я никогда не удостаивалась. Точно, мамины эмоции улавливает. Потому что стоило мне оказаться в карете, как попала в крепкие родительские объятия. – Как же я соскучилась! – выдохнула она. – Вы с отцом два упрямца, а обо мне хоть кто-то подумал? Ну да. После моего отказа ехать с отцом на выходные домой он больше не приезжал. А я в город так и не вышла. И домой не писала, обидевшись. Как приятно все же чувствовать, что тебя любят! – Ты так похудела! И бледная совсем, – с беспокойством стала разглядывать меня мама. – Я не понимаю, вас там совсем не кормят?! – Экзамены сложные были, – призналась я. – Приходилось столько заниматься, что не всегда попадала на ужин. – Понимаю. – Мама отвела глаза. Родителям уже доложили, что с управлением и контролем силы у меня совсем плохо. Я едва-едва сдала экзамены, и многие оценки мне просто подарили за старательность, давая доучиться этот год и получить волшана. Но лорд Лоу прямо сказал, что если и после этого ничего не изменится, снисхождения ко мне не будет. Обидно до слез. Я же ночей не досыпала, тренируясь, из кожи лезла, но в ответ лишь пшик. Вода отказывалась мне подчиняться. Тряхнула кудрями, отгоняя невеселые мысли. Все потом! А сейчас я еду домой, на днях долгожданный бал во дворце, где соберутся ученики Мимамо и Аркано, и долгожданные каникулы! – Едем домой! Ты бы знала, сколько всего повариха наготовила сегодня по случаю твоего приезда. – А папа дома? – не удержалась я от вопроса. – Он занят по работе. Но вечером у нас праздничный ужин. – Хорошо, – улыбнулась я, чувствуя, как ледяной ком в груди понемногу тает. Меня все же ждали! Я жадно прильнула к окну кареты, рассматривая город, преобразившийся к празднику. Помимо выпавшего снега, укрывшего дома и улицы белым покрывалом, лавки и дома были украшены переливающимися всеми цветами радуги кристаллами. Вечером их свет бросал разноцветные брызги на снег, придавая городу красочный и немного игрушечный вид. Деловая часть столицы преобразилась. На большой площади возле управы вырос ледяной город с башнями, арками, горками, ледяными скульптурами. Но центральное место занимала символическая башня с часами. Все знают, что нужно подняться на нее и загадать желание, которое хочешь, чтобы сбылось в новом году. В нашем городе на площади тоже строили башню, горки, но они были из снега, а не как в столице из прозрачного голубого льда. Людей в ледяном городе было полно, особенно молодежи. В школах экзамены практически закончены, все ждут бала, чтобы после него разъехаться на каникулы по домам. Для младших классов бал проходит в школе, а старшие, к которым в этом году уже относились мы, были приглашены во дворец. В школе сейчас только и обсуждают наряды, прически и кто с кем пойдет. Мы уже проезжали площадь, и я бросила тоскливый взгляд на ледяной город. На башне с часами возник парень, мотнул головой, вытряхивая из волос снег. Его огненный волшан распушил крылья, защищая хозяина от летящего снежка. Было принято поднимающихся на башню обстреливать. Чтобы не задерживались наверху, освобождая место другим. В движении парня мне почудилось что-то знакомое, и сердце екнуло – Адриан! Я прилипла к окну, но мы уже были далеко, и рассмотреть его хорошо я не могла. Но тут он наклонился, протягивая руку вниз, и помог взобраться девушке. Я завистливо посмотрела на парочку. Не Адриан. Глупая, забыла – он же говорил, что сегодня у него сдача последнего экзамена. Но я бы все отдала, чтобы так же подняться на башню с ним и загадать желание. – Кого-то увидела? – тут же спросила мама. – Одноклассница, кажется. У нас уже все побывали здесь, – грустно произнесла я. – Я поговорю с папой. Но ты же понимаешь, что одну он тебя вряд ли отпустит. – А можно я пойду в город с Хелен? Моей соседкой по комнате? – М-м-м… знаешь, если она придет к нам завтра домой и папа с ней познакомится, думаю, он не откажет. – Ура-а! Мама, ты лучшая!!! – подпрыгнула от радости я. – Подожди благодарить. – Ты же его уговоришь, если что? – умоляюще посмотрела я на нее. – Постараюсь, – сдалась она. Я прижала к груди свою сумку, где лежал дневник. Там оставались чистыми всего лишь несколько неисписанных листов, и я берегла их. Но сегодня обязательно напишу Адриану о месте возможной встречи. Соскучилась по нему ужасно! И я ведь не обманываю родителей. Всего лишь немного недоговариваю, для их спокойствия. – Только чтобы без глупостей! – как почувствовала мама. – Я все поняла, мам, – смиренно ответила ей. Вынужденное заключение в школе поневоле заставило быть благоразумнее. Не настолько, чтобы отказаться от встреч с Адрианом, но, по крайней мере, я понимала необходимость не выставлять их напоказ. В моей комнате все осталось без изменения, но показалась она мне чужой. Взгляд остановился на манекене, на который было надето бальное платье. Поправка: шикарное бальное платье! Такое воздушное, как мечта, нежно-сиреневое. – Мама… – Тебе нравится? Я решила, что на балу ты должна быть самая красивая. – Да-а-а! Оно прекрасно! – восхищенно выдохнула я. Впервые она угодила мне с выбором одежды. – Померь. Меня не надо было просить дважды.