— Ну что, друзья! — снова начал Кораблев, — послушайте напутственное слово от назойливого старика. Настал тот день, который мы так долго ждали. Мы — я имею ввиду не только себя и вас, а всех нас, человечество. Звезды манили к себе людей с древнейших времен. Каждая культура, каждая цивилизация видела в созвездиях что-то свое. Кто-то читал по звездам свою судьбу, кто-то, наоборот, видел какие-то отголоски прошлого. Кто-то считал, что звезды это души покинувших этот мир людей, кто-то, наоборот, что это души людей еще не рожденных. Но что бы кто ни считал, одно всегда оставалось неизменным — глядя на звезды, все цивилизации, все миры, существовавшие на этой маленькой планете, испытывали страх, благоговение, трепет; испытывали все, что угодно, кроме безразличия… На мгновение Кораблев замолчал. Появилась отдышка и ему надо было время, чтобы прийти в себя. — Нам очень, — начала было Алисса, но Кораблев поднял в вверх сухощавый палец и покачал им перед своими густыми бровями. — Подожди, не перебивай. У вас еще будет время поговорить… А меня… мою трескотню вы, может быть, слушаете в последний раз. Алисса замолчала, опуская глаза в ноги. Все остальные тоже как-то неловко спрятали взгляд. Кораблев продолжил не сразу: — Сегодня, смотря на звезды, мы чувствуем точно такой же трепет. При всем развитии нашей науки, при всем том количестве всякой дряни, что мы, люди, умудрились изобрести, чтобы убивать свое время и зрение, звезды продолжают оставаться для нас загадкой. Да, мы не смотрим уже на звезды и небесные тела так, как делали это наши предки. Мы, я имею ввиду, людей современных, а не всяких там шарлатанов, которые печатают в желтых газетенках всякую чушь в виде гороскопов, — он потряс перед лицом космонавтов газетой, которую до этого отнял у Йорга. — Мы смотрим на звезды как на далекие космические тела, со своими уникальными не разгаданными мирами, со своими особыми физическими и, возможно, органическими системами. Сегодня, — Кораблев повернулся и окинул взглядом громадную ракету, уходившую высоко в голубое небо, — у нас появился шанс выйти за пределы нашего привычного места обитания и отправиться туда, за пределы нашей с вами звезды, чтобы узнать о Вселенной чуть больше. Вы первые, кто отправится к звездам, вы те, чьи имена, наряду с Гагариным и Армстронгом, навсегда останутся в истории космонавтики и человечества. Когда, уже через много лет, вы снова ступите на поверхность этой планеты, мир уже будет другим и во многом он будет другим благодаря вам. Не хочу читать вам какие-то напутствия, этой дряни вы уже наслушались по самую шею, все эти политики, все эти ученые, эти директора, вложившие деньги в этот проект, каждый из них считал своим долгом пропиариться за вас счет. Хочу сказать вам просто, от себя, вы лучшая команда, с которой мне когда-либо приходилось работать и… очень хочется, чтобы такими вы оставались до самого возвращения на Землю! Кораблев замолчал. Космонавты почтительно кивнули головами. — Ну тогда все! Посмотрите последний раз вокруг себя на эти деревья, на эти облака. Слышите звук птиц? Треск кузнечика? Через несколько минут люк будет задраен и… убери ее отсюда куда-нибудь, пожалуйста, этого не надо, — обратился Кораблев к Юрию Петровичу, заметив, что одна женщина из команды медицинского обеспечения, начала всхлипывать. — Хотя ладно, не надо, оставь, уже и так пора, — он вдруг заметил, что глаза Каролины тоже стали влажными. — Пойдем, времени уже не так много, — скомандовал он уже громко и космонавты, каждый останавливаясь на первых ступеньках и оглядывая последний раз небо и бескрайнюю степь, начали заходить внутрь тесного подъемника. Когда через несколько минут они заняли свои места и над головой Йорга повисла небольшая плюшевая игрушка, неотъемлемый спутник всех космонавтов, Кораблев дал команду сопровождавшим «свалить». — Ну что, осталось уже совсем немного. Меньше часа, — он посмотрел на часы на руке, — и эта красавица взлетит вместе с вами в небо! — он нежно провел рукой по внутренней стороне корабля. — Сейчас, когда здесь уже нет лишних людей и связь с ЦУПом еще не включена, хочу сказать вам пару слов, не на прощание, естественно, с космонавтами не прощаются, а так, как напутствие в добрый путь. Все эти камеры, весь этот пафос, все эти возвышенные речи, от которых меня, если честно, уже начинает тошнить, остались там, внизу, и в следующий раз вы услышите их совсем не скоро. Еще несколько дней вы будете на связи, мы будем контролировать каждое ваше движение с Земли. Даже когда вы переберетесь в «Орион», несколько дней после старта, вы будете продолжать получать сигналы с Земли. Но потом, с увеличением скорости и дистанции между нами, сеансы связи будет становится все более долгими и растянутыми, а потом, уже после того, как вы войдете в это свое обмороженное лягушачье состояние, связь между нами прекратится вовсе, до того самого момента, как вы снова не вернетесь к орбите Земли. Сейчас за вас думаем мы, основываясь на данных телеметрии, мы принимаем решения, делаем какие-то изменения в параметрах, одним словом полностью контролируем первые ваши моменты в космосе. Но так будет не долго, там, в четырех световых годах отсюда, решения будут исходить только от вас. Ваша безопасность, ваши жизни, будут находиться только в ваших руках, ну и в руках Всевышнего, если, конечно, он сам туда уже добрался. Не хочу вас пугать, упаси Бог, вы знаете, я не из тех, кто любит панику. Но… это серьезное дело, ребята. Это сложная экспедиция, дерзкая, я бы сказал. То, что делаете вы, что будете пытаться делать или сделаете, не делал и даже не пытался сделать до вас никто. Вы первые представители человеческой расы, которые выйдут за пределы своего дома, за пределы знакомой нам гелиосферы… На мгновение Кораблев замолчал. Было видно, как от нервного напряжения начинали трястись его сухие, старческие руки. — За вами будут наблюдать все. Все континенты, все страны, все люди. Перед вашей экспедицией поставлено несколько задач, вы знаете их всех наизусть, вам их втирали эти несколько лет каждый день! Но та задача, которую ставлю перед вами я, она одна и она главная — вернуться обратно! И все, и больше ничего. Все остальное, поставленное перед вами, — дерьмо, все остальное это так, на ваше усмотрение. А эта задача главная и с ней, я уверен, вы справитесь!.. — Кораблев замолчал на несколько секунд, потирая свой вспотевший лоб. — Через десять лет, через двадцать лет, сколько бы вы там ни летали в этом сжавшемся от скоростей пространстве-времени, вы вернетесь на Землю и вернетесь уже героями. Не могу говорить за всех этих прихлебателей, сегодня политик говорит одно, а завтра уже другое, но за себя я отвечу, я бы очень хотел дождаться вас! Когда вы вернетесь, я буду старый немощный старикашка, с трясущимися руками и губами. Но я найду в себе силы и… и тогда, мы отметим ваше возращение, отметим так, как только русские умеют отмечать! — Спасибо за… ваши… теплые слова! — проговорил Каролина, — глаза ее сильнее наполнились влагой и покраснели. Она смахнула перчаткой слезу, пытаясь не показывать Кораблеву своих чувств, но вдруг сама заметила, что у того самого по щеке ползла большая крупная слеза. Несколько секунд все молчали. — Ладно, друзья! Пора! — наконец, проговорил Кораблев и, вытирая рукавом лицо, не спеша развернулся. Но пройдя метр, он вдруг остановился, будто что-то забыли и полез в свою сумку. — Чуть не забыл… самое главное, — он вдруг достал из сумки что-то, завернутое в бумагу, и протянул это Виктору. Держи, ты отвечаешь за это! Виктор посмотрел в газету. На его лице появилась улыбка. — Это что, водка? — удивилась Каролина, — разве с собой можно?.. — Ты еще так наивна, — проговорила Алисса, под дружный хохот всех остальных. — И еще, — продолжал Кораблев, но в этот раз как будто смущаясь чего-то, что было так на него не похоже. — Ну что там, начальник, — помог ему Йорг, видя сильные затруднения Кораблева. — И еще… то, куда вы летите, это область неизведанная даже для самой передовой нашей науки. Там, за пределами нашей системы, вы будете совсем одни. Не надейтесь на нас, — он опустил взгляд на свои ботинки, — мы не будем рядом. Все, что будет происходить с вами, сможете решить только вы! — проговорив это, он вдруг достал рукой, которая, как все заметили, слегка подрагивала, из сумки какую-то книгу и быстро, будто не желая, чтобы все долго видели это, так же протянул ее Виктору. — Библия? Это Библия? — удивился Хью, смотря то на Виктора, который тоже был удивлен, то на Кораблева. — Возможно там, вдали от всего того, что мы здесь можем понять, это сможет вам помочь… Виктор переглянулся с Хью, Алиссой, Йоргом и снова посмотрел на Кораблева. — Хорошо… командир… как скажете, — проговорил он, явно не зная, как реагировать на это. Кораблев всегда казался ему человеком науки, далеким от всех религиозных предубеждений и вдруг такое. — Ну и славно! И хорошо! — Кораблев ударил рукой по тяжелой двери, открыл рот, хотел сказать еще что-то, но махнул рукой, развернулся и, уже не оборачиваясь, уходя проговорил. — Закрывай! 4 День выдался ясным и холодным. Ветер гнал по небу редкие пушистые облака, под которыми, маленькими черными точками, носились, ловя мух или просто играя друг с другом, ласточки. Стоять на улице было зябко. Ветер насквозь продувал куртку и свитер, и Роберт, скрестив руки на груди, и жалея о том, что не натянул на себя все, что только взял с собой в эту поездку, прижался к слегка нагретой солнцем, темно-синей стене здания. — Десять минут! — послышался из громкоговорителей чей-то голос. Роберт снял с плеча рюкзак, достал из него бинокль, пристроил его к глазам и начал смотреть туда, где, за невысокой рощей, закрепленная четырьмя технологическими башнями, устремленная в небо, стояла ракета. — Простите, вы ведь… м-м-м… — послышался незнакомый мужской голос где-то рядом. Роберт отнял бинокль и посмотрел на немолодую пару, которая подошла к нему. — Роберт!.. Брат Йорга! — улыбнулся он, пожимая руку мужчине, которую тот сразу начал ему тянуть. — А, Роберт! Да, очень приятно! Я Дмитрий, а это моя жена, Ирина! Мы родители Виктора. — Очень приятно, — проговорила женщина, так же протягивая руку. — Рука у вас очень холодная, вы замерзли? — Да… есть немного, этот ветер… как-то я не рассчитал с погодой! — Дима, достань ему ветровку из сумки, — женщина повернулась к мужчине и, не дождавшись его ответа, залезла в большую сумку, которая висела у него на плече. — Держите! Размер ваш! Это Виктора, он в ней на велосипеде катается, когда дождливая погода, — проговорила она, подавая ему серую, сложенную в небольшой прямоугольник, тонкую ветровку. — Виктора?.. Да не, спасибо, мне не так уж и… — Держите! — проговорил Дмитрий, буквально всучивая ее ему в руки, — вам она явно нужнее, чем ему сейчас. Она ему там не понадобится в ближайшие двадцать лет! Потом отдадите, а то завтра свалитесь с температурой! — Спасибо! — Роберт сопротивлялся не долго. Он сразу натянул на себя куртку, которая, оказалась ему чуть велика. — Сколько там еще? — повернулся Дмитрий к жене. — Восемь минут и двадцать три, двадцать две секунды. — Эх, сколько раз присутствую я на этих пусках, каждый раз мурашки по коже бегают! Все-таки нервное это дело, — Дмитрий снова обратился к Роберту. — Смотреть на все это дело, ждать… Вы-то сами как, бывали уже до этого когда-нибудь на пусках? — Нет, только по телевизору и в интернете видел, — честно признался Роберт, — меня как-то всё не пускали… — Не, мы каждый раз! У меня вон, жена с температурой сегодня, все равно говорит «не могу дома сидеть, поехали». Правду говорю, а? — Ай! Отстань! Дай посмотреть в тишине! — шутливо проговорила та, не отводя глаз от бинокля. — Будете? — мужчина нагнулся к Роберту и, подмигивая, достал из кармана небольшую металлическую фляжку. — Наливка! Собственного производства, так сказать! — Н-нет, пока нет, если только потом… — Потом… потом уже будет поздно, — загоготал вдруг мужчина и, оглянувшись по сторонам, сделал несколько глотков. — Точно не хотите? — повторил он, снова протягивая открытую флягу Роберту. — Н-нет, спасибо. В этот момент к разговаривавшим приблизился полный темнокожий мужчина, лет сорока или даже чуть больше. Он держал за руку маленькую девочку, которая, загибая пальчики на своей левой руке, постоянно бросала взгляд на табло и вслух считала: шесть сорок пять, шесть сорок четыре, шесть сорок три. — О-о-о! Какие люди! — проговорил громко Дмитрий и щипнул за локоть жену, чтобы та отвлеклась от бинокля. — Давно тут? Не видел! — Приветствую! Да мы в автобусе сидели уже час с лишним! Бр-р-р! Тут у вас не Калифорния, однако! — мужчина прижал обе руки к губам и дунул на них. — А? Согреть?! — Дмитрий подал ему флягу, которую тот без излишних вопросов взял и сразу сделал несколько глотков. — Вот это другое дело! — мужчина крякнул, подождал несколько секунд, снова отпил, снова крякнул и вернул, наконец, флягу хозяину. — А, вы, простите… нас не представили, — темнокожий мужчина обратился к Роберту. — Хайснер… Роберт Хайснер! — Роберт протянул руку мужчине и улыбнулся. — Я брат Йорга. А вы, наверное, Андре, муж Алиссы? — А как вы догадались? Наверное, по тому, что я черный? — с серьезным тоном спросил тот. — Да… то есть нет, я… простите, я… — засмущался вдруг Роберт, но лицо Андре вдруг расползлось в улыбке. — Да все нормально! — он засмеялся и слабо ударил Роберта по плечу. — Это моя дочь Дженни! — он наклонился и поднял девочку на руки. — Четыре тридцать два, тридцать один, тридцать… — продолжала считать девочка, не отворачивая своего личика от табло. — Помаши ручкой маме! — Андре поднял девочку еще выше. — Вон мама. Во-о-н там, видишь ракету? — Да, — громко ответила та, — но мамы не вижу!.. — Мама там, внутри, в ракете. Скоро мама взлетит! Тут, кстати, есть родственница еще одного астронавта, — Андре начал смотреть по сторонам. — А! Вон! — он заметил неподалеку молодую женщину, девушку, которая разговаривала с пожилым мужчиной в синей форме. Она заметила на себе взгляд Андре и кивнула ему. — Идите сюда! — крикнул ей Андре и махнул рукой. Девушка попрощалась с человеком, с которым разговаривала, и, не спеша подошла, к компании. — Это Виктория! Она… провожает Хью, — представил ее другим Андре. — Очень приятно! — как-то смущенно проговорил Роберт. Он сразу заметил, что девушка была необычайно красива и, более того, заметил, что и она заметила на себе этот его взгляд. — Я Дмитрий, это Ира, моя жена! Будем знакомы! — громко проговорил Дмитрий. — Может… это… — Дмитрий было опять полез в карман, чтобы протянуть новой знакомой флягу, но, подумав несколько секунд, убрал руку из кармана и тихо докончил, почти про себя, — э-э, ладно… — Это ведь был Фрэнки, как его там… — начал было Андре, но остановился. — Фрэнк Сколезе, — помогла ему девушка, — глава НАСА.