– Пациент введëн в сон, – отрапортовала Мито, стоящая у мониторов с показателями. – Операция: подключение к сети юкнет. Начать выполнение операции, – скомандовал Пнев, забирая с верстака модуль связи. Робот–хирург распилил череп Патрика костной пилой, обнажив мозг. – Модуль не найден, – оповестил он, заставив Пнева вручить ему прибор для связи. – Продолжить, – сказал старик. Робот повернулся к Патрику, подключая контакты, соединяя мозг и металл. Ева закрыла глаза руками, не в силах смотреть. – Подключено, – сказал робот. – Мито? – Давление низковато, но это из–за кровопотери. В остальном–он стабилен. – Закрыть. Зашить, – скомандовал Пнев. Робот спрятал устройство связи на своде черепа, закрепив на особые скобы, после чего вернул отсечëнное на место, спаивая края. Вернув кожу в нормальное положение, хирург скрепил разрез медицинским степлером и прижëг лазером. – Выполнено. – Мито? – посмотрев на мастера биологии, спросил Пнев. – Без изменений. Операция успешна. Ева воспряла духом, победно вскрикнув, чем вызвала недовольство нескольких мастеров, но успешно проигнорировала это. – Это всë? Он в порядке? Мак нахмурился. – Боюсь, что это ещë даже не начало. Операция для робота – ничто. Они не ошибаются и не промахиваются. Теперь начнëтся самое сложное. – Что? – в глазах девушки стояли слëзы. – Запустить протокол первого подключения, – рявкнул Пнев. Патрик 15–89. Память Адама. Голос завëл меня в огромное помещение, стены и ярусы которого были заставлены стеллажами, на каждом из которых покоились тысячи книг. Увидев этот бескрайний мир, я ужаснулся. «Неужели кто–то может прочесть их все? – подумал я. – Даже если нет, это не повод не стать первым». Я взял ближайшую книгу и распахнул еë. Свет, извивавшийся со страниц, забил мне в глаза так сильно, что букв разобрать я не мог, однако, почувствовал, что информация стекалась со страниц, попадала прямо в мою голову. Это была «Алиса в зазеркалье» Льюиса Кэрролла. «Похожа на меня, – усмехнулся я. – Я тоже попал в зазеркалье. Что же приготовила мне следующая книга?» И я пошëл вглубь библиотеки, читая каждую книгу, попадавшуюся мне по пути. Сотни историй, тонны информации я воспринимал каждую секунду, но, с каждой законченной книгой, мне хотелось ещë. Я потерял счëт времени, даже несмотря на то, что был приучен считать секунды с детства. Прочитав последнюю книгу в огромном зале, я почувствовал резь в глазах, но остановиться было не в моих силах. Артур. Глаза Патрика двигались неестественно быстро, бегая из угла в угол. – Это нормально? – нервничала Ева. – Я так не думаю, – ответил Мак. – Присмотрись. Над глазами пациента виднелся дымок, просачивающийся сквозь веки. – Вот чëрт, – сказал Артур, – его глаза… – Они кипят, – кивнул пират. – Температура тридцать девять и три по Цельсию. Растëт. Пульс сто семьдесят, – сказала Мито. – Подтверждена деградация зрительных и слуховых органов. Гормоны зашкаливают. Показания энцефалограммы свидетельствуют о начинающейся церебральной перегрузке. Из видимого уха Патрика потекла струйка крови. – О, нет. Нет–нет–нет, – бормотал Артур, – давай, Пати, держись! Ты сможешь! Ева открыто рыдала, глядя на возлюбленного. – Я… я не могу! – развернувшись, она побежала сквозь лес голографических колонн. Натолкнувшись на Шреда, она свалила его на пол. Из разгрузки на поясе посыпались инструменты. Поднявшись она побежала к выходу, но остановилась на пороге. – Ты обещал! – развернувшись, крикнула она и выбежала из зала. – Что делать будем? – буркнул Мак. – Температура сорок один. Пульс двести, – отрапортовала Мито – Видимо придëтся рисковать с сердцем, – Артур видел, что Пнев смотрит на него, ожидая согласия. С тяжëлым сердцем секутор кивнул. – Операция: замена сердца. Начать! – крикнул старик, запуская робота–хирурга. Мастер поднял коробочку с верстака, поднося еë к операционному столу. Из динамиков колонн послышалась какофония звуков. Откуда–то слышался звук работающей болгарки или дисковой пилы, где–то скрипели напильниками по металлу, кто–стучал по клавишам электронно–вычислительной аппаратуры. – Это что? – от громкости звука Мак будто съëжился. – Это… их молитва, – догадался Артур. Он тоже начал стучать железным кулаком по железной груди, добавляя какофонии ещë больше хаоса. Робот достал сердце Патрика из груди и поместил его в склянку, поднесëнную Мито. – Отсутствует заменитель органа, – пожаловался он. Пнев достал чëрное сердце и коробочки и протянул хирургу. – Продолжить, – отдав прибор, он отошëл к верстаку и принялся стучать молотком о наковаленку, стоящую неподалёку. От поместившего внутрь орган робота, больше ничего не требовалось. Загадочная технология подключилась к обрезанным сосудам сама, захватив целеискателями вены и артерии. – Операция завершена, – сказал робот. – Пульс нитевидный, температура падает, – отозвалась Мито. Патрик 15–89. Память Адама. Найдя огромный монитор, я включил его, ожидая, что же будет там. За мгновение я просмотрел всю кинохронику человечества. Экран потух, и я увидел своë отражение в глянцевом стекле монитора. На меня смотрел дряхлый старик. Механические руки покрыла ржа, а лицо усыпали морщины и печëночные пятна. Глубоко посаженные глаза были налиты кровью настолько, что я не видел ни микрона белка. Чрезвычайно уставший старик, однако, выглядел счастливым. «Может быть остаться здесь навсегда? – мысль пришла будто сама собой. – Не плохая мысль, надо сказать. Мне здесь нравится». – Ты… – впервые я услышал голос в этом прекрасном мире. Озираясь в его поисках, мой притупленный взор уткнулся в размытую фигуру. То ли она сильно сутулилась, то ли стул был очень велик, с такого расстояния я не мог разобрать, поэтому пошëл в еë сторону, минуя кладезь знаний, выраженный в литературе. Фигура оказалась дальше, чем я думал, так что я начал задыхаться, медленно прибывая к ней. Чувствуя резкие уколы в груди, я, наконец, подошëл к фигуре. Это была женщина. Она сидела на непомерно огромном троне, опутанном проводами и кабелями. – Ты… – снова прохрипела она. Либо она сама была на последнем издыхании, как я сейчас, либо слух почти полностью покинул меня. Из последних сил, я приблизил своë ухо ко рту фигуры, жаждая услышать еë слова. – ТЫ ОБЕЩАЛ! – резко крикнув, женщина ударила меня ладонью в грудь, пробив еë, и выдернула моë сердце. Так я умер. Артур. – Что значит вот… это, что расползается по его коже? – спросил Артур, глядя на тело своего друга. От раны в грудной клетке, куда было помещено чëрное сердце, расходились широкие полосы металлической чешуи. Ева уже выбежала из зала, когда было принято решение заменить сердце протезом, поэтому тишину в зале нарушали лишь тихие разговоры присутствующих. – Не знаю я, вот что это такое, – ответил Пнев. – Не видел такого никогда. – Это хорошо или плохо? – спросил Мак.