— Найдут кого-нибудь. Дроздов большие надежды подает. И этот хмырь, Хахалин, тоже в последнее время поднялся, — перечисляла Светлана. — Или Аникина на место Штейна выдвинут. Он, конечно, недотягивает, но на безрыбье, как говорится, и рак рыба. — Те, кого вы перечислили, потенциальные конкуренты Штейна? — У Штейна не было и не могло быть конкурентов. По крайней мере, не в нашем городе. — Смелое высказывание, — заметил Гуров. — Констатация факта, ничего больше, — заверила Светлана и вдруг спохватилась: — Простите, вы, наверное, совсем по другому вопросу пришли, а я тут гружу вас своими проблемами. О чем вы хотели поговорить? — Об этом и хотел, — обезоруживающе улыбнулся Лев. — О вашей работе, о вашем отношении к Штейну и о его работе, естественно. — Знаете, о покойниках плохо не говорят, но я все же скажу. Штейн ваш был той еще скотиной. Бездушное животное, которого, кроме его драгоценных проектов, ничего не волновало. Иногда я сомневалась, человек ли он вообще или робот, запрограммированный делать жизнь окружающих его людей невыносимой. — А я слышал о его гениальности, — задумчиво проговорил Гуров. — Болтают? — Гениальность, конечно, присутствовала, иначе как бы он поднялся до таких высот, с его-то характером, — вынуждена была согласиться Светлана. — Но как человек он был сущее дерьмо. — В чем конкретно это выражалось? — В его отношении к людям, в чем же еще. Да вы по офису пройдите, попытайтесь найти хоть одного человека, кто о Штейне доброе слово сказал бы. Он же всем мозг выносил. Самые выгодные проекты у архитекторов из-под носа уводил. Сметчиков до белого каления доводил. Сам Вениамин Львович от него страдал. Не думаю, что хоть кто-то в этом здании сожалеет о его кончине. — Получается, в офисе полно людей, желавших Штейну смерти? — уточнил Гуров. — Как-то вы это странно сказали, — осеклась Светлана. — Я совсем не это имела в виду. Просто с ним было тяжело работать, а тут еще это увольнение. Возможно, я погорячилась. — Тогда забудем на время об увольнении и начнем разговор с самого начала, — предложил Лев. — Скажите, Светлана, не был ли господин Штейн чем-то озабочен в последнее время? — Не думаю, — задумчиво проговорила Светлана. — Его поведение было совершенно обычным. — Быть может, ему поступали какие-то письма с угрозами или странные звонки? — Нет, ничего такого. — А как насчет посетителей? Попадались люди, чье поведение показалось вам странным? — У нас тут все посетители со странностями, — впервые с начала разговора улыбнулась Светлана. — К нам другие не заходят, мы же исключительно престижная организация. — Тогда, быть может, кто-то из сотрудников офиса вел себя не как обычно? По отношению к Штейну, я имею в виду. — Думаете, кто-то из наших мог такое с Альбертом Германовичем сотворить? — догадалась Светлана. — Забудьте! Альберт тут всем не по зубам был. — Ключевое слово в вашей фразе «был», — заметил Гуров. — Ведь кто-то же раскусил этот орех. — Так-то да, но это точно не из наших. — А тот хмырь, Хахалин, который в последнее время поднялся? — напомнил Лев. — Мог он желать смерти Штейну? Теоретически он таким образом освободил себе место. — У Хахалина другая направленность. Он на индивидуалах «бабки стрижет». И неплохо, кстати, зарабатывает. Терять все ради эфемерной надежды занять место Штейна? Нет, Хахалин не дурак, так рисковать не станет, — уверенно заявила Светлана. — А кто-то еще из тех, кого вы называли? — Вряд ли. Ведь тут даже не от Вениамина Львовича все зависит. Это как клиенты отреагируют. Знаете, как все произойдет? Явится клиент с выгодным заказом. Вениамин поручит его выполнение одному из архитекторов. Потом второй клиент, третий. Если о ком-то из архитекторов клиенты станут отзываться особо, тогда, быть может, он и займет место Штейна. Но на это уйдут годы. А за убийство срок гораздо быстрее схлопотать. — Возможно, вы правы, — согласился Гуров и задал новый вопрос: — Скажите, Светлана, вам знаком круг друзей Штейна? — У Штейна нет друзей, — быстро ответила она. — Прямо ни одного? — Если адвоката, с которым тебя связывают чисто деловые интересы, можно считать другом, то один есть. — Антон Дербенев. — Вот видите, вы и сами все знаете, — улыбнулась Светлана. — Выходит, он Штейну не настоящий друг? — Как вам сказать. Я проработала у Штейна три года. За это время он встречался с Дербеневым ровно шесть раз. Всегда на нейтральной территории, и всегда по деловым вопросам. Обсуждали ли они при этом какие-то личные темы, мне неизвестно. Возможно, что и так. Но я бы подобные отношения дружбой не назвала. Хотя у каждого свои представления о дружбе. — А как насчет женщин? Штейн ведь был мужчиной в полном расцвете сил. — О женщинах мне ничего не известно, — поспешно ответила Светлана. — Сюда к нему женщины не ходили, звонить по личным вопросам не звонили. Чем он занимался за порогом кабинета, я не интересовалась. — Он когда-нибудь поручал вам заказать билеты в театр на две персоны или букет цветов с доставкой по определенному адресу? — не сдавался Гуров. — Такого не припомню, — задумалась Светлана. — Хотя нет, в самом начале моей работы он однажды давал мне поручение. Правда, это были не цветы, а коробка шоколадных конфет. Штейн настаивал, чтобы коробку обязательно перевязали желтой атласной лентой и из этой же ленты соорудили шикарную розу. Отправлял он ее не на частный адрес, а в оперный театр. К сожалению, не смогу вспомнить фамилию женщины, значившуюся как получатель. — Если в оперный театр, то я знаю фамилию получателя. Мне хотелось услышать о ком-то, кто значил для Штейна больше других. Видимо, такой женщины в его жизни не существовало. — Гуров выдержал паузу, прежде чем заговорить снова, и произнес: — Следующий вопрос может показаться вам некорректным, но задать я его обязан… — Хотите спросить, не подбивал ли он клинья ко мне, — не дала ему договорить Светлана. — Отвечу просто: нет. Во мне он женщину не видел. Удобное приложение к компьютеру и кофеварке, только и всего. Меня это устраивало. Знаете, как сложно сохранять нейтральные отношения с боссом, озабоченным тем, как бы залезть тебе под юбку? Не знаете. А я этого нахлебалась. Это была одна из причин, почему я терпела издевательства Штейна. Он не был бабником. К тому же платил хорошо. Где я теперь такую выгодную работу найду? Этот ваш убийца просто подонок. — Потому что лишил вас хорошей зарплаты? — усмехнулся Гуров. — Ладно, проехали, — махнула рукой Светлана. — На меня сегодня находит, не обращайте внимания. Какие там у вас вопросы остались? — Да, в сущности, больше никаких. Осталось осмотреть кабинет вашего босса, и можем прощаться, — сказал Лев. — Проходите, там не заперто, — разрешила секретарша. Гуров прошел в кабинет Штейна. Там порядка было куда меньше, чем в его квартире. На стеллажах, занимавших всю стену, в полном беспорядке были натыканы папки с рабочими документами. Стол завален чертежами и эскизами. Гуров мельком просмотрел бумаги, надеясь найти какие-то личные записи, но и здесь ничего подобного не обнаружил. Проведя в кабинете меньше десяти минут, он снова вышел в приемную. Прежде чем окончательно покинуть офис, Лев по очереди пообщался со всеми, кого упоминала в разговоре Светлана. Ни один из кандидатов на место Штейна не вызвал у него подозрений. Вениамина Львовича на месте не было, он уехал на встречу с потенциальным клиентом. Забрав машину с парковки, Гуров собрался ехать к адвокату Дербеневу, но планам его сбыться было не суждено. Не успел он отъехать от здания на улице Горького, как позвонила жена. Она была в приподнятом настроении и сразу защебетала в трубку: — Дорогой, я все устроила. Екатерина Николаевна ждет нас у себя в загородном доме к половине первого. Представляешь, оказывается, она меня прекрасно помнит. И даже хвалила мои актерские способности. — Почему в половине первого? — только и смог спросить Гуров. — Ты что, недоволен? Я тут стараюсь, устраиваю тебе встречу, а ты недоволен временем? Почему бы и не в половине первого? Время обеда. Екатерина Николаевна пригласила нас на обед. Кстати, ты должен успеть заехать домой. — Это еще зачем? — бросая взгляд на часы, поинтересовался Лев. — Как это зачем? Не поедешь же ты к ней в форме? — возмутилась Мария. — И думать об этом не смей! Немедленно возвращайся домой, я уже приготовила твой костюм. — Дорогая, сейчас без четверти одиннадцать, я вполне могу успеть заскочить в отдел. Работы много, сама понимаешь, — начал Гуров, но она тут же перебила его: — Гуров, прекрати немедленно! Ты не явишься к самой Круповицкой в форме! У нас будет обед, понимаешь ты это или нет? В приличных домах не принято являться к столу в униформе. — Это не униформа, а стандартный костюм сотрудника полиции. И потом, при погонах я смотрюсь куда солиднее, — попытался пошутить Лев. — Возражения не принимаются, — безапелляционным тоном заявила Мария. — Или ты едешь в костюме, или я отменяю встречу. — Хорошо, я заеду переодеться, — сдался он. — Но сначала загляну в отдел. — Дорогой, ты не успеешь, — сменив гнев на милость, вновь защебетала Мария. — До загородного дома Екатерины Николаевны больше часа езды. Мы едва-едва уложимся. Некрасиво получится, если мы приедем с опозданием. Это наверняка скажется на ее отношении к тебе, и тогда ни о какой откровенности не может быть и речи. — Считай, что я уже дома, — окончательно сдаваясь, произнес Гуров. — Только, пожалуйста, сама будь готова к сроку, — и поехал прямиком домой. Пришлось звонить капитану Жаворонкову и давать ему задание пробить местонахождение американского подданного Сэма Титоуна, бывшего Семена Травкина. Хорошо, хоть Жаворонков вопросов не задавал. Повторил задачу и отключился. — Какая же вы, право, красивая пара! — в шестой раз за последние десять минут произнесла госпожа Круповицкая, со всех сторон оглядывая Гурова и Марию. В загородный дом Круповицкой они успели вовремя. Екатерина Николаевна ждала их в саду. После официальных приветствий она предложила гостям прохладительные напитки и, пока молоденький парнишка, выполняющий роль то ли официанта, то ли прислуги, готовил их, не переставая, восхищалась гостями. — Вы нас смущаете, Екатерина Николаевна, — явно довольная похвалой, всякий раз твердила Мария. Гуров наблюдал за женой и не узнавал ее. Откуда вдруг это дикое желание угодить стареющей певице? Для чего эти официальные обеды чуть ли не с переодеванием? В конце концов, он списал странное поведение жены за счет волнения перед премьерой. Мария и раньше в таких случаях вела себя странно. Видимо, это новый бзик, успокаивал он себя. — Смущаться тут нечему, дорогая. Если мужчина и женщина хорошо смотрятся вместе, это всегда приятно. Как удачная картина, — продолжала Екатерина Николаевна. — А вы, молодой человек, увлекаетесь искусством? Вопрос был адресован Гурову. Он галантно поклонился и вежливо ответил: — Если увлечение супругой можно назвать искусством, то да. Мария залилась краской, а Екатерина Николаевна рассыпалась серебристым смехом. — Чувство юмора — это прекрасно, — отсмеявшись, заметила она. — Особенно удивительно слышать стоящую шутку из уст человека вашей профессии. Мария сказала, вы занимаетесь расследованием убийств, верно?