— Вы не понимаете. Мне нравится это ощущение, нравится, когда она течет водопадом. Хотел бы я, чтобы и моя кровь так текла… Ма Кай прикрыл глаза, будто смакуя приятные воспоминания. «Что он представляет в этот момент? — думал Фан Му. — Как плывет в бескрайнем море крови, возможно своей собственной, простирающемся до горизонта? И может в любой момент утолить жажду — и даже не придется вытирать рот или беспокоиться, что озеро пересохнет… Наверное, он не отказался бы жить вечно, как вампиры из легенд». — Расскажите мне о девочке. — О какой? — спросил Ма Кай недоуменно. — Той, которую вы убили. — Фан Му почувствовал, что его тошнит. — Ах, об этой! — Ма Кай как ни в чем не бывало откинулся на спинку стула. — И что вы хотите знать? — Вы ведь уже убили женщину, так почему не стали пить ее кровь? Зачем вам понадобилась девочка? — Ну да, та маленькая… — Ма Кай облизал губы. — Она была такая хорошенькая! Пухлые ручки, гладкая кожа… Казалось, прикоснись пальцем, и она лопнет. И шейка — тоненькая! Стоило чуть надавить, и она потеряла сознание. — Зачем вам понадобилось ее убивать? У вас ведь уже была кровь, чтобы выпить. Ма Кай негромко рассмеялся. — Братец[4], если тебе предложат на выбор картошку или черешню, что ты возьмешь? Фан Му сжал кулаки. Картошка? Черешня? Это же два человеческих существа! Ему вспомнились широко распахнутые безжизненные глаза Тон Юй. С трудом держа себя в руках, он постарался сказать как можно равнодушнее: — Почему вы унесли девочку с собой? Вы могли убить ее на месте и там же выпить кровь. Зачем рисковать? — Вы с ума сошли? — Ма Кай нахмурился и поглядел на Фан Му словно на сумасшедшего. — Разве я мог допустить, чтобы ребенок увидел такое? Она же была совсем маленькая! Кровь Фан Му, только-только успокоившаяся, забурлила вновь. Он вопрошающе уставился на Ма Кая. Тот встретил его взгляд без страха, с презрительной гримасой, будто перед ним неразумный подросток. «Возьми себя в руки. Он начинает тебе доверять. Ты можешь все испортить». — Правильно ли я понимаю, что вы… — Фан Му прилагал максимум усилий, чтобы говорить спокойно, — что вы с уважением относились… к этим женщинам? — Ну конечно. — Голос у Ма Кая был серьезным. — Говорю вам: я убивал по настоятельной необходимости. Незачем было причинять им лишние страдания. Тут Ма Кай уронил голову и ненадолго задумался. А выпрямившись, искренним тоном задал вопрос: — Может ли мой случай считаться настоятельной необходимостью? Помню, в колледже один профессор рассказывал нам, как в Британии судили двух человек, Дадли и Стивенса[5]. Их обвиняли в каннибализме. Вот и у меня такая же ситуация. Я просто пытаюсь выжить. Если у вас будет такая возможность, окажите мне услугу — поговорите с судьей. Скажите, что это была настоятельная необходимость. — Обязательно, — сказал Фан Му, не собираясь дальше развивать эту тему. — Давайте вернемся к девочке. Как вы себя чувствовали, когда выпили ее кровь? — Великолепно! Голова чистая, сил хоть отбавляй. В конце концов, она была ребенком. — Ма Кай ненадолго затих, вспоминая то ощущение, на лице у него проступило довольство. — В ту ночь я отлично спал и еще много дней потом был в прекрасном настроении. Когда они молодые, все совсем по-другому… — Так вы поэтому решили выбирать маленьких девочек? — Точно, — без тени смущения подтвердил Ма Кай. — Их кровь идеальна. Фан Му поглядел ему прямо в глаза. Он представлял себе, как Сю Чжи в ужасе извивалась, привязанная к постели. Что этот человек чувствовал, когда связывал ее? Радость? Возбуждение? Или удовлетворение? Заметив выражение его лица, Ма Кай поспешно добавил: — Вы думаете, я думал только о себе? Но ведь так я продержался бы куда дольше! — Он снова уронил голову. — И навредил бы меньшему количеству людей. — Вы больше никому не навредите! Стоило этим словам вылететь у него изо рта, как Фан Му ощутил злорадное удовольствие. Больше ему ни о чем не хотелось спрашивать. Пусть отправляют этого парня хоть прямиком в ад. Он начал собираться; руки у него тряслись. С большим трудом ему удалось вытащить кассету из магнитофона. Он сунул ее в рюкзак, в последний раз посмотрел на Ма Кая, подошел к двери и нажал на красную кнопку. Ответа не было. * * * Все время, пока Фан Му разговаривал с Ма Каем, Тай Вей находился в контрольной комнате, откуда наблюдал за происходящим с экрана. Рядом с ним стоял тюремный охранник с дубинкой. Хотя он тоже смотрел на экран, мысли его стремились в дежурку на другом конце холла, откуда доносились возгласы его коллег — то восторженные, то возмущенные. По телевизору транслировали отборочный матч Кубка мира: Франция против Южной Кореи. Счет был 2:2. Зидан получил травму и выбыл из игры. Внезапно у Тай Вея зазвонил мобильный телефон. Он взял трубку. — Алло, офицер Тай? — спросил голос на другом конце. — Это Маленький Чен из участка Хоньюаня. Тай Вей уже собрался спросить, кто такой Маленький Чен, но тут раздался сигнал, что звонят по другой линии. — Офицер Тай? Это Сю Лянсен. Тай Вей совсем запутался. Кто такой, черт побери, Сю Лянсен? — Спасибо, спасибо вам, — тараторил Сю Лянсен между всхлипами. — Вы спасли мою дочь, спасли всю нашу семью! Спасибо вам, офицер Тай! Теперь Тай Вей вспомнил. Сю Лянсен — отец Сю Чжи, девочки, которую они отыскали. Следующие десять минут Тай Вей потратил на то, чтобы постараться убедить Сю Лянсена не приезжать немедленно в городской департамент и не вручать ему наградную шелковую ленту. А поскольку в изоляторе мобильный телефон принимал плохо, ему пришлось выйти в холл, чтобы скорее покончить с разговором. — Что-то с чем-то, — бормотал Тай Вей себе под нос, быстро возвращаясь из холла обратно. У дверей дежурки он заметил охранника с дубинкой — тот с приоткрытым ртом уставился в телевизор, где Пак Чжи-Сун только что элегантно обошел Кристофа Дюгарри. Тай Вей покачал головой и зашел в контрольную. Кинул взгляд на экран. И заорал: — Сюда, скорей! Открывайте двери! * * * Фан Му задержал дыхание и нажал на кнопку второй раз. Опять ничего. Лоб его быстро покрывался по́том. Что делать, развернуться? У него за спиной — самый опасный сукин сын, какого ему доводилось встречать. Тем не менее Фан Му развернулся к преступнику лицом. Нельзя показывать ему свой страх, он непременно этим воспользуется. — Охранник отошел в туалет, — сказал студент, притворяясь спокойным, и сел обратно на стул. Он еще постарался придать взгляду холодность, оглядывая Ма Кая. Но то, что он увидел, его потрясло. Доверчивость и искренность, светившиеся в глазах Ма Кая буквально минуту назад, теперь исчезли, сменившись острой ненавистью. Вы больше никому не навредите — так он сказал обвиняемому? «Идиот! Зачем надо было его дразнить»? Следовало как-то отвлечь его внимание. — Повреждения у вас на голове — откуда они? — спросил он, вытаскивая из пачки сигарету и держа ее уголком рта. Пришлось несколько раз щелкнуть зажигалкой, прежде чем удалось наконец прикурить. Ма Кай не издал ни звука. Он продолжал неотрывно смотреть на Фан Му. И тут студент вспомнил. Первая ночь Ма Кая в камере — он напал на другого заключенного. Наверняка синяков ему наставили охрана и сокамерники. — Вы на кого-то напали? Хотя Ма Кай не ответил, его дыхание стало тяжелым. Заметив эту перемену, Фан Му занервничал еще сильнее. Однако продолжал говорить. — Что произошло? Вы пили его кровь? Мне казалось, вы упоминали, что мужская кровь слишком густая и плохо усваивается. «Черт! Ну вот зачем я опять…» Рот Ма Кая исказился в кривой усмешке.