- Вот стерва, - приложил Илья. - Не надо, - твёрдо ответил Тимофей. -Ой, конечно, - Илья всплеснул руками, как деревенская бабка. - В благородство играть не надоело? - Уж тебе бы стоило помолчать, - с нажимом сказал Тимофей. - Ты о моей бывшей? - догадался Илья. - И о ней, и о Марте. - А при чем тут Марта? - Илья сделал вид, что не понял намека. - А при чем тут Ирина? Брат не стал отвечать, в досаде махнул рукой и перевел разговор на другую тему. * герои романа «Поцелованная богом». ** герои романа «Гремучая смесь». *** герои романа «Жена моей мечты». 19 «Енто как же, вашу мать, извиняюсь, понимать?»* - крутилось в моей голове, когда я припарковалась у офиса. Со дня эпического появления добра молодца Тимофея свет Георгиевича Завражского в нашем офисе прошло две недели. Богатырь Тимоша устроил цыганочку с выходом и продолжал свои половецкие пляски, иначе и не скажешь. Нас успели посетить доблестные сотрудники МЧС, суровая налоговая служба, бравые хлопцы, занимающиеся раскрытием экономических преступлений (не знаю, как они правильно называются), какие-то еще непонятные деятели (с ними разбирался Лапушка, благоразумно заперев меня в моем же кабинете) и, на десерт, владелец здания. С ним, кстати, вышло договориться практически без проблем. С остальными – к консенсусу мы шли долго и нудно. Шли, шли и дошли, в итоге. Но чего нам это стоило?! И это я еще не упомянула про пристальное внимание к нашим с Лапушкой скромным персонам сотрудников ГИБДД. А уж они старались вовсю. Мою машину национализировать и откатить на штрафную стоянку этим монстрам не удалось – я не Лапушка, под запрещающими знаками не паркуюсь, но останавливали меня по несколько раз за день. Вот и сегодня – утро еще только наступило, а я уже успела познакомиться с тремя сотрудниками доблестной дорожной инспекции. И ведь, стервецы, ничегошеньки они у меня не вымогали! Ни крохотной взяточки! Ни одного грубого слова! Ни единой похабной ухмылки! Ничего, за что я бы могла зацепиться и накатать грандиозную жалобу на действия сотрудников, а заодно и сообщить их начальству, что налицо сговор с целью достать бедную меня. Инкриминировать им было нечего. Сотрудники ГИБДД были вежливы и корректны аж до зубовного скрежета, скрупулезно проверяли документы, придирчиво осматривали машину и сурово вопрошали: а не употребляли ли вы, госпожа Сваровская, с утра что-либо горячительное? В общем, когда я плюхнулась (иначе и не скажешь) в свое рабочее кресло, выпить хотелось прямо до дрожи в коленках. Выпить, закусить, позвонить Илье и потребовать у него объяснений: что себе позволяет его сумасшедший братец, чтоб ему бабы до скончания века не давали?! Останавливало меня только фирменное ослиное упрямство, помноженное на фамильные гены и мысль о том, что Илья не в курсе боевых действий своего очумелого братца, чтобы ему не только бабы, но и мужики не давали, и даже за деньги! После совета в Филях, то есть у Изольды на даче, где деды сказали свое веское слово, а бабуля лишь демонстративно пожала плечами, показывая, что спорить со мной она не будет, мы с Лапушкой пару раз скандалили. Он робко предлагал деньги вернуть, я громко вопила, что лучше выкинуть их из окна и посмотреть, как красиво разлетаются купюры. - Марта, это не те деньги, что надо экономить, - увещевал Лапушка. – Спокойствие дороже. - В окно, - твердо парировала я и сурово хмурилась. - Будет у тебя лицо, как жопа старого крокодила, - привычно заметил Лапушка. В ответ я скорчила страшную рожу, после чего скандал затих сам собой. После того, как мы окончательно определились, что деньги не вернем ни под каким соусом, нужно было решать: что делать? Извечный русский вопрос, заданный в свое время бессмертным классиком, встал перед нами ребром. Ответа не было ни у меня, ни у Лапушки. Триумвират, допрошенный по отдельности, слаженно твердил, как попугай – маразматик: отдавайте деньги и извиняйтесь. Одна лишь Изольда, которую я вытащила в город, попить кофе и потрындеть о нашем, девичьем, задумчиво оглядела меня и выдала: - Очаруй его. - Кого? – не поняла я. - Тимофея этого, - улыбнулась бабуля и спросила с чисто женским интересом: - Он симпатичный? - Симпатичнее обезьяны, - не задумываясь, отмахнулась я в ответ. - Высокий? – продолжила Изольда свои женские штучки. А я задумалась, пытаясь припомнить: как он вообще выглядел, этот Завражский? И как я ни морщила лоб, могла только вспомнить высокую, поджарую фигуру, волчий взгляд да ухмылку, от которой пробирало до костей. И отнюдь не от сексуального возбуждения, смею вас заверить. Мне никогда такие мужчины не нравились. Это, конечно, здорово, когда твой мужчина может разорвать голыми руками пятиметрового питона, бьет воробья в глаз и способен остановить ядерную ракету голыми руками, но только в дамских романах. В реальной жизни такие мужчины это ужас – ужас – ужас. И жить с ними совершенно невозможно. Во всяком случае, реальным женщинам. - Бабуля, - выдохнула я, - ты серьезно предлагаешь мне вступить в отношения с ходящим Армагеддоном? Или это шутка? - Ты сама сказала про отношения, - Изольда ткнула в меня кофейной ложечкой. Страшный моветон, но очень выразительно. В ответ закатила глаза, а бабуля продолжила: - Я говорила лишь: очаруй его. - То есть роман мне с ним крутить необязательно? – ехидно спросила я у старшей родственницы. - Совершенно необязательно, - согласилась Изольда. – Я даже думаю, что такой мужчина, как Тимофей Завражский, абсолютно не подходит для кручения романов. - А к чему он подходит? – машинально поинтересовалась у Изольды. - К жизни, - просто ответила бабушка и, видя мой ошарашенный взгляд, пояснила: - К долгой и счастливой семейной жизни, моя девочка. Я не стала спорить с Изольдой, я совсем не любила с ней спорить. И вообще, мама учила меня, что никакая истина в спорах не рождается. Только неприязнь и обиды. А оно мне надо, Изольдины обиды? Поэтому с умным видом покивала, давая понять, что приняла ее точку зрения и заговорила о Париже. Вернувшись из поездки, Изольда, вопреки обычаю, особенно не распространялась. Съездила отлично, погода была хорошей, парижанки, как водится, выглядели зачуханными селянками, Опера понравилась. И все. Но вот количество фотографий, на которых была запечатлена бабушка на фоне Парижских достопримечательностей, зашкаливала, и она с удовольствием их демонстрировала, улыбаясь фирменной улыбкой Джоконды. Из чего я могла сделать однозначный вывод, что Изольда вспоминает что-то очень личное. К тому же, кто-то ведь ее фотографировал, вряд ли она приставала с просьбой ее поснимать к людям на улицах. Так кто-же был этот загадочный доброволец? На ум мне приходила только одна кандидатура, ведь именно этому мужчине я прямо-таки поручила заботу об Изольде. По всей видимости, его забота не ограничилась рейсом Москва - Париж. Но спрашивать я стеснялась, не хотелось быть навязчивой. Если бабуля захочет - сама обо всем расскажет. Надеюсь только, что это случиться не после того, как она тайно выйдет замуж за этого фотографа - любителя. А вот что делать с почетным Чингачгуком Всея Руси я совершенно не знала. Неприятности множились, как кролики по весне. Мы пока справлялись, но еще немного, и нас с Лапушкой эта лавина просто поглотит. Где-то в глубине души родилась идея встретиться со старшим Завражским и попробовать договориться по-человечески. Но я давила в себе эту мысль, потому что совершенно не представляла - о чем говорить с Тимофеем. А вот когда в один из дней на пороге моего кабинета возник наш главный бухгалтер с лицом, исполненным мукой и тихим шепотом: «У нас финансовая проверка», я поняла, что откладывать встречу уже нельзя. Напоила нервничающую женщину кофе с коньяком (робко надеясь, что Лапушка не учует запаха спиртного), заверила, что мы все решим и позвонила Александру Петровичу. Когда боевой генерал услышал мою просьбу найти адрес Завражского, он как-то подозрительно хрюкнул. - Только не говори, что решила выяснять с ним отношения, - осторожно начал он. - У нас нет никаких отношений, - ответила я. - Эта скотина просто пытается испортить мне жизнь. По-хорошему, мне с ним не разговаривать надо, а утопить в унитазе за все его выкрутасы. - Боюсь, тебе с Тимофеем не тягаться, - хмыкнул Александр Петрович. - Ну, не скажи, - возразила, растягивая слова, - для начала я могу напоить его кофе с хорошей порцией снотворного. Или слабительного. О, это идея! Можно сделать коктейль - два в одном. Представляешь, проснется твой герой разведки в куче собственного дерьма. - Прекрати! - рявкнул генерал и, кажется, хлопнул ладонью по чему-то твердому. Во всяком случае, я понадеялась, что именно хлопнул, а не хлопнулся в обморок от моих гениальных идей. И поскольку Александр Петрович больше ничего не сказал, я всерьез забеспокоилась. А вдруг, и правда, грохнулся? Что я Изольде скажу? Она же меня заживо съест. - Александр Петрович, - самым мягким тоном, на какой только была способна, позвала я, - вы еще здесь? - Страшно стало? - ехидно хмыкнул дедок. - Испугалась, что помру от красочной картинки перед глазами? - Нет, что вы. Вы еще моих внуков будете нянчить, - начала я подлизываться. - С таким идеями, ты и до детей не доживешь, - буркнул Александр Петрович. - Ты, Марта, поосторожнее. Тимофей не тот человек, с которым твои штучки прокатят. Он тебя в порошок сотрет и не поморщится. Можешь огрызаться на него сколько твоей душе угодно, но никогда не пытайся его унизить. Не простит.