Я открыла рот, чтобы отменить извинения, но Клим приложил ладонь к моим губам. – Да, знаю, ты на меня злишься. Я пропал и вел себя как мудак. – Это твой фирменный стиль, – невнятно промычала я через его пальцы и шок. Но злиться на Клима у меня всегда получалось через любые эмоции. – Шшшш, – цыкнул он. – Послушай и не перебивай. Я едва успела сообразить, что он мог оказаться в этой зоне аэропорта, только имея билет. Подумать эту мысль Клим мне не дал. Он стал болтать, не позволяя вставить слова или отвлечься. – Знаю, мы договаривались, что сработаем сайт для Берга, потрахаемся и разбежимся. Знаю, ты гордая до усрачки и никогда не позвонишь сама. Знаю, у нас полная жопа в прошлом и пикантное вирусное видео, которое нельзя показывать детям. Но мой прикольный папа Марк сто лет назад женился на какой-то идиотке и только через несколько лет понял, какого дурака свалял. Он развелся, и с тех пор они с мамой и Аланом… – Что ты несешь? – возмутилась я, отдирая его руку от своего лица. – Что за бред, Клим? – Никакого бреда, Валер. Это история ошибок моей семьи, которую я не хочу повторять. Я отмотал свой срок со всеми идиотками. Мне не надо жениться на другой, чтобы понять: я люблю тебя. Я вдохнула со свистящим стоном, который эхом отразился от стен аэропорта. Какая любовь? Какие ошибки прикольного папы? Какая история семьи? Клим признался мне в любви? Серьезно? Ни черта не понимая, что происходит, я вдохнула еще раз, чтобы очнуться, но Клим опять меня огорошил. Он стал опускаться на одно колено, взял меня за руку и вложил в нее бархатную коробочку. – Стерн, ты дурак что ли? – промямлила я непослушными губами. – Выходи за меня, Лер. Я закрыла лицо руками, чтобы не видеть его, но тут же убрала их, чтобы видеть. Боль, удивление, радость и нежность перемешались во мне во что-то невообразимое. Напряжение ушло, понимать расхотелось. Все эмоции превратились в одно большое сладкое облегчение, и я заревела. – Встань, пожалуйста. Все же пялятся, Клим. Хочешь еще одно видео на ютубее? – прорыдала я, неуклюже потянув его вверх. Клим обнял меня, прижал к себе и стал уговаривать: – Ну не плачь, бейб. Черт, я думал тебе понравится. – Мне нравится, – провыла я. – И я охренеть как рада, что ты здесь. Мне так паршиво однооооой. – Знаю, Валер. Знаю. Сам чуть не сдох. Ебаная гордыня к тебе не пускала. Но мне с ней не потрахаться и детей не завести. Такая себе спутница жизни. Он крепче стиснул меня, потому что я снова зашлась плачем. – Люблю тебя, придурок, – призналась я, захлебываясь не самыми приятными жидкостями. – Черт, слава богу. Хоть что-то, – облегченно выдохнул Клим и тут же нетерпеливо добавил: – А замуж? – Заткнись. – Понял. Молчу. Когда я успокоилась и смогла отлепиться от Клима, мы прошли в зал ожидания, взяли воды и сели за столик. Клим стал рассказывать. – Лиза мне позвонила, сообщила твой рейс, сказала, что настроит тебе бизнес-класс в полет. Я кивала. Все так. Вот за что, а вернее за кого, я имею полное право убить Громову. Но не буду. – Она такая стерва. Не уговаривала меня, ничего не втирала. Просто дала инфу. У меня было два дня на подумать. Я решил два часа назад. Звонить тебе боялся. – Ты решил жениться на мне тоже два часа назад? – сипло поинтересовалась я. – Нет, это уже в такси озарило. Минут сорок назад. Поэтому кольцо такое стремное. Я по дороге схватил. – Клим, такие вещи нельзя делать импульсивно. – Почему? – он искренне удивился. – Как раз такие вещи и надо делать прямо сейчас, когда хочется. В эту самую секунду. Потом все будет расчетом и трезвым решением. Короче, враньем. Я хочу тебя сейчас и навсегда, Лер. Хочу лететь с тобой в Штаты, жить рядом, видеться каждый день. Если ты позволишь. – Твоя аспирантура в МГУ, Клим, – напомнила я. – Насрать на нее. Закончу в Стэнфорде. Какая разница? У меня пропал дар речи. Собственно, мы оба знали разницу, и я не хотела обсуждать это вопрос, поэтому опустила глаза. – Я знаю, что ты его тоже любишь, Валер, – убийственно понимающе вывалил Стерн. – Мне не принципиально быть твоим единственным. Я вполне счастлив быть вторым. Как оказалось. Лишь бы с тобой. Я опять заплакала и бессовестно пересела Стерну на колени, целуя его красивое лицо. – Не надо, малыш. Ты не второй. Зачем? – Технически, – пожал Клим плечами. – К черту технику. Я не смогу выбрать, кто из вас первый или лучший для меня. Никого. – Наверное, мне повезло, что Эрик выбрал сам. Прижавшись щекой к щеке Клима, я тихо ответила: – Наверное. Значит мы летим вдвоем? Я рада. Правда. – Класс. Интересно, за двенадцать часов пути ты подуспокоишься, чтобы я смог соблазнить тебя вступить в Клуб Высокой Мили? – Что еще за клуб? – не поняла я, отклоняясь и глядя на Стерна недоверчиво. – Потом расскажу. Или покажу, – ушел он от ответа. Я не стала настаивать. Сил не осталось. Я доверилась Климу. Мы все делали вместе. Прошли на посадку, сели рядом, ели одно и тоже, пили Просекко, уверяя друг друга, что это исключительно для спокойного сна в полете, а потом ржали на весь салон, раздражая важных пассажиров. В итоге Стерн затащил меня пьяненькую в уборную. Чтобы успокоить. Там усадил на мраморную столешницу умывальника и стал целовать. Смех сменился тихими стонами. Клим устроился между моих ног и поглаживал через тонкую ткань удобных спортивных штанов, что я надела в дорогу. Оказалось, их еще очень удобно приспустить до колен. Уже на земле я узнала, что таким образом и вступила в проклятый клуб. Глава 26. Прозрение Эрик Никогда не думал, что просыпаться утром так сложно. Я обычно вставал без будильника, за минуту до сигнала, шел в ванную, приводил себя в порядок, завтракал и погружался в дела. Теперь на все требовалось время, силы, поиск мотивации. Кажется, в таком дерьме я никогда не был. У меня всегда была цель, и я к ней шел. Даже когда Лера уходила, я понимал, что все делаю правильно. И отпустил ее. Сразу после того, как она ушла, я позвонил своему аудитору, назначил встречу на утро, чтобы привести финансовые дела в порядок. После внушительных трАншей денег через мои счета это было необходимо. Я привычно изучил новости бизнеса и инноваций, почистил зубы и лег в постель. Но заснуть не смог. До самого утро слова Леры крутились у меня в голове. – Всего доброго, Эрик. Спасибо за бесценный опыт сотрудничества. Я закрывал глаза и слышал ее нежный голос, которым она проклинала меня. Я открывал глаза, и на потолке мне мерещилось ее лицо: красивое, спокойное. Промучившись всю ночь, я выключился под утро и с трудом проснулся от звонка. Это аудитор напоминал, что ждет меня в "Сити". Пришлось набрехать ему какую-то херню и попросить приехать ко мне на завтрак. Я слушал его, но не слышал и согласился со всем, что он предложил. После встречи пытался поработать, но получилось не очень. Вернее, совсем не получилось. Я шатался по дому без дела, потом поперся в "Сити". Думал, офис настроит меня на нормальную волну. Фиг там. Я поужинал чем-то безвкусным и вернулся домой. Примерно в таком ритме и жил уже целую вечность. Но, судя по календарю, прошло всего пять дней. Для меня мучение – жить в безделии. Но и делать я ничего не мог. Поэтому страдал и мучился. Открыв глаза в очередное серое утро, я понял, что просто сдохну, если все продолжится в том же духе. У меня даже хватило сил признаться себе, что это из-за Леры. Я тосковал по ней. Отчаянно. Мы не виделись, живя рядом, буквально через реку. Но когда она была в Москве, я видел смысл. Какая-то чертова радость билась под сердцем от того, что моя красивая, гениальная девочка открыла глаза в этом же городе, собирается выпить кофе и положить на ржаной тост авокадо, яйцо пашот и кусочек семги. Теперь она делала это в другом месте, за океаном, в красивом городе, который я покорил так легко и непринужденно. Теперь ее очередь быть звездой в Стэнфорде, во всей Силиконовой долине. Эти мысли грели меня, когда я общался со своим другом-профессором, который мог дать разрешение на своеобразную стажировку для Леры. Но в настоящем я никак не мог порадоваться за нее. Идея отличная, а вот воплощение – говно. Так любил говорить Клим, который словно растворился в воздухе. Он забрал документы из МГУ и прислал смс, в котором послал меня в задницу. Я догадывался, в какую сторону Стерн намылил лыжи. Я мог легко в этом убедиться, набрав номер Алекс, например. Но не стал.