– До встречи. Как вернусь, сразу же тебя найду. Продолжим наши игры. – Ты же собирался… – А… – Он махнул рукой. Помнится, Грек клялся и божился, что после возвращения в Россию минимум полгода ни черта не будет делать, кроме как трескать под квашеную капусту водку и горланить песни под гармошку. Чем его так достала Европа? Не знаю, могу только догадываться. Нас ведь обоих готовили в свое время к мерзкой роли предателя Родины и похитителя дензнаков и только в последний момент выбрали Толю. Думаю, не последнюю роль сыграл в этом тот факт, что от него тогда уже успела сбежать жена, а моя обожаемая еще находилась в раздумьях, как бы половчее упаковать вещички. Я прошел в полупустой салон бизнес-класса и присел у окошка, бросив сумку на пустующее кресло рядом. Искаженный динамиком голос настоятельно посоветовал пристегнуть ремни. Самолет дернулся и пополз по полосе. Через некоторое время все тот же милый голос разрешил нам расстегнуть ремни и пообещал дармовую выпивку. Я любовался видами из окошка, искренне скучая по тем временам, когда в самолете после набора высоты разрешали курить. – Снова вы? Здравствуйте. Я повернул голову. Какие люди! Выпускница геофака МГУ стюардесса Надежда. – Добрый день. – Какой вы сегодня… – Не так похож на алкоголика? – подсказал я. – Никакой вы не алкоголик. Просто повод был, вот и выпили, – и добавила: – Думаю, хороший повод. – Да вы просто волшебница. – Просто я тринадцатый год летаю, вот и научилась разбираться. – А сегодня? – А сегодня вы расстроены. Что-то случилось? – Летал на деловую встречу. – Плохо прошла? – Не состоялась. Партнер не явился. – Все у вас будет хорошо, – убежденно сказала она. – Принести чего-нибудь? – Спасибо, не надо. – А у меня к вам просьба. – Да? – полюбопытствовал я. – Ребенок просится к окошку. Пустите? – Не вопрос. – Спасибо. «Ребенком» оказалась девчушка лет тринадцати. Села у окошка и замерла, прижимая к груди потешный серый рюкзачок в виде слоненка. – Давай положу твой рюкзак наверх, – предложил я. – Нет-нет, не надо, – испуганно ответила она и отвернулась к окну. Ну не надо так не надо. Решив подремать, я поудобнее устроился в кресле, немного повернул голову влево и вдруг увидел, как «слоненок» на коленях у моей соседки шевелится. Послышалось тихое повизгивание. – Что это у тебя? – поинтересовался я. – Ничего, – отрезала она. В рюкзачке кто-то опять завизжал, на сей раз погромче. Моя соседка обреченно вздохнула. – Вот, – и немного развернула рюкзачок. Вот это да! Из расстегнутого клапана на спине «слоненка» торчала песочного цвета головенка щенка с длинными ушами, розовыми брылями и наглыми глазенками грозы микрорайона. – Кто это? – Боксер. Мы его на Баладовом дворе купили. – Каком дворе? – Баладовом. Это питомник. Там боксеров разводят. – А как его зовут? – Тим. – Почему именно Тим? – Нам сказали, что его имя должно начинаться на «Т», вот я и придумала – Тим. Правда, здорово? – Здорово, – согласился я. – Сколько же ему месяцев? – Два, – и спросила строго: – Вы собак любите? – Очень, – сознался я. Я действительно всю жизнь мечтал завести себе пса. В детстве этого не хотела мама – боялась, что он погрызет обувь и поцарапает мебель. Моя бывшая вообще страдала аллергией на собак или говорила, что страдает. А сам я сейчас не в том положении. Потом, может быть, когда все устаканится… – Можете погладить, – разрешила она и успокоила: – Не бойтесь, он не кусается. Я протянул руку и осторожно погладил Тима по голове. Тот зевнул, высунув длинный розовый язычок и вдруг схватил мой указательный палец и сжал маленькими острыми зубками. Не больно, но решительно, показывая, кто здесь хозяин. А когда я попытался осторожно извлечь палец из его пасти, обиженно завизжал. – Ладно, владей, – согласился я, устраивая руку поудобнее: – А как его полное имя? – Тим Палмер Шанс, – гордо ответила хозяйка. – Спи, Палмер Шанс, – и тот действительно закрыл глаза, успокаиваясь. Я тоже начал успокаиваться, так сказать, за компанию, понемногу отходя от вчерашнего. А что вчера, собственно, такого произошло? Допустим, Кощей нас засек, «срубил», как говорят доблестные труженики службы наружного наблюдения. И тут же похвастался, как, дескать, клев, Стас? Хорошо, что он меня еще в кустах не видел, элегантного, как обезьяна в ватнике, и опасного, как та же обезьяна, но – с гранатой. Между прочим, сам он тоже красиво облажался в Москве и не без моей помощи. Посмотрим, как будет в следующий раз. Разберемся, когда столкнемся. Вот на этой высокой ноте я и задремал. Когда проснулся, нам ненавязчиво рекомендовали пристегнуться, потому что самолет заходил на посадку. Палмер Шанс уже вернул мне мой указательный палец и тихо похрапывал, высунув розовый с черными крапинками носик из рюкзачка. – Всю дорогу проспал, – похвасталась соседка. – А вы, наверное, очень хороший человек, собаки это чувствуют. – Хотелось бы, – вздохнул я. Получив приглашение, пассажиры гуськом потянулись из салона. Лично мне спешить было некуда, поэтому я шел последним. Пробормотав обязательное: «Спасибо, до свидания», вдруг резко затормозил у стоящей на выходе стюардессы Надежды и молвил робко: – Я тут хотел спросить, не могу ли я… – Можете. – Достала из кармана форменного жилета листик бумаги и протянула мне: – Буду рада, если позвоните. Телефон в кармашке сумки закурлыкал, когда такси подъезжало к Речному вокзалу. – Да. – Станислав Александрович? – вкрадчиво поинтересовались на той стороне Вселенной. – Он самый. – Вас беспокоят из зубоврачебной клиники, – голос собеседника просто исходил конспирацией. Дантист, блин, в штатском. – Напоминаю, что вы записаны на одиннадцать часов завтрашнего дня. – Большое вам спасибо, – с невыразимой вежливостью ответил я, – обязательно буду. – Тогда до завтра. – До завтра. Не успел я вернуть трубку на место, как запиликал второй телефон, в нагрудном кармане. – Стас?