– Ты сделал что-то ужасное, не так ли? – спросила я. Это было шуткой лишь наполовину. – Нет, нет. Ничего подобного. Я просто думал о разных вещах… Слушай, я знаю, что не был рядом с тобой в трудные минуты. Я был паршивым мужем и еще более дрянным другом. Черт, у меня полжизни были проблемы с тем, чтобы стать порядочным человеком. Я молчала – выжидала, осторожничала, как всегда делала с Дэном. Белая Мусорка, с другой стороны, проявила бесстрашие. Услышав его голос, она высунула нос из-под кровати, потянулась и выскользнула наружу. Она всегда обожала Дэна. Когда я через пару минут вернулась в комнату, тот стоял на коленях и гладил ее по спине. На нем были расклешенные джинсы «Ливайс», которые идеально сидели на нем. На фоне жесткого воротничка-стойки его кожа казалась темной. Белая Мусорка вытянула перед собой лапы и задрала зад. Дэн медленно встал в полный рост, всего пять футов девять дюймов [19] даже в его ковбойских сапогах. – Она соскучилась по мне, – сказал он. Я закатила глаза. – Должно быть, от тебя пахнет рыбой. Он мягко улыбнулся. – Я меняюсь, Кей. Я упорно работаю над собой, чтобы изменить свою жизнь. Чтобы все исправить. Я проигнорировала его слова. – Почему кошки вообще любят рыбу? Непохоже, чтобы они ловили форель в дикой природе. Ты когда-нибудь видел в «Диком царстве», как кошка выхватывает рыбу из ручья? Но Дэн был непоколебим. – Не знаю, сможешь ли ты простить меня за то, каким мужем я был для тебя, но если ты хотя бы попробуешь, обещаю: на этот раз я тебя не подведу. Разумеется. У нас с ним вечно так. Мы даем обещания, он их нарушает, я обижаюсь и злюсь. Тогда мы начинаем все сначала. Знаю, это ненормально, но мне вдруг стало все равно. Я просто хотела его. Не то чтобы я вытянула лапы и задрала зад, но, должно быть, подала ему некий примитивный животный сигнал, потому что он подошел ко мне, взял меня за подбородок и поцеловал. Во рту у него был вкус жевательных конфет «Старберст», апельсиновых, которые он любил и, вероятно, держал в своей старой помятой машине пакет. От него пахло чистыми простынями и мылом, и когда Дэн прижался ко мне, когда прошептал: «Я без ума от тебя, Кей. Я всегда был от тебя без ума», – он уже был тверд. Он не спросил, почему я собирала вещи, когда мы перебрались в спальню, и столкнул мой чемодан на пол. Дэн был покорным любовником, сладким, шелковистым и твердым. Он обожал целоваться. Ему нравилось, когда его раздевали. Когда его сдерживали. Ему нравилось позволять мне делать с ним все, что я хочу и когда хочу. В некоторых кругах его называли Нижним, и это была одна из черт, которые я в нем обожала. Когда мы занимались любовью, в нем было нечто мальчишеское и ранимое. Отзывчивый, открытый, нетерпеливый, он благоговел передо мной – и был всем, что я хотела от него в этой жизни, и даже большим, чем я могла рассчитывать… После всего этого мы некоторое время молчали. Моя голова покоилась на его груди, его пальцы легко скользили по моему обнаженному плечу. – Ты не спишь? – наконец пробормотал он, но я не ответила. Мне не хотелось говорить. Я просто хотела снова заснуть вот так, наслаждаясь нежностью этого момента. Дэн тихонько потряс меня. Он не сдавался. – Что с чемоданом? Я поцеловала его в шею и прижала палец к его губам. Солнце садилось, и мне хотелось спать. Белая Мусорка запрыгнула на кровать и тут же направилась к открытой половине мохнатой груди Дэна. На миг остановилась, чтобы понюхать мои ресницы, затем повернулась ко мне попой и расслабилась на нем всем телом. Зазвонил телефон. Явный перебор на данный момент. – Хочешь неявку на предварительное слушание? – Это был Тайрон из «Квикбейл». – Деньги хорошие, – добавил он. – Мясистые. Тайрон любил сыпать такими словечками, как «мясистые», и при этом звучать круто. Я приподнялась на локте. – По поводу чего? – Нападение, вооруженный грабеж. Я не особо торопилась с новой работой, ибо была втянута в расследование дела Уишбоуна и во все то дерьмо, что вечно поглощает мою жизнь, – проверку биографических данных, обслуживание процесса и около сотни заявлений на проверку для агентства по трудоустройству, что каждый месяц отнимало у меня время на сумму в пару тысяч долларов. Деньги мне нужны были позарез, но работа эта была настолько мучительно скучной, что каждую неделю я оттягивала ее до самой последней минуты и работала, пуская на клавиатуру слюни, пока не засыпала над компом в воскресенье вечером, а в понедельник утром с трудом сдавала отчеты. Я сказал Тайрону, что буду недоступна в течение нескольких дней. Он воспринял эту новость спокойно. У него был длинный список агентов, которым требовалась работа. Тайрон позвонил мне первой, потому что я ему нравилась. Во всяком случае, так поговаривали. Но ручаться не стану. Я свернулась калачиком и прижалась к Дэну и лохматой белой кошке, которой, похоже, было на меня наплевать. – Это деловая поездка, – сказала я, прежде чем Дэн был вынужден переспросить. – Возможно, на несколько дней. Я еще не уверена. Он негромко простонал, поцеловал меня в макушку и притянул ближе. – И как раз тогда, когда нам так хорошо вместе… Я улыбнулась. – Это самая легкая часть, ты помнишь? – Неправда, Кей. Это лишь напоминает нам, как крепко мы связаны, и позже это убивает меня. Я не могу без тебя. Честное слово, не могу. Почему так не может быть все время? Возможно, он говорил искренне. Возможно, это была строчка из пьесы. Возможно, он вернулся на дневное телевидение. Трудно сказать. Я не была уверена. Дэн играл так много лет, репетируя одну роль за другой, вечно ожидая ту самую главную роль, которая возвысит его до небес… – Кстати, как ты посмотришь на то, если я здесь останусь? – спросил он. Вопрос возник из ниоткуда. Должно быть, я посмотрела на него так, будто у него отвалились губы, потому что Дэн поспешил добавить: – В смысле, всего на недельку. В моем доме утечка газа или типа того. Всех жильцов выгнали. Там перекапывают улицу. Я резко встала и закуталась в халат. Уловив плохую атмосферу, Белая Мусорка спрыгнула с груди Дэна на пол, когтями цепляясь за гладкий полированный паркет, и исчезла под кроватью. – Так вот почему ты явился с цветами и принялся вешать мне на уши лапшу, мол, «я был таким плохим мужем»… Это всего лишь очередное прослушивание. – Я хлопнула себя ладонью по лбу. – Сукин сын. Держу пари, у тебя в машине чемодан. Признавайся, это так? – Подожди, Кей, послушай. Дело совсем не в этом. – Дэн встал с кровати и голый поспешил следом за мной. Я, громко топая, направилась в кухню. В холодильнике был чизкейк с греческим йогуртом и гранатовой глазурью из ресторана внизу, и я хотела его съесть. Кто-то тянется за «Ксанаксом», мне же настроение поднимает чизкейк. – Я сказал так, потому что это правда. А про квартиру даже не собирался спрашивать. Честное слово. Просто мне пришло в голову, и я выпалил, не подумав. – Понятно. – Я открыла холодильник и нашла чизкейк. – Итак, что там правда о твоей квартире, Дэн? Отключили за неуплату коммунальные услуги? Или ты снова забыл о такой мелочи, как квартплата? Тебе нужны деньги? Зазвонил телефон. – Не отвечай, – приказал Дэн. Я схватила телефон, не дожидаясь второго звонка. Дэн всплеснул руками и шагнул к высоким окнам, выходившим на Пичтри и кинотеатр «Фокс». Это был Раузер. – Ты занята? Я прикрыла микрофон рукой и сказала Дэну: – Ты не мог бы одеться? Пичтри-стрит твой член интересен вполовину меньше, чем тебе самому. – Э-э-э, извини, что прерываю, – сказал Раузер. – Но я хотел бы услышать больше про крошечный член Дэна. Я уже начал думать, что ты больше не любишь мужчин. – Не люблю. – Наверно, ты лесбиянка. Я посмотрела на обнаженные гениталии Дэна и серьезно задумалась. Мне никогда не давали повода навешивать ярлыки на свою сексуальность. Я никогда не страдала кризисом сексуальной идентичности и не нуждалась в терапии, чтобы достичь оргазма. По моей самой либеральной самооценке, мне нравится думать, что я могла бы влюбиться в женщину. Но я никогда это не проверяла, если не считать тисканья и поцелуйчиков в колледже после четырех порций лимонного желе. – Тебе вечно кажется, будто женщины заигрывают с тобой, – продолжал Раузер. – И ты сама это знаешь. – Не знаю. – Помнишь ту официантку из «Хутерс»? – Она строила мне глазки. – Ясно, а как же Джо? Ты думала, что она тоже положила на тебя глаз, не так ли? В ту ночь, когда убили Брукса? – Откуда ты это знаешь? – Она это видела. – Раузер усмехнулся. – Она сказала мне, что когда она дотронулась до твоей руки, ты повела себя странно. Как будто собиралась свернуться калачиком в гребаной позе эмбриона или что-то в этом роде. Я вздохнула. – Великолепно. – Гомофобы – это, как правило, на самом деле маскирующиеся геи, – сказал он и изобразил звук поцелуя. Тут открылась входная дверь, и вошла моя мать. Я посмотрела на нее, посмотрела на своего голого бывшего мужа, обиженно стоящего у окна, и снова на мать. И нажала на кнопку «отбой». – Мать! Что ты здесь делаешь? – Нил дал мне новый ключ. Я подумала, ты уезжаешь из города. – Она взглянула на Дэна, потом на свои туфли. В уголках ее губ заиграла легкая улыбка. Дэн отвернулся от окна, кивнул моей растерянной матери и сказал: – Рад вас видеть, мама. – Его спокойствие застало меня врасплох, учитывая, что вещь, которой он больше всего гордился в жизни, скукожилась до размера моего большого пальца. Дэн и его бедный усохший пенис прошествовали мимо нас по коридору. В одной руке мать держала накрытое блюдо, а в другой – небольшой чемодан. Казалось, она утратила дар речи – редкое явление. Я бы с удовольствием понаслаждалась им, не будь так сильно раздражена. – Я рада, что вы двое пытаетесь наладить отношения, – сказала она, ее глаза следили за голой задницей Дэна. Та, к счастью, была почти в спальне, где, как я надеялась, он найдет какую-нибудь одежду. Я повысила голос, чтобы он мог услышать мое мнение громко и четко: – Мы пытаемся решить, как быстро он сможет одеться и уйти, вот что мы пытаемся сделать.