– Боже мой, Кей… Тебе вовсе не обязательно быть такой грубой. – Мама, почему ты здесь? – Почему ты здесь? – возразила она. – Я присматриваю за Белой Китти, или ты забыла? – Это Белая Мусорка. Не Белая Китти, не Беляночка, не Белочка, не Снежинка или как ты ее сегодня называешь. Она Белая Мусорка. – Я хотела пожить здесь, пока тебя нет, чтобы ей не было одиноко, – сказала мать и покачала головой. – Ну, и кроме того, твой отец может немного побыть один. О-о! У родителей проблемы? В моей голове заплясали картины живущей со мной матери. – У вас с папой все в порядке? – Говард очень расстроен, Кей. Вынуждена сообщить тебе, что твой дедушка Стрит умер. Родители моего отца всегда называли меня «маленькой китаезой», так что эта новость не особенно потрясла мой мир. Мы никогда не были близки, но я знала, что мой отец любил своего отца и, должно быть, очень страдал. – И ты оставила папу одного? – Ты же знаешь своего отца. Он может быть просто безутешен. И это навряд ли поможет его дураку-отцу попасть под собственную газонокосилку. Ты можешь в это поверить? – Кто-нибудь заехал к дедушке во двор и переехал его газонокосилкой? – Я изо всех сил пыталась не рассмеяться, правда. В глубине души я знала, что это было бы нехорошо. По крайней мере, мать сочла бы это неуместным. – Нет-нет. Он был на дороге, на главной дороге, и шел к твоей бабушке. – Куда именно к бабушке? Мать раздраженно надула щеки, поставила чемодан и отнесла накрытую тарелку в холодильник. – Они расстались после того, как дедушка Стрит завел змею. Твоя бабушка отказалась жить в одном доме со змеей, и я ее не виню. К тому же этот идиот был наполовину слеп. Несколько лет назад у него отобрали водительские права, и он начал кататься по городу на этой зеленой уродине. Чертов старый болван… И твоя бедная бабушка, Кей. – Мать снова с отвращением покачала головой. – Одно унижение за другим. – У дедушки была змея? – Я изо всех сил старалась уловить ход ее мыслей. – О, ради всего святого, Кей, разве ты не знаешь, что происходит в этой семье? * * * KNIFEРLAY.COM Блоги вашего интернет-сообщества для взрослых Edge Fetish & Knife Play > по ту сторону лезвия, фантазия пользователя BladeDriver, название блога > Лишь одинокие Обожаю смотреть на нее. Она такая упертая… Мы оба упертые, но только с разными целями. Для нее самое главное плоский живот и крепкая задница, чтобы натянуть ее маленькие колготки. Что касается меня, то я знаю, когда ее соседи дома, когда приходит ее домработница. Я знаю ее кошку. Я даже вошел во вкус этих вечерних пробежек. Она делает вид, что не знает, что я здесь, все время ходит засунув в уши свои маленькие наушники, но я знаю, что она меня чувствует. Она любит внимание. Она хочет, чтобы мой клинок разрезал эту косметическую кожу так же сильно, как и я. Я врубаю стерео. Это наша песня, моя и Мелиссы. «Только одинокие – дум, дум, дум, дум-де-ду-ва – знают, что этим вечером на душе у меня. Только одинокие – дум, дум, дум, дум-де-ду-ва – знают, что, наверное, я это зря». Я включаю передачу и тащусь за ней следом. Я играю для нее, для нас. Я даже пою. Просто не могу удержаться. Я так рад ее видеть. Вон там моя малышка. Вот оно, мое сердце… О, о, о, о, да… * * * Таллахасси, похоже, не ведал, что в большей части страны лето уже угасало. Нещадно палило солнце, термометр показывал около девяноста пяти, дул жаркий ветер. В отличие от Таллахасси, Атланта с одной стороны расположена на юге, отчего мы имеем мягкую зиму и длинное лето, но с другой – чуточку севернее, что позволяет нам осенью наслаждаться яркими красками и нарядной, цветущей весной. В свое время я подумывала, а не переехать ли мне на учебу в Таллахасси. В Университете Западной Флориды есть отличная программа по криминологии, но в конце концов я решила, что не смогу жить там, где нет четкого разделения на сезоны, а ведь это помогает мне укротить перепады моего настроения и оберегает от депрессии. Я пошла в университетский центр работы с общественностью, объяснила как можно лучше цель моего визита, и меня направили в приемную к Мэри Дейли. – Я ищу информацию об одной бывшей студентке, – сказала я ей. – Шестнадцать лет назад он была первокурсницей. Надеюсь, я обратилась за помощью в нужное место? Мэри Дейли на вид было лет пятьдесят. Каштановые волосы, если не считать седой пряди спереди, карие глаза, в уголках которых виднелись лишь небольшие морщинки. – Вы сказали, что вы детектив? – Частный, – я кивнула. – Я консультирую по делу в Атланте, которое… – Могу я увидеть какое-нибудь удостоверение? – Конечно, – сказала я. – Полиция Атланты также может подтвердить мою личность. Лейтенант Аарон Раузер из отдела расследования убийств. Я записала для нее номер мобильного телефона Раузера. Так как я была здесь неофициально, я не хотела, чтобы Дейли звонила через коммутатор полицейского управления. Она взяла номер и изучила мое удостоверение. – Вы хотите узнать об Энн Чемберс? Я снова кивнула. – Любую информацию о ней. Вам известно что-нибудь о ее друзьях, семье, жизни за пределами кампуса? Насколько я понимаю, когда ее убили, она была второкурсницей. – Шестнадцать лет – долгий срок, мисс Стрит. Я здесь всего пять лет. – Но вы знали, как ее зовут и почему я здесь. – Да, – ответила она. Мне в ее тоне послышалось сожаление. – Мы ожидали этого, так как ее убийство было связано с убийствами в Атланте. Честно говоря, здесь никто этого не ждал. Это не то, что хочется предавать огласке. – Понимаю, – сказала я. – Здесь больше никого не было? – Детектив из Джексонвилла был здесь недель шесть назад после того, как они связали убийство Энн с убийствами в Атланте и Джексонвилле. Но в свете всех новостей из Атланты, мы знали, что кто-то вернется. – «Мы»? – Персонал университета. Мы ведь говорим об этом. – Она заколебалась. – Я могу, если это поможет, указать вам ежегодники тех лет, когда она была здесь, и дать вам общую информацию, но наши архивы являются частными. – Да, но решение суда не заставит себя долго ждать, – вкрадчиво произнесла я. – И сразу за ним приедет группа следователей, которые будут расхаживать по кампусу и будут очень похожи на полицейских. Или же вы могли бы мне помочь. Обещаю быть крайне ненавязчивой и не бросаться в глаза. Уголки ее рта еле заметно дернулись. – Могу я позвонить вам позже? Где вы остановились? – Пока еще нигде. Я приехала сюда прямо из Атланты. – Я написала на обратной стороне визитной карточки номер моего сотового и передала ей через стол. – Насколько я понимаю, Энн жила в кампусе. Есть ли у меня шанс увидеть перед отъездом общежитие? Мэри Дейли чопорно поднялась со стула. – Я должна выяснить, в каком корпусе она жила. У нас очень большой кампус. Вы извините меня, мисс Стрит? Как только она вышла, я поспешила к ее столу. Ей явно позвонили из центра работы с общественностью до того, как я вошла сюда. На ее блокноте лежала записка с моим именем, с именем Энн Чемберс, годами, когда та училась в университете, и словами «убита, общежитие Робертс-Холл, кампус». Это заставило меня задуматься, почему Мэри Дейли вышла из кабинета. Я поспешила обратно к моей стороне стола и постаралась принять как можно более невинный вид. – Идите, пожалуйста, за мной, мисс Стрит. Я покажу вам общежитие мисс Чемберс. С тех пор как она жила здесь, мы сделали довольно обширный ремонт, но я не думаю, что это так важно для вашего расследования. – Общая планировка не изменилась? – Я могу достать вам карту кампуса того времени, но да, она не сильно изменилась. – Итак, тот, с кем вы вышли из офиса, чтобы поговорить, велел вам… – Сотрудничать с вами. Верно, – ровным тоном перебила она меня. – Я бы хотела карту кампуса. У Энн Чемберс была соседка по комнате? – Соседки по комнате, – бодро поправила меня Мэри Дейли и назвала мне их имена. – Мисс Стрит, здесь никто не хочет мешать расследованию убийства. Мы лишь хотим убедиться, что расследование не отразится на нас негативно. Широкая публика совершенно забыла про Энн Чемберс, основное внимание уделяется Атланте. И мы бы хотели, чтобы так оставалось и дальше. Мы забрались в гольфмобиль, и Дейли повезла нас через зеленый тенистый кампус, где жила и жестокой смертью умерла двадцатилетняя Энн Чемберс. Я думала о ее родных, о людях, которые ее любили. «Они не забыли, мисс Дейли. Такое не забывается». Однако я не стала озвучивать свои мысли. Мэри Дейли отвела меня в старую комнату Энн Чемберс и оставила там одну. Стены были мятно-зелеными. Интересно, сколько раз их перекрашивали за последние пятнадцать лет и сколько студентов успели пожить здесь с того времени? Две односпальные кровати и книжный шкаф, то и другое встроенное. А также небольшой письменный стол, крошечный холодильник и раковина, втиснутые в пространство размером двенадцать на пятнадцать футов. Никакой ванной. Комната была завалена книгами, одеждой и картонными коробками из-под еды навынос. На фотографиях, которые я видела, все выглядело точно так же, как в то время, когда здесь жила Чемберс, изучавшая изящные искусства. Изящные искусства. Кому интересны изящные искусства? «Только мечтателям», – подумала я, и печаль тараном врезалась мне в грудь. Это была комната на первом этаже с двумя окнами на внешней стене, залитая светом. Я вспомнила, как изучала убийства Теда Банди, когда меня впервые перевели в отдел поведенческого анализа в Национальный центр анализа насильственных преступлений. Когда Банди был здесь, во Флориде, преследуя и убивая молодых женщин, перепуганные студенты складывали под окнами листья и скомканную бумагу, в надежде заранее услышать приближение преступника. Некоторые посадили кактусы и наглухо заколотили окна. Ничего из этого не помогло. Банди был не из тех, кто лезет в окна. Его оружием были привлекательная внешность и обаяние, умение вызвать сочувствие. Его жертвы сами приходили к нему. Когда Энн Чемберс была убита здесь, молодые женщины вновь начали бояться ходить по кампусу в одиночестве или покидать свои комнаты ночью?