Шериф улыбнулся. Он не постеснялся еще раз полностью оглядеть ее тело. – Ну, – сказал он, – Висенте имеет право говорить о Ройсе все, что ему заблагорассудится. Если такие люди, как мы, осудим чернокожего за то, что он лжет и эксплуатирует свой собственный народ, то нас сметут той же метлой, как и кого-то вроде Макгинти. – Вы не могли бы пояснить это заявление? – спросил Демарко. – Я не припомню ничего подобного в отчете Висенте. – Я подозреваю, он надеялся, что вы сами наткнетесь на эту информацию. – Я знаю лишь то, что мы с рядовой сэкономили бы очень много бензина и пота, если бы кто-то просто был с нами открытым. Мне начинает казаться, что мной немного манипулируют. Не то чтобы мне нравилось это чувство рано утром. Шериф задержал свой пристальный взгляд на Демарко еще на мгновение, а затем перевел его на Джейми. Она встретила его взгляд и постаралась сохранить бесстрастное выражение лица. Он посмотрел в пол, затем потер щетину на щеке. – В те дни у Ройса был контракт на содержание церкви, – сказал он. – Это часть его обязанностей как пастора. Конечно, стричь собственный газон было ниже его достоинства. Поэтому каждое воскресенье он собирал дополнительную сумму. И этим платил Макгинти. То же самое было и с его заменой. – Вирджилом Хелмом, – сказала Мэтсон. – Исчезнувшим рабочим. Шериф кивнул. – А что насчет того иска, который Ройс подал на Висенте? – спросил Демарко. – Это когда произошло – до или после того, как были найдены останки девочек? – Почти за год до, – ответил шериф. – Это было как-то связано с обвинением Ройса в изнасиловании несовершеннолетней. Одной из его прихожанок. – Ройса судили за изнасилование? – спросила Мэтсон. – Официально обвинения не выдвинули, – покачал головой шериф. – Тогда у Абердина были свои муниципальные правоохранительные органы. Городской шериф и парочка его замов. Шериф побеседовал с каждым из участников процесса, включая родителей девушки, которые как раз снимали квартиру в одном из домов Ройса. А потом семья внезапно заявила, что все это было недоразумением. Оказывается, девушка вовсе не беременна, а просто пыталась привлечь к себе внимание. – Так была или не была? – спросила Мэтсон. – Ну, ее живот предполагал, что была. Именно поэтому ее мать начала требовать объяснений. – И она сказала о Ройсе, – вмешался Демарко. – Это и привело к беседам с шерифом. – Через пару дней, – продолжил шериф, – кто-то заметил, как семья уезжает из города на новеньком «Бьюике». Прихватив с собой еще и маленький трейлер. – И все это есть в полицейском рапорте? – спросил Демарко. Шериф снова покачал головой: – Никто ничего не писал. Насколько я знаю, единственное, что отразилось в прессе, так это письмо Висенте редактору, призывавшее Ройса оставить службу. Ройс отказался. И подал в суд на Висенте за клевету, дискредитацию личности и за то, что поставил на уши весь город, чтобы доказать, что он сделал что-то плохое. – Но никто не мог, – подхватил Демарко, – потому что семья уехала, а шериф никогда не вел записи по этому делу. – Ну и вот, – заключил шериф. – И семью никак нельзя было отследить? – спросила Мэтсон. – А кто бы за это платил? – парировал шериф. – Городской совет Абердина? Никаких обвинений не было, никаких нерассмотренных жалоб. Люди хотели жить с чистого листа, это их право. Собственно, так они и сделали. – Висенте – адвокат, – сказал Демарко. – И, видимо, очень хороший. Зачем ему писать письмо, за которое его можно засудить? – В этом иске нет никакой его заслуги, – пожал плечами шериф. – Даже Ройс это знает. Но его карманы гораздо глубже, чем у Висенте, и они становятся все глубже каждый месяц, каждый год. – Настолько, чтобы лишить Висенте его преподавательской должности? – Сами видите. Демарко какое-то время размышлял, пытаясь сложить все детали воедино. – И меньше чем через месяц, – сказал он, – в церкви Эли Ройса нашли семь скелетов. – Ну, хотя бы не на кафедре, – пошутил шериф. Рядовая Мэтсон прищурилась и на мгновение тоже задумалась. – Итак, а на сегодняшний день, – сказала она, – что с этим решило ваше отделение? – Дело об убийстве остается открытым, – ответил он. – Все девочки опознаны, останки возвращены семьям погибших. Мы держим ухо востро, как и местные парни из штата. Четыре жертвы были из других штатов, так что ФБР тоже участвовало в этом деле, в основном они копались в прошлом девочек, пробивали базы данных и всякое такое. Мы занимаемся основной частью раскрытия преступления. Но, знаете ли, из-за того, что финансирование постоянно урезается, ни у кого из нас нет ни времени, ни денег, чтобы вложить их в абсолютно мертвое дело, о котором большинство людей просто хотели бы забыть. Черт возьми, большинство этих девушек сбежали из дома. Их семьи отказались от них задолго до того, как их кости оказались в Абердине. – А что насчет Вирджила Хелма? – спросил Демарко. – С моей точки зрения, он как раз был стержнем всего преступления. – Может быть, – сказал шериф, – а может, и нет. Учитывая всю информацию, он тоже мертв. Мы просто еще не нашли могилу. Глава пятьдесят шестая Шериф дал адрес Шарлин – пятнадцатилетней девочки, которая недавно жила с Макгинти, но добавил также, что никакой полезной информации она не даст. – Тут определенный тип менталитета, – сказал он, – как у самой девушки, так и у ее семьи. Для такого менталитета пятнадцать лет – самое время обзавестись мужчиной. Если он ее кормит, обеспечивает крышу над головой, может, покупает ей туфли время от времени, то ничего другого от него и не ждут. А если у него есть запас наркотиков для всех членов ее семьи, и того лучше. Это совсем другое мышление, вы к такому не привыкли. – На Севере таких тоже полно, – сказал ему Демарко. – Но главное в том, что все это не имеет никакого отношения к делу в церкви. Вы разбирайтесь с настоящим, а мы – с прошлым. Я хочу лишь выяснить, не говорил ли ей Макгинти ничего про это. – Удачи вам с этим, – сказал шериф. – Я просто сомневаюсь, что Макгинти поделился бы такой информацией с кем-то, кроме своего брата. Если у него вообще есть чем поделиться. Конечно, вы можете попробовать, но я считаю, что в итоге вам это ничего не даст. Может, даже запутает. На обратном пути в Абердин Джейми задала вопрос, который уже вертелся в голове Демарко. – Возможно ли, что Висенте подбросил скелеты, чтобы обвинить Ройса? Стоит ли вообще рассматривать эту идею? – Ты читаешь мои мысли, – ответил Демарко. Последние пятнадцать минут он наблюдал за деревьями через пассажирское окно. Ему нравилась вся эта зелень и широкие голубые просторы над головой. Дорога для него была слишком ровной – ни одного подъема на горизонте, но зато много солнца и нет людей, поэтому человек может спокойно проводить деньки, блуждая по вытоптанной или травянистой тропинке. – Первый вопрос, – сказал он, – мог ли Висенте вообще знать о фальшивой стене. Откуда? Он тогда еще не жил в Абердине. И не посещал эту церковь. Он жил в другом месте. – Хорошо, – сказала Джейми. – А второй вопрос есть? – Даже если он знал, смог бы он так поступить? Конечно, его взбесили, но это совсем не то, что подкидывать трупы. Трупы молодых девушек, которых сначала надо было схватить на улице… – Или уговорить пойти с ним. – Или уговорить, – согласился Демарко. – И не только тела, но и скелеты. Скелеты, которые, по словам Хойла, были тщательно очищены от плоти. Задумайся над этим. Подумай, что за человек мог бы это сделать. – Ненормальный, – сказала она. – Очень, очень ненормальный. – Понадобится уединенное место, чтобы провернуть подобное. Баки. Ванные. Как минимум пятидесятигаллонный бочонок. – Джеффри Дамер хранил тела в холодильнике и морозилке. По баночкам раскладывал мозги и гениталии. И все это в городской квартирке. – Но на костях девушек нет никаких порезов. Конечности не были отрезаны. Наш парень сохранил тела в целости, пока кости не развалились. – И к чему ты клонишь? – спросила она. – Что он обращался с телами с… каким-то странным почтением или типа того? – Кто его знает? – сказал он. – Может, он, наоборот, был слишком брезглив, чтобы разрезать их на куски, поэтому просто сбросил их в чан. Или закопал на некоторое время, а потом всех выкопал. Объяснение может быть как ситуативным, так и психологическим. Она нахмурилась и немного почмокала губами. – Что мы можем знать наверняка? – спросил он ее. – С психологической точки зрения. – Наверняка? Немного. Когда дело доходит до такого рода безумия, вариантов бесконечное множество. Корни обычного убийства лежат практически на поверхности; как только действующие лица будут идентифицированы, мотивы и причины понять довольно просто. А вот корни серийного убийцы, которые ведут к его или ее сумасшествию, проследить гораздо труднее. – Но ведь есть же шаблон? Основные черты серийного убийцы? – Есть триада Макдональдов, – сказала она. – Там говорится, что поведенческие характеристики предсказывают особую склонность к насилию. Жестокость по отношению к животным, недержание и одержимость поджогами. Но эта теория далеко не общепринятая. – Ну да, к тому же никто не ведет базу данных о тех, кто мочится в постель, – сказал он. – Печально то, – перебила она, – что каждый серийный убийца – это отдельное животное. Отдельный вид. Его нельзя никак назвать, пока не поймаешь и не препарируешь. – И ради этого ты ходила в колледж? – поддразнил он. – Я ходила в колледж ради секси-профессоров. – Как жаль, что ты выпустилась. – Не переживай. Я сохранила их номера.