Отец Райана особенно любил летние грозы, тогда он переносил свое садовое кресло в конец трейлера. Там небольшой навес в значительной мере защищал его от дождя. Много раз Райан сидел на коленях на своей кровати рядом с мамой, а она прижималась лицом к оконной сетке и убеждала отца Райана зайти внутрь, пока его не ударила молния. Отец смеялся, потягивал пиво и говорил: «Она с таким же успехом может ударить меня и снаружи». В конце концов Райан и его мать садились за стол и играли в карты, а дождь барабанил по металлической крыше, за окнами гремел гром, а молния заполняла их маленький домик резким и пугающим блеском. Однажды после особенно страшной молнии, когда свет и звук одновременно ослепляли и оглушали их, лишая всяких сил, Райан в дрожащей, клокочущей темноте спросил: «Почему папа не боится молнии?» Его мама прошептала ему: «Потому что он сумасшедший. Он думает, что если она его не убьет, то он получит какую-то магическую силу». Райан спросил: «Какую?», а мама сказала: «Экстрасенсорику или что-нибудь такое. Как будто он сможет видеть будущее». И тогда Райан понял, почему его отец молча сидел летними вечерами, уставившись на луну в бинокль. Он искал будущее, что-то лучшее, может, другую семью, другую жизнь, другого сына, и ему так сильно этого хотелось, что ради этого он был готов рискнуть даже своей жизнью. Глава семьдесят девятая – Я вымоталась, – сказал Джейми. – Тебе нормально, если мы просто закажем пиццу? – Пицца – всегда нормально, – сказал Демарко. Она позвонила в пиццерию, пока он медленно ехал под проливным дождем, с которым дворники не могли справиться даже на самой высокой скорости. Пиццерия находилась в конце главной улицы Абердина, в одном ряду с семейными магазинчиками. В окнах уже нигде не горел свет, если не считать тусклых отсветов, едва видимых за стеной дождя по краям крыши. Демарко щурился, с напряжением смотря сквозь лобовое стекло, за которым все расплывалось, и часто поглядывал в боковое окно, чтобы убедиться, что не свернул с правильной полосы движения. К счастью, машин было совсем мало. В квартале от пиццерии он еще сбавил скорость, а затем и вовсе остановился, наклонившись ближе к боковому окну. – Ты еще не доехал, – сказала Джейми. – А там разве не Ричи? – сказал он. Под навесом стояли трое мужчин, двое курили. Джейми нагнулась к нему, чтобы всмотреться в окно. – Да, – сказала она. – И что? – Нам нужна зацепка, где искать Вирджила Хелма. Он должен был что-то вспомнить. – Должен был? – повторила она со смешком. – Он просто так это сказал, чтобы ты от него отцепился. – Есть только один способ выяснить, – сказал Демарко. Он переключил коробку передач на «Паркинг» и открыл дверцу. – Заберешь пиццу и подхватишь меня, когда будешь возвращаться? – Это вопрос только в том случае, если у меня есть выбор, – сказала она ему и пихнула его ближе к двери. – Иди мокни. Он выпрыгнул, захлопнул дверь и помчался через улицу. Джейми перелезла на водительское сиденье. Всю дорогу до пиццерии она качала туда-сюда головой. Глава восьмидесятая От троих мужчин разило потом, пивом, табаком и марихуаной – каждый из запахов был весьма сильным, но под дождем все это превратилось в вонь мокрого помойного пса, которую Демарко встречал уже тысячу раз от Янгстауна до Панамы, от Ирака до Пенсильвании, и вот теперь Кентукки. При его внезапном появлении все трое нарушили их линию, которая шла перпендикулярно улице, и образовали тесную группку, а Демарко один остался стоять в ярде от них. Ричи не представил Демарко своим друзьям. И сами они тоже не представились. – Господа, – сказал Демарко и чуть вытер лицо от дождя. Один Ричи вымучил улыбку. – Добрый вечер, сержант, – сказал он. Двое других тут же как будто сжались, напрягли плечи и втянули головы. – Что привело вас сюда в такой-то вечер? – Пицца, – сказал Демарко. – А потом я увидел тебя. Подумал, спрошу, какие у тебя для меня новости. – Новости? – переспросил Ричи. – О чем это вы? Демарко посмотрел на каждого из мужчин. Матерые, жилистые, настороженные. Один смотрел себе под ноги, другой – куда-то сквозь дождь. – О местной недвижимости, – сказал Демарко. – Разве ты не помнишь, что мы вчера об этом говорили? Ты сказал, что подкинешь мне парочку предложений. – А, ну да, – замялся Ричи, – у меня было не так уж много времени, чтобы подумать об этом. – У меня есть минутка, – сказал Демарко с улыбкой. – Может, подумаешь сейчас? И кстати, кто твои приятели? – Послушай, – сказал тот, что стоял ближе, – я должен был быть в одном месте уже полчаса назад. Мы завтра поговорим, Ричи. И он умчался под дождем. Второй сказал, что он тоже, и скрылся следом. Ричи смотрел, как они уходят. Демарко подождал полминуты перед тем, как начать говорить. У него был тихий голос, едва ли громче грохочущего дождя. – Ты и я, Ричи, – сказал он, – мы никогда не станем лучшими друзьями. Но нажить врага ты себе точно не хочешь. – Я не знаю, что вы от меня хотите, – сказал Ричи. – Тот парень… и все это, случившееся с девочками? Я об этом слышал, да, но это не значит, что я что-то знаю. Демарко шагнул ближе и повернулся лицом к улице, как это делал Ричи, но держал руки свободно сцепленными перед собой, а Ричи засунул руки глубоко в карманы. Демарко чувствовал, как в его груди растет презрение, даже гнев. Он хорошо знал это чувство, но не знал его причины. Он уже много раз имел дело с людьми вроде Ричи и всегда мог проявлять к ним какое-то подобие сострадания – к людям, не наделенным особыми талантами или амбициями, проклятым сложившимися обстоятельствами, ограниченным собственным воображением, которое вело их к тяжелой жизни, полной неизбежных несчастий. Так почему же эта враждебность к Ричи, это злобное презрение становилось все больше ядовитым с момента их первой встречи? – Я знаю таких людей, как ты, всю свою жизнь, – сказал ему Демарко. – Ты занимаешься то одним, то другим. Ты обходишь закон при любом удобном случае, но никогда не выходишь далеко за рамки дозволенного. Говоришь себе, что ты какой-то преступник, но на самом деле у тебя для этого кишка тонка. Ты уже побывал в тюрьме и знаешь, что это далеко не на пикник сходить. Снова туда вернуться ты точно не захочешь, даже на месяц. Но ты всегда держишь ухо востро, верно? Всегда ищешь что-нибудь, на чем когда-нибудь сможешь нажиться, – Демарко повернулся к нему и посмотрел в лицо. – Что ж, я твой шанс, друг мой. Я твоя нажива. Или твой враг. Тебе решать. Он увидел, как Ричи сглотнул. Даже представил, как у него в голове крутятся шестеренки. Дождь теперь стихал и превращался в ритмичное постукивание. Вокруг витал запах свежего, словно обновленного воздуха. Маленький городок замер. Ричи глянул на Демарко, не поднимая головы: – Я слышал, у него есть сводный брат, которого никто не знает, где-то по дороге к Поттсвиллю. Прямо напротив Вест-Форк. – Имя? – спросил Демарко. – Стампнер. Зовут Уолтер, кажется. Он вроде амиш или типа того. – Я ценю твою помощь, Ричи. – Я не говорю, что он что-то знает. Но он единственный, кто может. Если он вообще все еще жив. Я только знаю, что люди раньше говорили. Даже не помню, от кого это услышал. Демарко положил руку на плечо Ричи. – Теперь я твой должник, – сказал он. – Видишь, как это работает? Ричи задержал дыхание, а потом медленно выдохнул. – Чувак, – сказал он, – я даже не понимаю, зачем ты лезешь в эту хрень. Ты же даже не отсюда. Если б меня дома ждала такая же куколка, как и тебя… В то же мгновение рука Демарко скользнула вверх по плечу Ричи и обхватила его за горло. Он поднял подбородок Ричи и сильно толкнул его назад, услышал глухой удар его головы и почувствовал вибрацию через руку. Еще услышал, как ему показалось: «Не делай этого»… Звук автомобильного гудка, казалось, доносился до Демарко издалека, но становился все громче, пока не оказался прямо позади него, непрекращающийся, пронзительный и настойчивый. Тут Демарко снова пришел в себя, почувствовал, как напряглись его рука и плечо. Он отстранился, отпустил Ричи и повернулся лицом к свету фар. Джейми была где-то внутри этих огней, он знал, хотя и не мог ее разглядеть. И тут он понял, что натворил. – Это был комплимент! – заговорил Ричи, закашливаясь. – Я хотел только комплимент сделать! Демарко ушел, опустив голову под дождем. Он открыл дверь со стороны пассажира, взял коробку с пиццей, сел и положил ее на колени. Периферическим зрением он видел, как она смотрит на него, широко раскрыв глаза, все еще слышал эхо от гудка в тишине. Наконец, она дернула рычаг коробки передач и рванула вперед с визгом шин. Жар от пиццы обжигал его бедра, но он не смел поднять коробку, не смел даже шелохнуться, чтобы не разбить этот ужасный покой. Глава восемьдесят первая Я становлюсь своим отцом. Эта мысль ужасала его. Почему это происходило сейчас? Из-за отсутствия униформы? Из-за отсутствия режима и рутины? Он думал, что уже пережил эту возможность, загнал ее слишком глубоко, чтобы когда-нибудь она снова всплыла на поверхность. Почему сейчас? Она слишком много для него значила. Глава восемьдесят вторая Он ждал в машине почти час – дождь уже давно перестал, а пицца осталась на водительском сиденье. Из окна, по которому все еще стекали капли, не было видно ни звезд, ни луны.