– Если вы любите кукурузу, – уточнила она. В тот момент из этой самой кукурузы снова появилась женщина. Она подошла к прилавку и передала девочке телефон. Демарко же она сказала: – Он подготавливает трактор к выезду. Если вы доберетесь туда за пять минут, то сможете его поймать. – Спасибо, – ответил он. Он взял свои помидоры и огурец, отнес их в фургончик и положил на сиденье. Затем зашагал по грязной тропинке. Где-то за четверть мили он увидел белый домик, сарай и несколько построек. – Ну супер, – сказал он и пустился в тяжелый бег. Глава восемьдесят пятая Когда до домика осталось еще пятьдесят ярдов, Демарко просто не смог дальше бежать. Он присел на корточки над неглубокой дренажной канавой, тяжело дыша, пытаясь понять, вырвет его или нет. Несколько секунд спустя грохот дизельного двигателя заглушил стук в ушах. Он повернул голову налево и увидел большой трактор «Джон Дир», который поворачивал от сарая и направлялся в его сторону, а соломенная шляпа Стампнера подпрыгивала в такт тяжелому стуку колес – пум пум пум. Сделав три глубоких вдоха, Демарко заставил себя более или менее выпрямиться и направился к трактору. Вскоре он поравнялась с ним. Стампнер заглушил мотор и посмотрел вниз. На его лице не отразилось ни удивления, ни страха. – Вы, мужики, явно не торопились сюда попасть, – сказал он. – А ты откуда? Демарко подумал, что ему где-то лет шестьдесят или больше. Лицо его было обветренным и загорелым от солнца и ветра, руки крепкими от многолетнего тяжелого труда, борода и волосы испещрены сединой. – Я просто помогаю, – сказал ему Демарко. – В качестве одолжения. Я приехал из Пенсильвании, там я работаю в полиции штата. – Мы доезжали до Ланкастера, – кивнул Стампнер. – Были там еще и в Геттисберге. – Да, я слышал, – он подошел ближе к трактору и положил руку на толстое колесо. – Я действительно первый спрашиваю вас о Вирджиле? Стампнер поднес руку к подбородку и слегка погладил бороду. – Мы с ним никогда не проводили много времени вместе. Его мать ушла из церкви сразу после того, как родила. – Так что, скорее всего, нет никаких официальных документов, подтверждающих родственные связи. – Мы сами ведем записи, – сказал Стампнер. – Не распространяемся о личных делах. Демарко кивнул. Затем он взглянул на дорогу, стукнул кроссовкой по колесу. «Повсюду секреты», – подумал он. И религия от этого не застрахована. В Пенсильвании он много лет имел дело с несколькими девушками-амишами. Все они сбежали из дома из-за инцеста, изнасилования или физического насилия. На каждую сбежавшую девушку приходилось, наверное, пять, которые оставались и молча страдали. Их церковь склонна обвинять девушек в том, что они соблазняют мужчин, часто своих собственных братьев и отцов. Из-за всего этого Демарко не особо уважал религию амишей. Эти люди нанимались к тем, кого они называли англичанами, требовали высокой зарплаты и даже брали с ничего не подозревающих клиентов дневную плату за водителей, которые доставляли их на работу в кондиционированных фургонах и внедорожниках. Почти у каждой семьи амишей был один или два телефона, зарегистрированных на имя соседа-неамиша. Некоторые прятали свои машины в гаражах в нескольких милях от общины. Он знал одного человека, у которого была двадцатисемифутовая рыболовная лодка, пришвартованная на пристани озера Эри. По крайней мере, большинство меннонитов перестали притворяться, что не пользуются машинами и электроникой. Он размышлял о том, сколько информации он мог бы получить от Стампнера и как лучше ее выудить. Стампнер заерзал на сиденье и размял плечи. – Мне нужно доехать до пары мест, – сказал он. – Если ты хочешь что-то спросить, то давай уже спрашивай. – Когда вы в последний раз видели Вирджила? – спросил Демарко. – За последние лет десять я видел его раза два. Когда он вернулся с войны в Ираке, то ночевал здесь. А потом как-то в июле 2014-го. Он приехал сюда ночью, чтобы спросить, не можем ли мы дать ему консервов и всякого такого. Тогда я его в последний раз и видел. – Он тогда говорил, куда направляется? – Нет. – А у вас самих нет никаких догадок? Стампнер снова погладил свою бороду. – Дай-ка теперь я спрошу вопрос. Насколько вы там уверены, что это он сделал эту ужасную вещь? Демарко какое-то время раздумывал над ответом. – У него была, как мы это называем, возможность. Хотя бы учитывая то, где нашли тела. А насчет мотива… пока что нет ни малейших деталей, указывающих, что он был на это способен. Стампнер кивнул. – А вы? – спросил Демарко. – Я уверен, вы уже это обдумывали. Мог он это сделать? – Это не мне судить. Только Господь может сказать, что у человека на душе. – И все же нам тоже нужно выяснить. По крайней мере, ради тех девушек. Стампнер подождал еще несколько мгновений. – Так мы закончили? – Вы же знаете, куда он поехал. Вы однозначно видели, как он уезжал. Возможно, даже спросили, куда он направляется. – Это было не мое дело, – ответил Стампнер. Теперь была очередь Демарко ждать. Он стоял, подняв глаза на мужчину, глаза мягкие, ободряющие. Наконец Стампнер заговорил: – И я заключу с ними Завет мира и выведу злых зверей из земли: и они будут процветать в безопасности в пустоши и спать в лесах. – И где же могут быть те леса? – спросил Демарко. Стампнер приложил к глазам два толстых пальца и сдвинул уголки. Потом поднял голову и посмотрел на солнце. – Считается, что семья его матери изначально происходила именно оттуда. Из горных племен. Пожалуй, это единственные настоящие леса и горы, которые можно найти в этом штате. – А есть вероятность, что вы будете изъясняться более точно? – спросил Демарко. – И помните, у меня в этом штате нет никакой юрисдикции. Я хочу лишь поговорить. Понять точку зрения Вирджила. Стампнер сидел, положив одну руку на ключ зажигания, другую – на рычаг передач, а ногу – на сцепление. Он тихо и медленно выдохнул. – Он сказал, что хочет быть похоронен вместе с матерью. У него были проблемы со здоровьем из-за той войны. – Вы не знаете, где она похоронена? – Не знаю. – А имя знаете? Мужчина долго смотрел на него. – Просто чтобы вы знали, мистер Стампнер, – сказал Демарко, – в целом я обязан передавать любую собранную информацию окружному шерифу. В целом. – И что это значит? – спросил Стампнер. – Это значит, что я понимаю, как важно для вашего образа жизни и вашей религии не вмешиваться в дела англичан. Однако я не уверен, что это поймет шериф. Поэтому, когда я говорю, что в целом обязан сообщать ему обо всем, это значит, что я время от времени страдаю небольшой амнезией. Например, как я узнал имя матери Вирджила. Стампнер снова замолчал. Выражение его лица не выдавало никаких эмоций. – Ли Грейс, – произнес он и наклонился вперед, чтобы зажать ключ зажигания между большим и указательным пальцами, а затем добавил: – Саммервилл. Мужчина повернул ключ зажигания, и мотор с ревом ожил. Он отпустил сцепление, и трактор с оглушительным рычанием рванул вперед, едва не задев ногу Демарко, прежде чем тот отпрыгнул в сторону. Затем он съехал с тропинки, подняв небольшое облако желтой пыли, которое закружилось вокруг Демарко, пока он смотрел, как отъезжает машина. Глава восемьдесят шестая Она плохо спала ночью и, казалось, просыпалась почти каждый час от звука закрывающейся двери или шагов в коридоре. Либо от ощущения того, что кто-то толкает сбоку матрас, будто он укладывается в постель рядом с ней. Но когда она протянула руку, его там уже не было, как и тогда, когда она села, прислушиваясь и оглядывая темную комнату в поисках его движущейся тени. Проснувшись, она с удивлением обнаружила, что в комнате очень тепло и светло. Она взяла свой телефон со столика – 07:29. На подушке рядом с ней не было вмятины. На простынях не осталось ни капли тепла. Она подошла к окну и выглянула на улицу. Никакого фургона. – Вотсукинсын, – пробормотала она на одном дыхании. Когда проступили слезы, она вернулась в постель, свернулась калачиком и заплакала, сжимая в руке телефон. А потом разозлилась на себя за то, что плачет, и на какое-то время затихла, оттолкнув телефон.