Она не могла припомнить ни одного случая, когда бы мужчины не разочаровывали ее. Если они теряли себя на несколько минут в акте любви, то потом извинялись и чувствовали себя виноватыми. Практически всегда они были или высокомерными и самодовольными, или молчаливыми и замкнутыми. Даже отец, ее первая любовь, подводил ее раз за разом. Каждую праздничную субботу он уходил с тремя мальчиками рано утром в загородный гольф-клуб с восемнадцатью лунками. Почему он никогда не приглашал ее пойти с ними? Почему он никогда не брал ее вместо одного из мальчиков? Иногда она играла с мамой, всегда только в женской компании, и к четырнадцати годам она уже обыгрывала всех. Но она так сильно жаждала именно мужского общества. Ей хотелось посмотреть, как они ведут себя друг с другом, смеются ли они свободно и неосознанно или скрывают свои эмоции, хвастаются ли своими талантами или ищут сочувствия из-за своих недостатков. Этого так и не произошло. Они остались для нее загадкой. Выводящей из себя, сводящей с ума загадкой. Она любила их всех, любила до сих пор, но чувствовала себя каким-то пришельцем, когда была с отцом и братьями. Даже с Галеном, которого она любила сильнее всех. А теперь еще и Демарко. Еще одно разочарование. Она подумала, что, возможно, он был своего рода восполнением той любви, которую ей не давал отец. Может, и Гален тоже. Что делало Демарко заменой и отца, и Галена. «Любовь такая сложная», – подумала она. Она ненавидела их всех, поодиночке и всех вместе. Все они просто кучка придурков. Она надеялась, что он никогда не вернется. Ну конечно, она понимала, что это не так. Рано или поздно он вернется, поджав хвост между ног. А до тех пор он ничего не дождется. Ни единого слова. Уж точно она ни за что не позвонит и не напишет что-то жалкое, типа «Где ты?» и «Когда ты вернешься?» Пусть он немножко попотеет. Пусть осознает, что поступает неправильно. А когда он вернется, все будет по-другому. Она больше не будет почтительной. Теперь они были обычными гражданскими. Равными. Вот только она была совсем ему не ровней. Она превосходила его в интеллекте. Сексуальности. Беге трусцой. Посмотрим, сможет ли он сам себе сделать минет. А, ты хочешь сейчас заняться сексом? Ну так иди и сам себя трахай – как тебе такое? Ему повезло, что она у него есть. И если он рассчитывал удерживать ее, то ему лучше начать открываться. Больше никаких секретов. Больше никаких недоговорок. Либо все, либо ничего, мальчик. Пускай прибережет эту сильную, молчаливую, твердолобую личность для всех остальных. – Вся правда, черт тебя дери, – сказала она его подушке и ударила ее. Затем, для большего эффекта, она еще дважды ударила по ней кулаком и сказала ей: – Да пошел ты! Она решила еще и выключить телефон, поклявшись, что не включит его до наступления темноты. Потом она уткнулась лицом в подушку. Его запах. Она почувствовала, что становится опустошенной и слабой. И решила попытаться проспать все эти ощущения, проспать так долго, как только сможет. Если повезет, она снова проснется в здравом уме и свободной. Глава восемьдесят седьмая Со своего обдуваемого кондиционером водительского кресла в фургоне, весь окруженный кукурузными полями и бледнеющим от солнца небом, Демарко гуглил «горы Кентукки». Возвышенные пики простирались по всему штату, но самые высокие были частью Национального леса Даниэля Буна в Аппалачах к югу и востоку от Лексингтона. Вся горная цепь была похожа на длинный узловатый палец с вывернутыми, сломанными и распухшими костяшками и простиралась через Джорджию, Теннесси, Кентукки и вверх через Пенсильванию в Новую Англию. Шириной в три тысячи миль в некоторых местах, а длиной более полутора тысяч миль. Та часть, что была в Кентукки, занимала всего лишь семьсот тысяч акров. – Да вы шутите, что ли, – пробормотал Демарко. Он сидел и напряженно рассматривал через лобовое стекло залитые ярким солнечным светом окрестности. Как вообще он сможет найти человека среди всех этих деревьев? Особенно того человека, которого не смогли выследить ни местная полиция, ни ФБР. «Видимо, он использует вымышленное имя», – сказал себе Демарко. Неужели он унесет это имя с собой в могилу? Онлайн-карта захоронений Департамента по делам ветеранов не показала никаких записей о Вирджиле Хелме. Демарко и ожидал такого результата, учитывая, что никаких военных сведений о Вирджиле Хелме, похоже, не существовало. В реестре захоронений были указаны могилы всех Хелмов, они были разбросаны по всему штату, в том числе и вдоль южной черты лесистых гор Кентукки, но имена не были указаны. «Он хотел, чтобы его похоронили рядом с матерью», – сказал сводный брат Хелма. Демарко снова попробовал найти на карте могилу. Никакого Вирджила Саммервилла. Так что он либо жив, либо его могила не была зарегистрирована, либо он не использовал это имя. Поиск по военным данным показал одиннадцать Вирджилов Саммервиллов, но ни один из них не соответствовал возрасту Вирджила. «Может, – подумал Демарко, – он полностью изменил имя». А это сделает любой поиск статистически невозможным. Что теперь? Стампнер указал на две вещи: что Вирджил сбежал в пустошь в горы и что он хотел быть похоронен с матерью. Что указывает на то, что она уже почила. «Ли Грейс, – подумал Демарко. – Найди ее могилу». Национальный реестр захоронений показывал, что Саммервиллы захоронены по всей стране, включая и Кентукки. «Какая же из них твоя, Ли Грейс?» Обратно к карте леса. «Пустошь и горы, – сказал себе Демарко. – Пустошь и горы…» Участок земли между Лондоном и Корбином, казалось, вполне подходил этому описанию. Только несколько маленьких дорог туда и обратно. Никаких больших городов. Никаких крупных туристических достопримечательностей. Прямо у восточного края Национального леса Дэниэля Буна. Обратно к реестру захоронений. Пятеро Саммервиллов похоронены в маленьком городке Сизый Гусь. – Пять часов до места назначения, – сказала онлайн-карта. «Пять часов туда, пять часов обратно», – подумал он. Целый день поисков. Минимум два дня. Что сейчас делала Джейми? Если она проснулась, то увидела, что фургон отсутствует. И он сам вместе с ним. Волнуется ли она? Он проверил телефон. Ни сообщений, ни пропущенных звонков. Понятно, она не волновалась. Без сомнений, все еще бесится. Может, навсегда. Демарко обдумал свои варианты. Он может вернуться в Абердин, умолять о прощении, его простят или отвергнут. Он бы поставил шесть к одному, что его не простят. Что оставят его именно там, где он был сейчас – в одиночестве смотрящим на восток. Джейми может ездить по своим делам на машине своей бабушки. Когда он вернется в Пенсильванию, он продаст фургон и разделит с ней деньги. Она вернется к своей работе и светлому будущему, а он… «Что? – спросил он себя. – Что ты будешь делать?» «Одно сообщение», – сказал он себе. Если он не получит ответ, который будет состоять полностью из ругательств, он развернется, примчится обратно к ней, сделает все необходимое, чтобы все исправить. А пока он не собирался просто сидеть и смотреть на утреннее солнце. Какую же цитату позаимствовал старый Гораций Грили? «Иди на Запад, юноша, и расти вместе со страной». «Ладно, у меня будет другой вариант, – подумал он. – Иди на восток, старик, и повзрослей уже». Он напечатал сообщение указательным пальцем: «Нашел очень стоящую зацепку на Вирджила Хелма, нужно ее проверить. Займет максимум два дня. Я буду на связи. Надеюсь, ты знаешь, как мне жаль. Как много ты для меня значишь». Надо ли еще что-нибудь написать? Добавить смайлик? Нет, это не очень хорошая идея. Он нажал «Отправить». И ждал. Если она ответит, если напишет «Вернись», он вернется. Пять минут. Нет ответа. Он убедился, что связь здесь ловит. Проверил, что сообщение отправилось. Подождал еще пять минут. Нет ответа. Он выключил холостой двигатель, выбрался из фургона, облокотился о забор, уставился на кукурузное поле. Наблюдал за медленно проплывающими облаками, похожими на серые миноносцы и фрегаты. Вслушивался в жужжание насекомых. Смотрел, как три канюка парили к северу от него. Нет ответа. Нет ответа. «Что ж, ладно, – подумал он. – У тебя есть с собой одежда. Походные ботинки. Кофе и немножко еды. Рюкзак Джейми и спальник. А насчет Джейми… она еще не готова к разговору. Дай ей немного времени». Он залез обратно в фургон. – Восток, – сказал он себе и повернул ключ. Глава восемьдесят восьмая Он остановился в зоне отдыха к северу от Киви, штат Кентукки, ближайшего городка от крошечного Сизого Гуся на восточном краю горного хребта. На своем ноутбуке он открыл Киви, написал «Хелм», и ему вышло шесть записей. Он позвонил всем, но Верджила никто не знал. Вернемся к Саммервиллам. Семнадцать совпадений. Ни одним из них не была Ли Грейс, Л. Г. или любая другая вариация. Пояснение: Ли Грейс больше не нуждалась в телефоне. Он снова начал звонить, на первый номер из двух – с фамилией Саммервилл и Сизым Гусем в адресной строке. И попал в яблочко с первой же попытки. Женщина, немолодая. Она медленно выговаривала слова, каждый слог прерывался. – Я знаю. Я действительно знаю Грейс. Я хорошо ее знала. Могу ли я поинтересоваться, зачем вы спрашиваете? – Вообще-то, я пытаюсь найти ее сына. Уверен, его звали Вирджилом. Женщина сделала длинную паузу. Когда она снова заговорила, то в голосе слышалось больше уверенности. Паузы стали короче, а слоги складывались быстрее. – Боже, он скончался на той войне. Мне очень жаль. Она повесила трубку до того, как он успел задать еще один вопрос. Он снова позвонил по тому же телефону, но на этот раз ему не ответили. Ну что же, следующая остановка – кладбище. Глава восемьдесят девятая Городок Сизый Гусь разместился на окраине неглубокой долины, окруженной полями и лесами. Демарко въехал в южную часть города и медленно проезжал мимо нескольких передвижных домов и маленьких домиков. Затем видел, что по обеим сторонам дороги выстроилась плотная группа двухэтажных зданий начала двадцатого века и старше. Когда-то в них располагались процветающие предприятия, но теперь они либо пустовали, либо были переделаны в низкодоходные повседневные павильончики – прачечную, магазин «Все по доллару», пивную, магазин сантехники, центр проката, салон красоты, центр неотложной помощи, отделение банка и банкомат, а также несколько семейных предприятий с квартирами на втором этаже, в том числе и закусочная под названием «Обеденный уголок Донны». Дома на широких участках были разбросаны по улицам сразу за главной – это больше, чем он ожидал увидеть в местечке под названием Сизый Гусь. Он уже давным-давно съел помидоры и огурец, купленные этим утром у дороги, плюс батончик с арахисовым маслом из тайничка с «перекусами» Джейми. Демарко свернул на боковую улицу и припарковал фургон на стоянке за закусочной Донны. Он вылез, чувствуя, как затекли колени и плечи, и почувствовал запахи жира и мусора, первый из которых исходил от щелкающего вентилятора, установленного на задней стене, а второй – от переполненной мусорки под вентилятором. «Если бы это был голливудский фильм, – сказал он себе, – Донна оказалась бы либо соблазнительной блондинкой лет тридцати, либо увядающей красоткой, утомленной жизнью, но с золотым сердцем, и дарила бы всем драгоценные крупицы своей мудрости вместе с лучшим кофе в округе». После пяти часов за рулем любой из этих вариантов будет приемлемым. Трое посетителей, все старики, сидели в одиночестве, сгорбившись над своими тарелками, за тремя разными столиками. Когда вошел Демарко, они все посмотрели вверх, как и женщина, видимая через открытое окошко за короткой стойкой. Она коротко кивнула ему и продолжила оттирать гриль. Он сел на центральный стул из пяти за стойкой. Музыка, играющая где-то на кухне, мягко лилась через окошко, приятный женский голос исполнял: «Когда она увидела их вместе, то попрощалась с вечностью…» Он перевернул толстую эмалированную кофейную чашку правой стороной вверх и внимательно изучил меню на бумажной подставке.