– А почему вообще люди что-то делают? Пытаются себе что-то доказать, наверное. Вы никогда такого не испытывали, сержант? «Каждый день», – подумал Демарко. Он отошел от стола. – Я попрошу вас не говорить об этом разговоре мистеру Берлу, – сказал он. – Да и вообще никому. – Это будет несложно, – сказал ему Фридл. Демарко был на полпути к беседке, когда в мастерской снова заиграла музыка. – Лето, – пела Сара Воан, ее голос казался каким-то замогильным, – и жизнь становится проще… Глава сто тридцать шестая – Есть тут что-то странное, – сказал Демарко Джейми. – Он как-то тут замешан. Я бы поставил на это свою пенсию. Он смотрел, как мимо проплывают красные сосны, пока Джейми увозила их из поместья. Когда машина приблизилась к противоположной стороне улицы, ворота поднялись. – Я не хочу, чтобы он вмешивался, – сказал Джейми. – А что тогда будет с ней? – Подумай об этом, – сказал Демарко. – Его жена чернокожая. Все жертвы были чернокожими. Но относительно светлыми, все семь. – Но ведь она жива. Демарко покачал головой. – Ты к ней поближе пригляделась, чем я, – сказал он потом. – Она просто так сидела, или… – У нее какая-то деформация позвоночника. Она была его пациентом. Так они и познакомились. – Ни у кого из девушек не было подобных заболеваний? Не помню, чтобы об этом упоминалось. – Мы не видели отчет судмедэкспертизы. Демарко снова покачал головой, размышляя, гадая. – Он в этом замешан. Я просто это знаю. – О боже, – ответила Джейми. – Его жена такая милая… такая беззащитная. – Мы не можем решать такое, – сказал Демарко. Какое-то время они ехали в тишине. – Он привез ее сюда весной 2005-го, – сказала потом Джейми. – После того, как они поженились. Демарко отвернулся от окна и уставился на сторону ее лица, повернутую к нему. – Может, это всего лишь совпадение? – сказала она. – Их уже целая куча. – Я буду молиться, чтобы это был не он. Ради этой женщины. Он нагнулся ближе к Джейми и положил руку ей на плечо: – Ты мне никогда не говорила, что молишься. – Последнее время я делаю это чаще. – Я бы хотел как-нибудь поговорить с тобой об этом, – сказал он. – О молитвах? – Скорее о том… кому они? – Я не уверена, – ответила она. – Я тоже, – пробормотал он. Глава сто тридцать седьмая Ночью Демарко проснулся в панике и потянулся за телефоном, чтобы проверить дату. Он был почти уверен, что вчера было воскресенье, но телефон твердил обратное. Это еще больше сбило его с толку. Почему его сердце колотилось так, будто он изо всех сил бежал от чего-то невидимого? И почему воскресенье? И тогда он все понял. Он и так уже пропустил слишком много воскресений с Райаном-младшим. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Ему нужно было быть ближе к своему мальчику. А его могила за сотню миль. Он выскользнул из постели, стараясь не разбудить Джейми. В боксерах и футболке он на цыпочках спустился вниз в темноте, крепко держась за перила. Он остановился внизу лестницы, безуспешно пытаясь вспомнить, зачем спустился. Может, он ходит во сне? Или услышал какой-то шум? Какой-то беспорядок снаружи? Он подошел к входной двери, открыл ее и выглянул в темноту трех часов ночи. Воздух словно прилипал к его груди и рукам и был прямой противоположностью искусственно охлажденному воздуху, дующему в спину. Он стоял, уставившись в темноту, не видя ничего конкретного – просто какой-то огромный черный бассейн, заполненный домами, кустами, деревьями и лужайками, со спящими, ничего не замечающими людьми, которых можно убить во сне или по дороге на работу и в школу. Он чувствовал запах кустов клетры, как и едкий креозот. На главной улице в двух кварталах отсюда слышалось легкое движение – туда-сюда мелькали необычные тусклые огоньки. Ничто из этого не было четким, все было окутано мраком. «Тьма прячется сама в себе», – подумал он. Джейми нежно коснулась его талии, отчего он испугался и на мгновение напрягся. Ее руки обвили его талию, и она прижалась к нему, ее губы оказались у основания его шеи. – Что такое? – прошептала она. – Все вот это – иллюзия, – сказал он спустя какое-то время. – Что «это»? – спросила она. – Этот милый городок. Любой городок. Они хорошо выглядят со стороны, но… не когда ты присматриваешься ближе. – А что ты видишь ближе? – спросила она. Он не ответил, и она задумалась, к чему он ведет. Может, он все еще спал? И никак не мог проснуться? – Ты в порядке? – осведомилась она, почувствовав его дрожь, будто что-то прошло сквозь него. – Ты читала Монтеня? – спросил он. – Не припоминаю такого. Что он написал? – «И вот мы восседаем на самом высоком троне в мире, однако там же восседаем на собственных хвостах». Что-то такое. – Насколько я понимаю, смысл в том, что мы все еще животные? Он снова молчал. Она коснулась лбом его спины, а руками его живота. – Знаешь, что я вижу, когда смотрю туда? – сказал он. – Расскажи, – прошептала она. – Я вижу лаборатории амфетамина и наркопритоны. Мужчин, избивающих своих жен, подружек и детей. Я вижу, как пьяные водят машины… как подонки насилуют маленьких девочек и мальчиков… как политики врут, шпионят и продают нас направо и налево. Все улицы кишат ими. Ублюдками, продающими наркотики, пушки, женщин и бог знает что еще. – Они не повсюду, малыш. К тому же нас таких много, кто старается все это подчистить. Я права? Он положил свои руки поверх ее, она дарила ему такое тепло. – Мы проигрываем, – сказал он. – Нет, – заверила она его и прижалась губами к его спине, поцеловала плечо. – Я никогда не рассказывал тебе, что сделал в Панаме, – сказал он.