– Ты правда обдумал, чем будешь занимать те пять с половиной дней привычек, если уйдешь в отставку? Тебе же даже пятидесяти нет, Райан. Чем ты займешь эти пустые часы? Будешь сидеть у чьей-то могилы? Демарко поморщился и откинулся на спинку стула. – Не надо тратить на меня свои силы, – сказал он. – Я о тебе забочусь. – А я о тебе. – Правда? – спросила она. – С чего бы тебе сомневаться? – А слово «люблю» тебя пугает? У него возникло желание встать и уйти, но он заставил себя сидеть смирно. – Я к этому слову серьезно отношусь. – Поэтому ты мне его не говоришь? Потому что не любишь меня? Не отдавая себе в этом отчет, он положил кулак себе на грудь. Внезапно у него начались проблемы с дыханием. – Зачем об этом говорить? Разве по моим действиям не понятно, что я к тебе испытываю? – Со дня субботы до дня воскресенья – да. Когда он так ничего и не ответил, она продолжила: – Ты вписал меня в свои привычки, вот и все. Но вот вопрос – что будет, когда у тебя не останется привычек? Что будет с нами? И самое важное, Райан, что будет с тобой? – Я адаптируюсь, – тут же ответил он. – Мы адаптируемся. Она улыбнулась и накрыла его руку своей. – Другими словами, любовь моя, ты и понятия не имеешь, что будешь делать после отставки. И что с нами случится. Так ведь? Он перевернул свою руку и сплел вместе их пальцы. – Я возьму больничный отпуск, – сказал он. – Девяносто три дня. А потом что будет, то будет. – Que sera sera. – Да, типа того. – А что, если у тебя будет напарник на эти девяносто три дня? – сжала она его руку. – Как тебе такое? – Ну, я подумывал завести собаку. – Засранец, – ответил она и дернула его руку. – А что, если я тоже уйду? Будет у нас с тобой трехмесячный отпуск. Мы можем путешествовать. Или валяться целый день в кровати. Ты сможешь придумать сотню блюд из яиц. И у нас будет целых три месяца, чтобы понять, что получится из наших отношений. Потому что я скажу тебе, чего из них точно не получится. Отношений только с субботы по воскресенье. Тогда ему захотелось сделать две вещи. Первое – постучать кулаком по груди, чтобы как можно больше наполнить легкие воздухом. И второе – медленно вытащить свою вторую руку, встать и смыться оттуда. Он не сделал ничего из этого и ответил как можно спокойнее: – Зачем тебе это, Джейми? У тебя есть еще двенадцать или тринадцать лет. Совсем скоро ты станешь адмиралом на этом корабле дураков. – Ну так я немножко передохну. Подумаешь. – Я даже не уверен, что наш отдел разрешит тебе так сделать. – Разрешит – хорошо, нет так нет. Чего ты боишься? – А ты чего боишься? – спросил он. – В отличие от тебя, – парировала она, – я не боюсь ответить на этот вопрос. Меня пугает, что ты будешь сидеть в своей темной пещере целый день. И что ты станешь делать? Раздумывать над своим трагичным прошлым? Один длинный праздник жалости до конца твоей жизни? – Джейми, – начал он. – Не-а. Не надо мне тут заливать, Райан. Я возьму отпуск и… – Я не могу тебе позволить… – Что? Чего ты не можешь?! С каких это пор ты принимаешь за меня решения? Тогда он все-таки вытащил свою руку, но только для того, чтобы поднять свои ладони в знак поражения. Глава семнадцатая В то же самое утро воскресенья в шестистах сорока девяти милях отсюда, в Иллинойсе, Хойл сидел за рулем своего припаркованного «Форда Бронко» и наблюдал, как прихожане входили в огромную баптистскую церковь Воскресения в Эвансвилле – женщины на каблуках и в ярких платьях, мужчины в костюмах различных фасонов и оттенков. – По моим подсчетам, – сказал он своим спутникам, – пока не меньше тысячи. – Вместимость церкви – полторы тысячи человек, – сказал Висенте. – Если учитывать воскресную службу – помножь на три. Ему пришлось замолчать, поскольку не было возможности шевелить губами, и он застыл на заднем сиденье, пока Розмари приклеивала ему усы и косматую бороду. – Умножить на средний вклад… ну, если в среднем, – задумался Хойл, – скажем, десять долларов на душу населения. – По крайней мере, – отозвался Висенте. – Я тебе это сейчас в рот залью, если не прекратишь говорить, – сказала ему Розмари. – Получается, как минимум, – продолжил Хойл, – сорок пять тысяч в неделю, не облагаемых федеральным подоходным налогом. Впечатляет. Висенте подождал, пока Розмари доклеит сначала усы, потом бакенбарды и такую же бороду. – Впечатляет не в самом хорошем смысле, – сказал он тогда. – Сама мысль о том, что такой человек извлекает выгоду из религиозного отчаяния… – Ты выключил телефон? – перебила его Розмари. Она уже слышала эту его тираду слишком много раз. Она была согласна со всеми его чувствами по отношению к пастору Эли Ройсу, но слушать о них заново ей совсем не хотелось. Висенте достал телефон из кармана брюк, отключил звонок и вибрацию. Розмари передала ему парик такого же грязно-седого оттенка, как и его борода с усами. Он надел его себе на голову, она поправила, а затем вручила ему потрепанную кожаную кепку коричневого цвета. Висенте спустил ее почти к глазам, а потом достал из своего пальто солнцезащитные очки и надел их. Оранжевые поляризованные линзы, идеально подходящие для рыбалки и езды по ночам, придавали солнечному утру резкую, желтоватую бледность. – Как я выгляжу? – спросил он. Она отодвинулась чуть подальше и осмотрела весь образ целиком. Старая кепка для гольфа, оранжевые очки, неухоженные волосы и борода, винтажный коричневый костюм в полоску и потертые коричневые лоферы. – Как полуслепой пьянчуга, – оценила она конечный результат. – Я удивлюсь, если они тебя вообще пустят. Хойл перекинул свою тяжелую руку через спинку сиденья. Большим и указательным пальцами он держал маленькую черную коробочку, полдюйма шириной и дюйм длиной, завернутую в тонкую целлофановую пленку. – На этом конце микрофон, – сказал он. – На каком? – наклонился Висенте. – На этом. Где булавка. – И как мне разглядеть эту булавку? Хойл повернул коробочку другой стороной вверх: – Это USB-порт. На противоположном конце микрофон. Убедись, что он ничем не загорожен. Вот здесь внизу он выключается. – Я не понимаю, включен он или выключен, – прищурился Висенте. – Выключен. Когда нажмешь – он включится. Устройство сможет вести запись в течение двадцати пяти часов. После этого разрядится аккумулятор. – А что это вокруг него обернуто? – спросил Висенте. – Защитная пленка. Не снимай ее, пока не установишь устройство. Верхняя сторона покрыта клеем, поэтому не прикасайся к ней. Сними пленку сверху, прикрепи устройство, сними остальную защитную пленку и включи устройство ногтем. Принеси защитную пленку обратно, а то оставишь свои отпечатки пальцев. – Двадцать пять часов звучит не так уж и много, – Висенте убрал устройство в боковой карман пальто.