Хорошо. Ладно, она сможет это пережить. Может быть, они не задержатся надолго. Может, ее мир не обернется адом, если она услышит, как Хейнсли Барнс занимается с кем-то сексом. Входная дверь со стоном открылась, и Виви услышала, как Хейнсли и девушка засмеялись, а затем зашикали друг на друга, громко топая ногами по деревянному полу. – Это место действительно отстой, – сказала девушка. Похоже, каждый звук вне шкафа был отлично слышим с их позиции. Может быть, проклятие продолжало работать в этом месте. – Если думаешь, что я здесь раздеваться буду, ты умом тронулся, – продолжила девушка, и Виви почувствовала, как губы Риса коснулись ее виска. Да, подумала Виви. Это так отвратительно. Не раздевайся здесь, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Но потом Хейнсли сказал: – Тебе не кажется, что это заводит? Заниматься этим в доме с привидениями? Рис прислонился лбом к стене позади Виви с еле слышным стоном. – Нет, – ответила девушка, но тут же захихикала, и наступила густая тишина. Когда Хейнсли заговорил снова, его голос звучал ниже, чем раньше. – Давай, Сара. Все будет супер, обещаю. Виви едва удержалась, чтобы не фыркнуть, и знала, что Рис почувствовал это, потому что его улыбка у ее виска стала шире. – Ты обещал то же в прошлый раз, а делов оказалось на две минуты, – заявила Сара, и Рис убрал руку из-за спины Виви, чтобы ненадолго прижать ее к груди, имитируя смертельный выстрел. Виви прикусила губу, чтобы удержаться от смеха, даже когда внезапно очень остро ощутила тыльную сторону ладони Риса между ними, прикосновение его костяшек к своим ключицам. Даже не имея возможности видеть его руку, его пальцы, она могла представить их идеальное, изящное сложение. – У тебя руки музыканта, – сказала она ему однажды. Они лежали на крошечной кровати в ее комнате в общежитии, ноги Риса свисали с края кровати, простыня прилипла к их потным телам. Виви пребывала в мечтательном посткоитальном состоянии, играя с его пальцами, переплетая и распутывая их, царапая ногтями тыльную сторону его ладони, пока он изучал ее при свечах. – Прошу прощения, мадам, это руки колдуна, – ответил он. – Не могу извлечь ни одной ноты. А потом она взяла ту руку, с которой играла, и сунула ее под простыню, между ног, прямо туда, куда хотела, движение было таким смелым, что заставило ее покраснеть, но она все равно сделала это. В таком случае, сказала она, я знаю магию, которую ты можешь сотворить. Ее он и применил. Снова и снова. Гораздо дольше, чем две минуты. Хейнсли и Сара все еще разговаривали, но Виви больше не слушала, и хотя Рис ясно дал понять, что не может читать ее мысли, она чувствовала, что он должен знать, о чем она думает, что она вспоминает. Он так неподвижно прижался к ней, его дыхание было медленным и ровным, и когда он наклонил голову, совсем чуть-чуть, его нос скользнул по ее подбородку, заставив ее задрожать. Только это. Легчайшее прикосновение, и ее соски напряглись у его груди, ее дыхание участилось, каждый нерв в ее теле ожил. Медленно она позволила сжатым по бокам рукам изменить положение, осторожно положив их ему на бедра. Рис воспринял это как приглашение, на что она и рассчитывала, придвинувшись еще ближе. На этот раз никакой случайности, никакой неловкости. Это было сделано намеренно. Он крепко прижимался к ней, и она оторвала одну ногу от пола, обхватила его голень своей, отодвинула бедра от стены. Он опустил голову, губы скользнули по тому месту, где шея соприкасалась с плечом, и заставили ее еще крепче зажмуриться. Одна рука лежала у нее на пояснице, другая все еще была прижата к стене рядом с ее головой, и они стояли так в течение долгого времени, губы его прикасались к ней недостаточно плотно для поцелуя, и Виви с трудом подавила стон, когда его рот скользнул вверх по ее шее, обдав ее горячим и влажным дыханием. Ее руки поднялись с его бедер, чтобы обнять спину, кожа его куртки холодила ей ладони, а тем временем его руки легли в замок ей на шею, но он не спешил с поцелуем, не потому ли, думалось ей, что, как и она себя, пытался убедить себя в случайности прикосновений, дыхания, паром оседающего на коже, убеждал себя не дать совершиться ошибке. Легче было думать о таком в темноте, где не существовало ни слов, ни взглядов. Только чувства и прикосновения. Желание. Затем из-за шкафа Виви услышала глухой удар. Она замерла, почувствовав, как Рис оторвал голову от ее шеи, а Хейнсли тем временем сказал: – Ты права. Это место, вероятно, слишком дурное, чтобы здесь дурачиться. Хочешь, мы хотя бы попробуем исследовать его или что-то в этом роде? Посмотрим. Какие ужасы здесь еще могут быть? Виви вдруг представила, какое лицо будет у Хейнсли, когда он распахнет шкаф и увидит, как его профессор истории – чьи уроки он в настоящее время прогуливал, – стоит в нем в обнимку с каким-то парнем, с раскрасневшимся лицом и растрепанными волосами. Нет, этого не должно было случиться. Пришло время Хейнсли и Саре убираться отсюда, а ей – разобраться с призраками. Слегка толкнув Риса в грудь, Виви показала, что он должен отодвинуться как можно дальше, и обрадовалась, что он смог понять ее, не видя. Подняв руку, Виви прижала кончики пальцев к стенке шкафа, ее губы беззвучно зашевелились, складывая слова очень простого заклинания. Она действительно надеялась на то, что Аманда не ошибалась, когда говорила, что на таком расстоянии от города проклятие не будет действовать на магию. Снаружи, на этот раз громче, раздался еще один глухой удар, и Виви услышала резкий голос Сары: – Что это было? Сосредоточившись на заклинании, Виви визуализировала ту фотографию на стене, направила на нее свою энергию, а затем услышал треск рамы, ударившейся об пол, звон разбитого стекла и крик Сары. – Я хочу уйти отсюда! – заорала она, и Виви молилась о том, чтобы Хейнсли проявил достаточно благоразумия и не стал убеждать ее, что это не имеет значения, и тем более не попытался доказать свою мужественность в борьбе с призраком. На всякий случай она послала еще одну волну магии к входной двери и услышала, как та заскрипела на петлях, ударившись о стену снаружи. На этот раз заорала не только Сара, и Виви мысленно поздравила себя с победой, услышав, как две пары ног с грохотом выбежали из дома и направились по тропинке обратно в лес. – Отличная работа, – сказал Рис все еще тихим голосом, и Виви улыбнулась в темноте. – И у меня случаются озарения. – Не сомневался в этом. Теперь они остались одни в доме. Не было никаких причин замереть в шкафу, тесно прижавшись друг к другу в его темноте, но ни один из них не двигался с места. – Вивьен, – выдохнул Рис, и Виви почувствовала, как он произносит ее имя, его дыхание коснулось ее губ. Он продолжал находиться так близко. Они все еще стояли вплотную. Другая ее рука в поисках опоры потянулась к противоположной стене, когда он опустил голову. А потом она вскрикнула, когда кончики ее пальцев обожгло, как будто она прикоснулась к розетке. – Что такое? – спросил Рис, немедленно отступив назад и включив фонарик, свет которого охватил стену справа от них. – Думаю, – откликнулась Виви, глядя на нарисованные на ней знаки, – мы нашли алтарь Пайпер. Глава 22 Рис знал, что должен испытывать восторг – ведь они нашли то, что искали. Он также понимал, что, вероятно, глупо чувствовать обиду на ведьму, которой много лет назад вздумалось устроить свой алтарь в маленьком шкафу, в котором спустя десятилетия Рис почти поцелует восхитительную женщину, прежде чем находка упомянутого алтаря поставила на его планах крест. Тем не менее поезд ушел, и теперь список преступлений Пайпер Макбрайд против Риса включал в себя не только бросок через библиотеку. – Зачем ей держать свой алтарь в таком месте? – спросил теперь Рис, водя лучом фонарика по рунам, нанесенными Пайпер много лет назад. Некоторые из них он узнал, но другие были незнакомы. – Предполагаю, что в ее жизни были люди, которые не знали, что она ведьма, – ответила Вивьен, опускаясь на колени на пол и прижимая пальцы к половице. – Или, может быть, потому что она занималась темной магией? Переступив на пятки, она нахмурилась. – В любом случае это не имеет значения. Главное, мы зажжем свечу, поймаем ее в ловушку, а потом уберемся отсюда. – Понял, принял, – пробормотал Рис, все еще глядя на руны. В них было что-то зловещее, особенно в тех, что своими темными, резкими очертаниями, над которыми оказалось не властно время, избороздили низ стены. Вивьен вытащила из своей сумки свечу, и Рис наблюдал, как она прикрепила ее к маленькому серебряному подсвечнику, прежде чем выудить коробок спичек. Рис не знал, затаила ли она дыхание, зажигая свечу, но он точно затаил. Почему он не попытался отговорить ее от этого? Он знал, что она испытывала чувство вины в первую очередь из-за призрака, но это не входило в ее обязанности. Если бы ведьмы колледжа хотели поймать этого призрака, они, черт возьми, вполне могли бы сделать это сами. Он наклонился вперед, чтобы сказать ей это – и, возможно, задуть чертову свечу, – когда температура в шкафу, казалось, упала на добрых десять градусов. Похоже, слишком поздно. – Она здесь, – выдохнула Вивьен, затем посмотрела на него. – Знаю, звучит жутко. Прости.