— Он самый! — сказал Гуров и показал женщине служебное удостоверение. Хозяйка квартиры внимательно изучила его, утвердительно кивнула и заявила: — Прошу вас! На вид ей было лет пятьдесят. Судя по хмурому виду, Тамара Береженникова пребывала в далеко не оптимистичном настроении. Они вошли в зал. Хозяйка квартиры указала Льву Ивановичу на кресло у стола. — Присаживайтесь, — негромко предложила она. Окинув взглядом комнату, Гуров сделал вывод, что у тех людей, которые ее обставляли, был очень неплохой вкус. Это жилище не выделялось богатством, но выглядело достаточно уютным. На предложение выпить чаю Лев Иванович ответил однозначным согласием и включил свой телефон в режим диктофонной записи. — Тамара Аркадьевна, расскажите мне о своем супруге все то, что считаете самым важным и характерным, — попросил он, отхлебнул из чашки и одобрительно заметил: — Отличный чай! Хозяйка квартиры вежливо улыбнулась и сказала, что Николай Романович тоже большой любитель чая. Поженились они давным-давно, более тридцати лет назад. Тогда он был еще только младшим научным сотрудником НИИ практической геронтологии, а она в ту пору работала рядовым преподавателем в школе. Значительно позже Тамара Береженникова перешла в институт кредитов и финансов, куда ее пригласили как хорошего, сильного математика. В девяностые годы их семье жилось очень трудно. Чтобы хоть как-то свести концы с концами, Николаю Романовичу пришлось даже в своем же институте устроиться еще и ночным сторожем. Когда родился сын, а потом и дочь, стало еще труднее. Но они все пережили, выдержали. Потом, уже в нулевые годы, когда глава семьи стал кандидатом, а затем и доктором наук, профессором, их жизнь вошла во вполне приемлемое русло, стала обеспеченной. — Николай Романович — человек очень принципиальный, в чем-то даже конфликтный, — заявила Тамара Аркадьевна. — Он очень резко реагирует на любые проявления несправедливости. Муж никак не мог сработаться с прежним руководителем института и одно время даже собирался уйти. Но сотрудники уговорили его остаться. Ну а потом эту наглую бездарь, к счастью, убрали и поставили нормального, адекватного человека. Сейчас лаборатория Николая Романовича работает в спокойной, творческой обстановке. — А предыдущий, он чем был, так сказать, славен и знаменит? — поинтересовался Гуров. — Я несколько раз видела его лично. Очень неприятный тип. — Собеседница сыщика пренебрежительно поморщилась. — Карьерист, идущий по головам, беспардонный хам, который мог сказать любую гадость даже женщине, плагиатор, норовивший украсть чужую работу. Говорили, что и в быту был очень нечистоплотен. Представьте себе, любил красть даже по мелочам. — А Николай Романович к его увольнению каким-то образом причастен? — осведомился Лев Иванович. Он отметил, что, похоже, есть человек, который мог бы быть заинтересован в исчезновении профессора Береженникова. — Да, хотя и косвенно, — ответила хозяйка квартиры и утвердительно кивнула. — Сотрудники его лаборатории опасались, что Пупрыгыш — это фамилия бывшего директора НИИ — прихлопнет их команду. Он ведь не раз обещал им это сделать. Они написали коллективное письмо сразу в несколько инстанций. Случилось то, что в определенной мере можно было бы назвать административным чудом. В НИИ была направлена комиссия для изучения обстановки, сложившейся там. На общем собрании коллектива Николай Романович подтвердил все то, что было изложено в заявлении, и через несколько дней Пупрыгуша сняли. — А где он сейчас, этот Пупрыгуш? — спросил Гуров и отставил опустевшую чайную чашку. — Точно не могу сказать. — Тамара чуть пожала плечами. — Так, краем уха слышала, что он сейчас командует каким-то коммунальным объединением. Думаю, хапает и там напропалую. Не исключаю и того, что он даже выгадал от такой рокировки. Лев Иванович тут же с некоторой досадой отметил про себя, что версия, которую можно было бы назвать «месть Пупрыгуша», даже еще не успевшая толком родиться, уже потеряла актуальность. Поэтому он попросил свою собеседницу рассказать про вчерашний день профессора. Чем он занимался, о чем говорил, куда ходил, с кем встречался. Женщина немного подумала и сказала, что ее супруг минувшим днем, прямо с утра, как и обычно, отправился на работу. Выглядел он при этом несколько озабоченным, поехал на своей машине. За рулем он любил сидеть сам. Часа в два пополудни Береженников вернулся. Он сказал жене, что сегодня закончил какую-то очень важную работу, поэтому всем своим сотрудникам устроил короткий день, выглядел при этом довольно подавленным и даже мрачным. О причинах столь угнетенного настроения Тамара его расспрашивать не стала. По ее словам выходило, что ее супруг по натуре своей не был излишне скрытным, однако не очень-то любил посвящать в свои дела и проблемы даже членов семьи. Обычно Береженников обедал в столовой НИИ. На сей раз он перекусил дома и вышел прогуляться в соседний Артамошин сквер. Он бывал там довольно часто, и летом, и зимой, и днем, и вечером. Впрочем, минувшей весной этот самый сквер едва не был уничтожен. Некий строительный делец каким-то левым путем добыл себе разрешение построить на его месте большой жилой дом. К скверу прибыла целая колонна строительной техники. Бульдозер двинулся на деревья, но дорогу ему загородил профессор, гулявший там. При этом он сильно рисковал, вполне мог погибнуть под гусеницами. Невесть откуда взявшиеся дюжие молодчики в строительных комбинезонах и балаклавах, закрывающих лица, попытались оттащить его в сторону. Это увидел сосед Береженниковых по лестничной площадке, офицер запаса, бывший десантник. Он решительно вмешался и быстро вразумил зарвавшихся строителей. Те схватились за телефоны и начали кому-то жаловаться. Сосед профессора побежал по квартирам, стал оповещать жильцов о попытке захвата сквера. Вскоре там начали собираться люди, взволнованные происходящим. Они протестовали против мошеннического произвола и требовали объяснить, кто и каким образом разрешил строительство. Некий вертлявый мужичок, который и командовал техникой, прибывшей в сквер, объявил людям, собравшимся здесь, о том, что решение возвести дом принято правительством города и его уже не отменить. Правда, никаких бумаг на этот счет он не показал. Вскоре на здоровенной иномарке с дочерна тонированными стеклами приехал какой-то мордастый тип, который начал качать права, угрожать всем, кто решил отстоять свой сквер, всевозможными очень неприятными последствиями. Николай Романович потребовал у этого субъекта документы. Услышав это, тот демонстративно скрутил кукиш и объявил, что эта земля его. Всякого, кто будет ему мешать, он проучит так, что мало не покажется. Береженников, возмущенный этим вопиющим хамством, тут же начал звонить в самые разные инстанции — полицию, прокуратуру, администрацию округа. Как видно, это мордастого типа испугало. Он пригрозил профессору, что разберется с ним, и быстренько смылся. Вскоре куда-то подевалась и техника. С этого времени жильцы нескольких домов, расположенных на улице Сапожной, стали постоянно дежурить у сквера, чтобы не допустить строительного разбоя. И не напрасно! Еще два раза были предприняты попытки уничтожить сквер, но люди так и не допустили бульдозеры на его территорию. Судя по всему, своей неуступчивостью они очень здорово разозлили неких, скорее всего, криминальных дельцов. — С того времени я постоянно беспокоюсь за Николая Романовича, — сказала собеседница Гурова и тягостно вздохнула. — Вчера в третьем часу дня он пошел туда прогуляться и не вернулся. Ближе к четырем я решила узнать, все ли с ним в порядке. Сами понимаете, что на седьмом десятке всякое может случиться. Хотя он на здоровье не жалуется, по утрам всегда делает зарядку, принимает холодный душ. Позвонила я на его номер, а робот мне отвечает, что данный абонент находится вне зоны действия сети. Я сразу почуяла недоброе, поспешила в сквер, обошла его от начала до конца, но Николая Романовича нигде не обнаружила. Что с ним, где сейчас он может быть, я даже не представляю. — Родственников, знакомых обзванивали? — спросил Лев Иванович и подумал о том, что тот мордастый строитель очень даже может быть виновником беды, случившейся с профессором. — Обзвонила всех, кого только могла. Никто ничего не видел, не слышал, не знает, — ответила хозяйка квартиры и сокрушенно развела руками. — Простите, я задам вам, наверное, не вполне тактичный вопрос. У Николая Романовича не могло быть другой женщины? — Гуров внимательно посмотрел на свою собеседницу. Та пожала плечами, чуть заметно отрицательно качнула головой и проговорила: — Мне прекрасно известно, что Николай Романович не из ходоков по этой части. Хотя есть немало примеров того, что безгранично верный супруг, прекрасный семьянин в глазах жены на самом деле был беспросветным бабником. Я за мужем никогда не следила. Однако мне хорошо известно, что даже в нашем доме есть особы, которые пытались добиться его внимания. Это и неудивительно. Николай Романович, несмотря на возраст, смотрится молодо, в нем бездна энергии. Поэтому я отчасти и допускаю, что кто-то из ветрениц, каковых везде пруд пруди, сумел найти к нему подходы. Но если у него кто-то и имеется, то, скорее всего, где-то достаточно далеко и от дома, и от работы. Если такие мужчины, как он, и имеют женщин на стороне, то придерживаются главного донжуанского постулата: не гуляй, где живешь, не живи, где гуляешь. — А то, чем он занимался на работе, не могло стать причиной чьей-то зависти? Он вам ничего такого не рассказывал? Лев Иванович в какой-то мере уже назначил на роль главного подозреваемого того мордастого типа, однако решил отработать и все иные варианты, поискать других злопыхателей, недоброжелателей и прочих негодяев, кому профессор мог перейти дорогу. Тамара заявила, что о работе своего мужа знала не слишком много. Он ей как-то рассказывал о том, что его лаборатория занимается изучением механизмов старения организма человека. Поскольку их НИИ имел профиль именно практической геронтологии, сотрудники Береженникова очень часто работали, как они это называли, в поле, то есть вне стен своего института, ездили по столице и области, изучали образ жизни и среду, окружающую тех людей, которым было за восемьдесят-девяносто лет. Именно такой подход позволил ученым из лаборатории Береженникова сделать ряд весьма интересных открытий по части того, какие факторы способствуют продлению жизни, а какие, наоборот, ее сокращают. — Год назад муж начал работу над каким-то особым устройством, которое, как он говорил, могло потянуть на Нобелевскую премию в медицине. Больше мне ничего не известно, — проговорила собеседница Гурова и крепко стиснула руки. — Лев Иванович, знаете, у меня такое ощущение, что его похитили какие-то недобрые люди. Возможно, для того, чтобы потребовать выкуп. В гораздо меньшей степени я допускаю, что он стал жертвой каких-то отморозков, которым нужно было добыть денег на дозу наркотика. Тот вариант, что муж мог просто куда-то скрыться по собственной воле, считаю очень маловероятным. Конечно, если откровенно, без утаек, то мы с ним последние годы вместе жили просто по инерции. Это правда. К сожалению, наши близкие отношения сошли на нет уже достаточно давно. Но я все равно хотела бы, чтобы он был найден живым и невредимым. — Мы постараемся это сделать, — сказал Лев Иванович и вдруг подумал, что последнее предположение Тамары насчет собственной воли как раз и является самым реалистичным. — Окидывая взглядом прожитые годы, я вдруг начинаю понимать, что в те страшные девяностые мы с ним были по-настоящему счастливы. А вот когда наконец-то пришел достаток, наше счастье как-то незаметно испарилось, — проговорила Береженникова. Гуров выслушал Тамару, задумчиво потер мочку уха и произнес, как бы рассуждая вслух: — Может быть, есть смысл развесить листовки «Найти человека»? Вдруг кто-то что-то видел и даст нам хоть какую-то информацию, необходимую для начала поисков? — Наверное, стоило бы так и поступить. — Собеседница сыщика растерянно пожала плечами и продолжила: — Но я даже не представляю, как все это делается, кто на это дает разрешение, где можно, а где нельзя развешивать такие листовки. Вы не подскажете? — Не беспокойтесь, этот вопрос я попытаюсь решить сам, — сказал Гуров и ободряюще улыбнулся. Он заснял камерой мобильника портретное фото профессора, записал адреса и телефоны родственников и знакомых Береженниковых и попросил Тамару дать ему какую-нибудь личную вещь Николая Романовича. Та чуть подумала и принесла носовой платок, который достала из кармана костюма мужа. Гуров положил платок в пакет и пояснил, что хочет привлечь к делу кинолога со служебно-разыскной собакой. Прямо тут же он созвонился с главком и попросил, чтобы на Сапожную прислали хорошо знакомого ему Анатолия с его питомцем Азартом. Перед уходом Лев Иванович оставил своей собеседнице визитку. Он попросил ее звонить ему немедленно, если вдруг появится какая-либо информация, пусть даже самая малозначащая. Выйдя из подъезда, Гуров первым делом отправил с телефона в информотдел фото Береженникова, чтобы там было сделано объявление о том, что этот человек пропал без вести. После этого он направился к Артамошину скверу, который оказался вполне уютным и ухоженным местом отдыха, с детской площадкой и лавочками для посетителей. Этот оазис местного значения был даже огорожен. Правда, почти символически, редким рядом столбиков из обрезков труб, над которыми тянулся металлический прут. Зато все это было покрашено синей краской, что придавало скверику достаточно опрятный вид. Ожидая прибытия кинолога, Лев Иванович пошел по аллее, окидывая территорию сквера профессиональным, изучающим взглядом сыщика. Но чего-то характерного, указывающего на то, что здесь происходили какие-то события криминального характера, заметно не было. Сквер особо большими размерами не отличался — всего-то сотня с лишним шагов в длину и полсотни в ширину. Со всех сторон его окружали многоэтажки. Это объясняло, почему местные жители столь яростно отстаивали свой сквер. Если застроить и его, то вся эта территория превратится в однообразные каменные джунгли, раздражающие взор. Не позиция ли профессора, возглавившего протесты, и в самом деле стала причиной его исчезновения? Размышления Гурова прервал телефонный звонок. Кинолог Анатолий сообщил полковнику, что уже прибыл на Сапожную. Лев Иванович объяснил ему, куда надо подойти, и вернулся к входу в сквер. Гуров поздоровался с Анатолием, на правах старого знакомого потрепал Азарта по холке и достал из кармана пакет с носовым платком Береженникова. Пес его обнюхал, чуть побегал зигзагом по дорожке, уверенно взял след и рванулся в дальний конец сквера. Не доходя до другого входа в дальнем конце зеленой зоны метров восемь-десять, он резко свернул влево и помчался в самый глухой угол напрямую, через кусты. Анатолий и Гуров неотступно следовали за ним. Пес и люди, сопровождающие его, продрались через колючий куст боярышника, перескочили через ограду и оказались на задворках блока, состоявшего из нескольких гаражей-«ракушек», состряпанного неведомо кем и когда. Скорее всего, это был самострой, учиненный местными автовладельцами. Дальше Азарт прорвался через куртину молодых кленов и выскочил к пустырю у соседнего дома, укатанному колесами, где находилась стихийная парковка легковушек. Здесь след обрывался. Пес огорченно поскуливал, бегал кругами, но найти ничего так и не смог. Это говорило о том, что Береженников, возможно, кем-то преследуемый, скорее всего, прибежал сюда, обратился за помощью к кому-то из автовладельцев и куда-то уехал с ним на его машине. Впрочем, тут возникал вопрос. По собственной ли воле он уехал или это было сделано под чьим-то принуждением? Во всяком случае, каких-либо следов, свидетельствующих о том, что здесь была борьба и тем более свершилось убийство, заметно не было. Едва заметные капли крови, оторванные пуговицы и прочее в том же роде Азарт нашел бы без особого труда. Лев Иванович поблагодарил Анатолия и Азарта, далее отправился один. На краю этой эрзац-парковки стояла старенькая «Тойота», в моторе которой копался мужчина преклонных лет в синем комбинезоне. Гуров подошел к нему, поздоровался и поинтересовался, был ли тот на этой площадке и минувшим днем. Мужчина поправил очки, внимательно взглянул на сыщика и сказал, что вчера пару раз побывал здесь. Первый раз утром, брал машину, чтобы свозить жену в загородный дом, а потом уже вечером, когда пригнал свое авто на стоянку. — В дороге зажигание барахлить начало, вот и пришлось сегодня лезть в мотор, — пояснил он. Гуров показал ему удостоверение, достал телефон, вывел на монитор фото Береженникова, после чего попросил хозяина «Тойоты» припомнить, не видел ли он когда-нибудь этого человека. Тот назвался Дубрунцовым Виктором Захаровичем, взглянул на изображение и сразу же ответил, что человек на фото ему лично не знаком, но на глаза несколько раз попадался. — Это жилец соседнего дома. Да, видел его тут раз пять или шесть. А он что, чего-нибудь натворил? — протирая очки, спросил автомобилист. — Он пропал без вести, — сказал Лев Иванович и оглянулся в сторону синего «Форда» тоже не первой молодости, остановившегося невдалеке от них. — Причем именно вчера. — Ты глянь чего! — изумился хозяин «Тойоты». — Так вы его сейчас ищете? Это вот и собачка служебная поэтому здесь бегала? — Да, мы ведем его розыск, — подтвердил Гуров. — Пес привел нас сюда. У меня есть все основания думать, что кто-то из людей, паркующихся на этой площадке, мог его видеть.