Принцесса бледна – короткий взгляд глаза в глаза, и она резко разворачивается и уходит. И тут же возвращаются звуки. – Молодец! – орет Четери, хлопая Нории по плечу, пищат женщины, возбужденно гудят соплеменники – он задел Мастера! – и солнце такое яркое, жаркое – и все равно не может сравниться с огненной Рудлог мощью и красотой. Взбудораженные, разгоряченные боем драконы окружают Мастера и Владыку и внимательно слушают разбор боя. Чет объясняет, показывает, повторяет движения. Нории, рассеянно прислушиваясь, проводит большим пальцем по щеке, залечивая порез, слизывает кровь и принимает от подошедшего слуги кувшин с водой, чтобы обмыться. Хороший сегодня день. Ангелина Рудлог сбежала. Сбежала! Все это было для нее слишком. Невыносимо. Проклятый дракон, проклятая страна и вся эта чрезмерность вокруг лишают ее разума. Но как можно справиться с столь неумолимым торжеством чувств, с увиденной ею гармонией контрастов? Оглушающая тишина и пронзительная, вибрирующая песня стали, резкий запах мужского азарта и нежный, горьковатый – цветов, жаркое солнце и сверкающая прохладная водяная пыль, опасность и смертоносная красота, взгляд полыхающих жизнью зеленых глаз, от которого перехватывает дыхание – и приходит понимание, что все это время ты и не дышала. Изнутри тяжелыми волнами накатывала паника, грозя захлестнуть с головой и сломать едва удерживаемые стены самообладания. Она ворвалась в свои покои, напугав служанок, ушла в спальню, сбросила туфли, вытащила мешающий гребень из волос – ненавидя проникающую в помещение жару, не дающую остыть, успокоиться. Скинула платье и нагишом прошла в темную, пахнущую влагой и травами купальню, расколотила в раздражении горшочек с мылом, швырнув его в зеркало – чтобы не видеть растерянность и беспомощность на своем лице. Боги, как же хочется домой, в порядок и прохладу, туда, где все понятно и где она всё способна превозмочь. Где она точно знает, кем является, и нет силы, способной заставить ее изменить себе, опуститься до состояния полуразумной дурочки, которой можно манипулировать. Как же стыдно. По зеркалу ломаной паутиной бежали трещины, и принцесса прижалась лбом к прохладному стеклу – потому что искала точку опоры внутри себя и не находила более. Стояла долго, затем выдохнула и пошла наружу – плавать. Дела подождут, пока она будет возвращать себе привычный и упорядоченный мир. – Я, похоже, пропустил забаву, брат? Энтери, только вышедший во двор, с недоумением осматривался, к собравшимся у фонтана мужчинам подходили драконицы – им тоже было интересно, – и участвовавшие в боях расступались, уступая место. Слуги быстро выставляли на широкий бортик фонтана напитки, свежие лепешки с теплым хлебным запахом, холодное мясо, зелень – видимо, Зафир распорядился, чтобы господа могли подкрепиться. Кто-то из драконов налил из кувшина в высокий стакан лимонад, подал его Чету – а Мастер все говорил, забыв о раненом плече. – Четери горячил кровь, – усмехнулся Владыка, – напомнил мужчинам, что вода, если ее не греть, превращается в лед. Жаль, что тебя не было. Нории вылил на себя второй кувшин, фыркнул, взял из рук слуги полотенце и начал вытираться. – Жаль, – согласился Энтери. Его волосы уже достигали ушей, прядями спадали на глаза, но он терпел – отращивал. – Я в город ходил, к старому маминому дому. Я, Нории, скоро ведь жену сюда принесу. Позволишь мне поселиться там? В большом доме, окруженном маленьким садом, прошло их с Энтери детство, там они жили с матерью. Отец их, Терии Вайлертин, был Владыкой Владык и управлял приморским городом Лонкара, а мать любила Истаил, но согласилась на брак с отцом, когда Нории получил Ключ и Белый город в придачу. «Не хочу, чтобы ты оглядывался на меня», – сказала мудрая Амеири на прощание. Но во дворце ее всегда ждали личные покои, и Нории любил, когда мать прилетала к ним с братом. Драконы вообще привязаны к матерям. – Конечно, – легко ответил Владыка. Ему сейчас было как-то легко и весело. Вытер лицо, поднял глаза на Энтери. – Ждешь? – Дни считаю, – серьезно ответил тот. – Энти-эн, – подошедший Чет хлопнул дракона по плечу, повернулся к Нории. – Владыка, – тон был почти издевательским, – скажи мне, неразумному, почему твоя женщина ушла, а ты еще здесь? – Она напугана, Четери, – спокойно пояснил хозяин Белого города. Энтери поднял брови, знакомо-вопросительно наклонил голову – в этом они с братом были похожи. – Ей нужно успокоиться. Воин-дракон раздраженно поднял глаза к небу. – Нори, поверь мне, всё, что этой женщине нужно, – чтобы ты догнал ее, нагнул, задрал юбку и вспахал наконец это дикое поле со всей самоотдачей. Ее жар даже я почувствовал. Охладил бы, успокоил, заодно и Пески бы зацвели. Боги с ней, со свадьбой, половина Песков лучше, чем голая пустыня. Нории поморщился – Чет, как всегда, не выбирал выражения. – Или Истаил разнесло бы в пыль и пепел, – возразил Владыка, криво улыбнувшись. Резковатые слова Четери звучали эхом его собственных желаний. – Это уж как постарался бы, – ухмыльнулся Чет. – Владыка, – добавил он уже серьезно, – прости меня. Женщина мне нравится, она тебя достойна. Но взять эту крепость измором – нет и еще раз нет. Только стремительной атакой, и риск тут неизбежен. – Я точно многое пропустил, – медленно проговорил Энтери, внимательно глядя на старшего. Нории отрицательно покачал головой. «Потом, брат». – А ты, Энти, – резко переключился воин-дракон, – не хочешь размяться? До первой крови, а? Младший улыбнулся, и глаза его сверкнули. – Кто же откажется от боя с тобой, Мастер? «…Я от нечего делать занялась образованием местных женщин. До сих пор не могу привыкнуть к специфичности здешних обычаев. У похитившего меня дракона есть гарем, представляете? Женщины в нем относительно свободны, и к ним в городе относятся с уважением и восхищением. Это, скорее, какое-то статусное подразделение, как почетный караул или личная гвардия, только занимаются они не охраной. Девушки в гареме довольно милы и наивны, но при этом любознательны и болтливы. Мне, как ни странно, интересно общаться с ними, забавно наблюдать столкновение культур. Сильно не хватает учебников, простых букварей, письменных принадлежностей, да много чего. Не знаю, возможно ли передать с драконом груз, поинтересуюсь этим вопросом…» Ани спокойно дописала последнюю строку, допила чай и пошла в гарем – учить и общаться. Девушки были чрезвычайно возбуждены. Гомон и смех принцесса услышала еще в коридоре, а уж когда открыла двери – будто на рынок перенеслась. Нани-шар сидели за столами, на столах, сбились в группки в проходах и щебетали, обсуждая волнующее утреннее зрелище. Но увидели учительницу – и стали разбегаться по «партам», усаживаться, гомон потихоньку замолкал, однако все были раскрасневшиеся, губы подрагивали, и Ангелина поняла, что пока урока не случится – не смогут воспринимать, если не выговорятся. И точно, молчание долго не продлилось, одна из сидящих поблизости не выдержала-таки: – Госпожа Ангелина, а вам понравился бой? И тут же многоголосое: – Они очень красивы, правда? – Господин Четери – лучший, лучший! – Не говори так. Ты видела, как сражался Владыка? – А почему вы ушли? – А у вас мужчины так умеют? – Я бы тоже хотела так уметь… – Ха, да ты себе ноги отрубишь с первым же взмахом! – Какие же они красивые… – Эти клинки, наверное, не поднять… – Ну хоть потрогать можно попросить… – А драконицы злые какие-то… – Тише! Вдруг услышат, глупая! И Зара, весомо и громко: – Дайте госпоже ответить!!! Молчание и просто-таки осязаемое любопытство. Вдруг резко бросился в глаза смешной и очевиднейший контраст: арки и резьба на стенах столовой, восточная пышность, разодетые девушки – и она, Ангелина, по глупости пытающаяся принести в этот мир свое видение, рассадить их за парты, сделать вид, что они – те же дети, ученики. – Я не поклонница подобных зрелищ, – сказала она, видя, как восторг на лицах сменяется смущением, недоверием и разочарованием, – да и пришла я поздно. Но то, что я видела, мне понравилось. Очень быстро и красиво. В Рудлоге я с подобной техникой не встречалась. – А драконы? – как-то несмело спросила зачинщица допроса. – Красивые? – Красивые, – улыбнулась Ангелина. – А Владыка красивый? – лукаво поинтересовались откуда-то с задних рядов. – Как и остальные, – сухо ответила принцесса. – Сильные мужчины не бывают некрасивыми. – А он сильный, да? – И добрый. Бывают сильные и злые, – печально добавила еще одна. – И щедрый, – похвасталась другая, кажется, Казина. – Нам с Маризой и Зарой такие украшения сегодня подарил! Ни у кого таких нет, госпожа! – Щедрый, – медленно подтвердила принцесса, глядя, как виновато опускает глаза Зара. – Болтушка ты, – рассердилась девушка, сидевшая рядом со счастливой обладательницей украшений. – Но ведь госпожа сказала, что не сердится, если Владыка берет женщин, – растерянно проговорила Казина, и все вдруг испуганно замолчали и посмотрели на молчащую учительницу. Кто-то судорожно всхлипнул, и выражения на лицах были такие, будто они видят что-то страшное и готовы броситься врассыпную. – Мне все равно. «Ты такая горячая… такая яркая… девочка». Проклятый дракон. – Все равно, девушки, – добавила она успокаивающе. Кончики пальцев покалывало, пять десятков пар глаз смотрели с недоверием и страхом, поэтому пришлось улыбнуться. – Я же говорила. Ничего не поменялось. Нани-шар молчали. – Давайте заниматься, – решила она и отвернулась к доске – написать слоги. И только после того как Ангелина отвернулась, за спиной ее наконец-то отмерли и зашуршали бумагой.