– Замуж, что ли? – спросила проницательная учительница. – Ага, – ответила Полли, смущаясь охранников. – Замуж – это хорошо, если по любви, – рассудительно высказалась бабушка. – А насчет меня не переживай, я теперь продукты по соседям раздаю, забаловали вы меня совсем, я и не съем столько. Некоторое время в кухне раздавался только дружный хруст печенья, затем из ванной вышел Игорь Иванович, предложил принимать работу. Бабушка ахала и благодарила, а Полли стояла рядом с бывшим начальником разведуправления, и ей было стыдно. – Игорь Иванович, – тихо сказала она, – я ведь вас так и не поблагодарила. Извините меня. Спасибо вам большое, что помогли. И что со школой моей разобрались… – Главное, что вы целы, ваше высочество, – так же тихо ответил он. Тамара Марковна открывала новые краны, выставляла шампунь и мыло в только что прикрепленный шкафчик. – А я могу повидаться с вашей напарницей? – попросила Полина. – Тоже хочу сказать спасибо. Он улыбнулся как-то мягко. – Пока она еще в реанимации, принцесса, и просыпается буквально на полчаса в день. Но как только пойдет на поправку, мы ее перевезем в столицу, и здесь сможете увидеться. Ей будет приятно. Стрелковский скоро ушел, отказавшись от чая, а Полина посидела еще часок, пока не заметила, что Тамара Марковна хочет спать. Попрощалась и поехала обратно. Во дворец. Опять стало скучно. Демьян предупредил, что сегодня не придет – на пару дней уезжает в губернию на север страны, – и она уже тосковала. Завтра обязательно надо поговорить с Васей и придумать какое-нибудь занятие. Иначе точно на стены прыгать начнет. Глава 11 Конец октября, Пески Ангелина – Знаешь, почему твоя сила начинает действовать, когда ты злишься? Ангелина покачала головой. Нории привел ее на берег маленького пруда, в отражающей небо водной глади которого омывали свои длинные ветви серебристые плакучие ивы. Дворца видно не было, и, если бы не яркое жаркое солнце, вполне можно было бы представить, что она в парке дворца Рудлогов. Там тоже имелась система прудов, и вокруг них тоже росли ивы. – Сильные эмоции убирают внутренние барьеры, которые ты сама себе построила. Твой огонь не горит свободно, он постоянно в клетке, постоянно сжат так, что в любой момент готов вырваться. И, когда контроль ослабевает, ты уже не можешь с ним справиться. Нории сидел на траве, подняв лицо к солнцу, – он снял рубаху и грелся. Ани же, наоборот, ушла в тень, прислонилась к стволу дерева, купающего свои ветви в пруду, и слушала. – Поэтому нужно уметь избавляться от излишков силы. У вас, красных, удивительная особенность: чем чаще вы используете свой огонь, тем больше становится ваш резерв. И каждый последующий сброс энергии все сокрушительней. Из-за этого, – он усмехнулся, сощурился, – вы такие яростные. Но если силу расходовать постоянно и небольшими порциями, то взрыва можно избежать. Принцесса стояла с непроницаемым лицом. Казалось донельзя странным, что об особенностях ее родовой магии рассказывал посторонний. – Я говорю только о женщинах дома Рудлог и еще о дочерях Синей Богини, хоть они и куда слабее. Ведь вы сами по себе – неиссякающие источники, – добавил Нории. – Мужчинам проще: хорошая драка, физическая нагрузка, риск, ночь с женщиной – у мужчин дух неразрывно связан с телом, и им не требуется эмоциональной отдачи, чтобы убрать излишки силы. Коронованные мужи очень редко испытывают приступы ярости – им достаточно того, что они держат землю, над которой поставлены первопредком. Но все равно вспышки бывают, однако сил у них это отнимает больше. – И у тебя бывают? – поинтересовалась Ангелина, раздумывая, присесть ли на траву, или все-таки сохранять видимость делового разговора хотя бы с ее стороны. – И у меня, – усмехнулся Нории. – Бывают. Он помолчал, словно вспоминая что-то, и снова усмехнулся. – Не знаю, как у вас сейчас, а до войны все престолы были буйными. Кстати, ведь на троне Рудлогов никогда женщин не было? – Мать стала первой, – сдержанно ответила принцесса. – До нее всегда был старший наследник мужского пола, но у деда она оказалась единственной. А уже у нее шестеро дочерей родились. Я и мои сестры, хотя больше трех детей у Рудлогов раньше не бывало. Вот так не повезло трону. – Понятно, – задумчиво сказал дракон, рассматривая голубое в белизну небо. – Невезение иногда бывает предназначением, Ани-лиша. Просто так ничего не случается. У всего есть своя причина и своя цель. Тем более для тех, кто является носителем божественной крови. Она хотела спросить, какова причина смерти ее матери или цель пятисотлетнего пребывания драконов в горе. Но сдержалась. Не время язвить. – Женщины вообще ближе к богам из-за лунного цикла, кровь их постоянно обновляется, поэтому и сила больше, хоть и накапливается она куда дольше, – продолжил Владыка, и голос его, рокочущий и негромкий, успокаивал – Ангелина все-таки села на траву, вновь прислонилась спиной к дереву. – И вспышки реже, но куда сильнее. Если сравнивать ауры, то мужская большая, нечеткая, и стихия почти прозрачная. А женская меньше, но плотнее, ярче, мощнее. У вас, дочерей этого мира, вообще все сложнее, чем у мужчин. Мы становимся теми, кто мы есть, в период созревания семени; тогда же проявляется первостихийная сила, которая с возрастом постепенно растет. У вас же все завязано на крови и мощь то взмывает, то снижается. Первый пик – когда девушка созревает, второй – при инициации после брака. А вот при рождении детей могут какие-то родовые способности вовсе уйти. Ведь ребенок – тот же эмоциональный артефакт для забора энергии. И для сброса энергии нужна душевная открытость, чистая эмоция, не ограниченная волей или запретами. Материнская любовь дарит такие чистые эмоции… Дракон повернул голову, глянул на скрытую в тени ивы старшую Рудлог. – Ты понимаешь, о чем я говорю, Ани-лиша? – Нет, – после некоторой паузы сухо ответила она. – Ты должна любить или ненавидеть то, что делаешь, чтобы твой огонь расходовался, – пояснил он, улыбаясь. – Мужчинам королевской крови достаточно просто иметь женщину; тебе же нужно любить того, с кем спишь. Мы можем подраться просто так, для разминки, тебе же нужна злость или ненависть для боя. Просто усталость тела никак не влияет на твою силу. Она холодно смотрела на него: Нории, как всегда, спокойно говорил о вещах интимных, и ей это казалось диким, но информация была нужна, и принцесса заставила себя слушать – как слушала бы лечащего врача. Дракон снял рубаху, растянулся на траве, повернул к ней голову, сощурился, потянулся. Красные волосы путались с сочно-зеленой травой, напоминая мазки художника-импрессиониста. – Как же я люблю солнце, – сказал Нории как-то тоскливо, – нет ничего лучше. Солнца и неба. – А я люблю дождь, – сдержанно сообщила Ани, – и прохладу. Нории сквозь прикрытые веки глянул на нее, провел рукой по траве, как погладил. – Скоро здесь снова будут идти дожди, принцесса. Обязательно. Высокая трава вдруг зашелестела, разошлась клином к пруду – будто под зеленью близко и быстро кто-то пробежал, но Ани никого не увидела – только брызги, когда невидимка прыгнул в воду. Дракон проследил за ее удивленным взглядом и засмеялся. – Это твой щенок пришел поплавать. Принцесса нахмурилась. – Кстати, почему я, проснувшись, обнаружила его в своей постели? Ты обещал мне забрать его. Ангелина ни за что бы не призналась, как испугалась чуть ли не до крика, почувствовав в ногах нечто живое и теплое. Владыка невозмутимо пожал плечами. – Я же говорил, тер-сели тебя выбрали. Иногда к нам привязываются вне зависимости от того, хотим мы этого или нет, Ани-лиша. Я просил его остаться со мной, но они не слуги и сами выбирают, с кем быть. Из пруда доносилось похрюкивание, периодически виднелись всплески, будто там играла большая рыба, но малыша все еще не было видно. Ани вдруг очень захотелось туда, в воду, где совсем не жарко и легко. – Я не возьму его в Рудлог, – снова сказала принцесса. – Воля твоя, – откликнулся дракон спокойно. Он вообще был чересчур спокоен сегодня. – Хотя он мог бы помочь тебе убирать излишки силы. Духи вообще очень восприимчивы к энергиям изначальных стихий. Конечно, с твоим огнем, – Нории мечтательно улыбнулся, – все равно нужно еще что-то. – И что же? – спросила она скептически. – Вот, например, твои розы, – Ангелина недоуменно подняла брови. – Ты не просто трудишься – тебе это нравится. Правда? – Правда, – подтвердила принцесса насмешливо. – И огонь, сжигающий тебя, становится меньше и смирнее. Поэтому, огненная принцесса, тебе нужно научиться иногда делать то, что тебе хочется. И от чего ты получаешь удовольствие. Так ты сможешь контролировать свое пламя. Вот сейчас тебе чего хочется? – Чтобы ты от философии перешел к практике, – не говорить же, что охота скинуть одежду и поплавать в пруду, рядом с ныряющим водяным духом. – Потому что розы не спасают меня от взрывов. А остальное, – Владыка пристально глянул на нее, и Ани чуть не запнулась, – мне недоступно. – Или ты не позволяешь себе открыться, – уточнил Нории и потянулся. Принцесса опустила глаза. Кожа его словно впитывала солнце и начинала сильнее отливать перламутром, и едва заметные линии орнамента на теле казались сверкающими солнечными нитями. – Попробуй почувствовать мою ауру, Ани. Видеть ты ее сможешь только после замужества и инициации, но почувствовать в силах и сейчас. Закрой глаза, расслабься и мысленно потянись ко мне. Ангелина сразу же ощутила знакомую ласковую прохладу, будто по телу ее, по коже, сквозь волосы и пальцы, чуть щекоча, пробегают струи воды и потоки воздуха. Даже замерла – так было хорошо и свежо. – Да, для тебя все просто, – довольно пророкотал дракон. – Так ты можешь определять носителей божественной крови. Только с Желтыми не усердствуй, можно ментальный удар получить. А теперь то же самое, только со своим пламенем. Ощути его. Потрогай. Сможешь нащупать потоки – легко научишься управлять ими. – Как эти потоки должны ощущаться? – спросила принцесса, не открывая глаз. – Как будто ты сжимаешь в руке чье-то сердце и можешь заставить его биться быстрее или замереть. Или как будто пытаешься удержать двух драконов за извивающиеся хвосты. – Очень смешно и информативно, – пробормотала она, чувствуя себя слепой и неумелой. Со стороны Нории веяло прохладой, и это отвлекало. Перед внутренним взором, вздымаясь языками пламени выше деревьев, медленно крутился огненный смерч, весь состоящий из жгутов чистой энергии, и Ангелина растерялась: вот она сидит у дерева, и она – человек, а вот она лениво и торжественно кружит потоками пламени, и она – огонь, огромный, высокий, мощный. Закружилась голова, будто принцесса смотрела на землю с высоты. – Хочешь, рассержу тебя? Тогда сразу все увидишь, – предложил дракон, посмеиваясь. Отвлек ее – Ани снова оказалась в своем теле и сердито взглянула на греющегося на солнце Владыку, поджала губы. Вспомнила чувство покалывания в кончиках пальцев, будто по подушечкам ударяли туго натянутые струны стихии. Попыталась нащупать их – не руками, ощущениями. Струна легла в ладонь, принцесса рефлекторно сжала кулак – и тут же почувствовала «извивающийся драконий хвост»: в руке пульсировала, билась, как живая горячая змея, огненная энергия, рассерженно ворчала и плевалась искрами. Ангелина открыла глаза, совсем неприлично уставилась на едва видимую огненную плеть – та с шипением стелилась по траве, выжигала ее, изворачивалась петлями и затухала в близкой воде пруда, – ойкнула и выпустила плеть из руки. И тут же устыдилась своего поведения. На берегу сидел щенок тер-сели, будто весь состоящий из прозрачной воды, в которой отражалось небо, и с опаской принюхивался к дымку от подпалин на берегу. Дракон улыбнулся – видимо, вид у нее был совсем растерянный. – Теперь у тебя все получится. Только тренируйся на открытой местности, Ани-лиша.