– А… это всегда в виде плети? – спросила старшая Рудлог. – Потом будешь придавать ту форму, которая удобнее, – пояснил Нории. – Мне удобней плети. Четери формирует клинки, ты их видела. Энти предпочитает снаряды. Щенок прибрел к ней, улегся в ногах, и принцесса настороженно потрогала его пальцами ноги. Как есть капля воды, но большая и в форме страшненькой собаки. – Тут только водяные духи живут? – поинтересовалась Ангелина. – Они нам ближе, – Владыка привстал, облокотился о землю, – поэтому и живут рядом. Есть еще духи. Их великое множество. Подожди, сейчас покажу. – Он прислушался к чему-то и просвистел – мелодично, с переливами – короткую музыкальную фразу несколько раз подряд. Зашумел ветерок, и стало совсем хорошо. Щенок поднял голову, дернул ушами, рявкнул-тявкнул, и в ответ ему возмущенно засвистели невидимки, так громко, что тер-сели отпрыгнул назад и попытался забиться принцессе под коленку. Вода, впитанная в озере, медленно уходила в землю, и он снова становился прозрачным. На пальцы Нории села, соткавшись из воздуха, диковинная зверушка – крошечный, размером с воробья, котенок с крыльями цвета рассеянного перьевого облака, освещаемого светом. И он сам был как маленькое перьевое облачко, с туманным пушком, с прозрачными светлыми глазами. То ли котенок, то ли пушистая совушка с четырьмя лапами. Засвистел, кося глазами на Ангелину. Дракон приподнялся и осторожно погладил крохотного духа по спине. – Это анодари, дух воздуха. – Хороший, – сказала Ани, разглядывая «совенка». Дух что-то чирикнул, взлетел, пронесся мимо, огладив ее щеку ветерком. – Почему они выглядят так? Собаки, котята… – Они разные бывают, – Нории покосился на пруд, встал, стал раздеваться, и Ангелина опустила глаза. – Просто принимают ту форму, которая им нравится. Подглядели у людей и подражают. – А кому подражают песчаники? – удивилась Ангелина, разглядывая свои коленки. – Людям, конечно, – пророкотал дракон гулко. – Разные есть духи. Они не добрые и не злые, просто воплощение той стихии, в которой зародились. Есть духи мертвой земли – песчаники, топники, путаники, вы их еще чертями зовете. И есть духи земли живой – змеевики, например, они в лесах живут. У каждой стихии свои. А есть еще совсем удивительные, мы их называем анхель, а вы – ангелы. Чистая благодать Триединого. Говорят, там, где они появились, все будет хорошо. Да, Ангелина? Ани не ответила. Он снял штаны, пошел к пруду. Принцесса упорно смотрела в землю. – Не хочешь? – спросил Нории, шлепая по воде. – Хочу, – сухо ответила первая Рудлог, – но не пойду. Он хмыкнул, нырнул, поплыл, отфыркиваясь, как конь. Конь с красной гривой. Ани отстранилась от ныряющего в пруду дракона, снова закрыла глаза. Нащупала струны пламени уже обеими руками, полюбовалась на играющие обжигающие плети в своих руках. Как все просто. Теперь бы научиться использовать их. Открыла глаза в тот самый миг, когда вода в пруду встала горбом, как рассерженная кошка, и устремилась вперед – к иве, откатилась назад, вынося ошарашенную принцессу на середину пруда, к легко улыбающемуся Нории. – Ну знаешь ли, – сказала она растерянно и зло и вмазала ладонью по его лицу. Получилось неловко и вскользь, и от этого движения Ани ушла под воду. Вынырнула – Нории смеялся, – поплыла к берегу. Мешало расплывшееся вокруг платье, но она упорно плыла, не обращая внимания на налипшие на лицо волосы. Вода была прохладной, песок под ногами, когда принцесса добралась до берега, – мягким, но она слишком злилась, чтобы наслаждаться этим. Вышла в траву с подпалинами – вода с одежды текла ручьями, – отжала, не поворачиваясь, волосы. Взяла рубаху Нории и ушла за дерево – переодеваться. Ангелина села подальше, потому что ее удобное место под ивой было залито водой. Мокрые волосы холодили кожу. Владыка невозмутимо плавал еще некоторое время, затем раздались шаги. – Ты украла мою одежду, – сказал он со смешком. – Можешь надеть мое платье, – едко произнесла принцесса, не глядя на него. Он гулко расхохотался, уселся на траву спиной к ней, как был, нагишом, откинулся на локти, подставляясь солнцу. Ани мазнула по нему взглядом: плечи были красивые, рельефные, и спина широкая, и по спине этой струйками с волос, потемневших до цвета старого красного дерева, текла вода. Хорош, что сказать. Удивительно: при такой грациозности, пусть и мужской, налитой, – и такой низкий голос, как гул огромных барабанов. По ногам ее пробежал ветерок, погладил влажную кожу, словно извиняясь. – Не сердись, – произнес Нории расслабленно, любуясь на играющую бликами воду, – иди искупайся. Я не буду смотреть. Нам принесут сюда обед и полотенца, одежду для тебя. Время есть. Я послал Зов Энтери, он распорядится. Обсохнем, и я еще тебя поучу. На ее коленях материализовался крохотный анодари, чирикнул, потерся мордочкой о рубаху, и Ани осторожно погладила его пальцем. Малыш взъерошился – чисто воробушек. На ощупь он был как плотный туман. Встала – дух вспорхнул, засвистел, метнулся к деревьям. Подошла к пруду, босыми ногами по влажной траве, оглянулась: светящийся на солнце дракон полулежал с закрытыми глазами, да еще и отвернул в сторону голову. Сняла рубаху и быстро-быстро зашла в воду. Плавала долго: пришли слуги, быстро расставившие блюда и кувшины с напитками на низком столике под тенью разлапистой, широкой ивы, Нории успел надеть штаны и принести на берег полотенца и одежду для нее и теперь сидел у стола, скрестив ноги, отщипывая куски плоской лепешки и отправляя их в рот. Отвернулся, как только Ани стала двигаться к берегу, и она спокойно вытерлась, надела легкое платье. Телу было хорошо, ей тоже. – Я попросил принести для тебя кое-что, – сказал дракон, когда она подошла, села напротив. Кивнул на стол – между горшочками и блюдами лежала тонкая золотая цепочка с подвеской в виде небольшой шестиугольной пластины, в углах которой драгоценными камешками размером чуть побольше пылинок были выложены знаки Великих Стихий. Золото украшения было тусклым, потемневшим, и черные линии на пластине складывались в странный сложный узор – ломаную спираль с неровными дольками, с поперечными рваными полосками. Принцесса нахмурилась, покачала головой. – Это не подарок, – ответил Нории на ее молчаливый отказ. – Считай это моим извинением. Ангелина иронично улыбнулась. Хитрец. Лукавый ящер. – Это мой старый амулет, ситория, – невозмутимо продолжал Владыка, раскладывая кушанья по тарелкам. – Когда я получил Ключ, сила бесновалась. Однажды проснулся в своих покоях – а вокруг сад, трава и цветы под ногами, и деревья пробили мраморный пол и выросли до потолка. – Он улыбнулся. – Пришлось сдерживать. Амулет поглощает всплески. Не много, но, чтобы контролировать себя, в большинстве случаев поможет. Принцесса снова посмотрела на подвеску. Рациональность прежде всего, не так ли? – Он накапливает твою стихию, и при необходимости ее можно извлечь. Бери, Ани-эна. Снимешь, когда выйдешь замуж. Если муж будет хор-р-рош-ший, – дракон глянул на нее, и глаза его стали темно-вишневыми, и голос понизился, – то он тебе не понадобится. – Как им пользоваться? – Ангелина подхватила цепочку. Украшение было тяжеленьким, холодным, чуть покалывающим. Расстегнула непривычный замок, завела руки за шею – пластинка легла чуть ниже ключиц, – попробовала застегнуть. Нории молча встал, обошел ее, сел позади. Перехватил цепочку, скользнув прохладными пальцами по шее, убрал мешающие волосы и застегнул. Принцесса сидела с прямой спиной. – Закрой глаза, – пророкотал он сзади, – почувствуй его. Снова крутилась вокруг пылающая аура, и прозрачно-голубое сияние силы дракона пульсировало волнами сзади, а на груди перед внутренним зрением наливался теплым нежным светом небольшой цветок – бутон его был закрытым, плоским, как у маленького лотоса. – Если понадобится, – рокотал Нории тихо, и хотелось расслабиться, откинуться назад, но она привычно сдержалась, – он усилит тебя, отдаст накопленное пламя. Но осторожнее, вовремя останови выброс силы, иначе он иссушит тебя. Первые разы нужно будет положить руку на пластину, потом сможешь использовать мысленно. Только, прошу тебя, используй в крайних случаях – с твоим пламенем выброс может быть катастрофическим. – Спасибо, – вежливо отозвалась Ангелина, пытаясь мысленно дотронуться до желтоватого «цветка» – он дрожал, трепетал лепестками. – Я рад, что ты приняла его, – Нории встал. – Ешь. После обеда научу тебя ставить щит так, чтобы не вливать в него всю силу. И так, чтобы ты могла двигаться с ним. – У меня занятия с твоими нани-шар после обеда, – сообщила Ангелина, разглядывая остро пахнущее рагу со странной травой и бобами. И мясом. – Проведешь позже, – откликнулся дракон, непонятно чему усмехнувшись. – Сегодня ты ученица. Будешь со мной до вечера. Рациональность превыше всего, да. Когда еще он найдет время ее учить? Щенок тер-сели куда-то пропал, а может, спал, невидимый. Иногда прилетали любопытные анодари, быстро-быстро махали крылышками, наблюдая, собирались в стайки, зависая у щитов. Щиты у Ангелины получались огромные, и Нории, легко касаясь ее плеч пальцами, корректировал, показывал, как делает он, – нити силы сплетались кристаллическим кружевом, твердели, образовывая переливающиеся небольшие полусферы, послушно утолщающиеся, увеличивающиеся или сжимающиеся почти до макушки. Ощущение было, будто они стояли в большом мыльном пузыре. Ани устала от жары и, если бы не близкая драконья прохлада, наверняка уже страдала бы от головной боли. Они плавали по очереди, отдыхая, обсыхали, затем снова тренировались. – Как ты получил Ключ? – спросила Ангелина во время одного из перерывов. Слуги периодически появлялись, приносили чай, лимонад, и сейчас принцесса с удовольствием пила горьковатый лимонный напиток, поглядывая на вытирающегося неподалеку дракона. Он совсем не стеснялся, и то ли она привыкла, то ли очень устала, то ли взыграло упрямство – он ведь специально ее смущает, – но глаза опускала все реже. Тем более там было, на что посмотреть. И только когда он ловил ее взгляды, смотрела в ответ холодно и иронично: «Я знаю, зачем ты это делаешь». Или равнодушно, будто он не мужчина, а дерево. Деревья вокруг, кстати, тоже были красивыми. – В тридцать пять лет каждый из моего племени должен провести ночь в храме Синей, – ответил Нории, натягивая штаны. – Я спал и видел сны, а когда проснулся – в руке был Ключ, а меня трясло от мощи. – Так это Ключ дает силу? – уточнила Ангелина. – Нет, – он покачал головой, – Ключ – это просто символ, отметка Великой, ее дар и благословение Владыке. А стихийная сила дается с рождения. Я говорил тебе, что пик у мужчин приходится на созревание. – В тридцать пять лет? – Мы ведь живем дольше, Ани-эна. И созреваем, и старимся позже. Сколько сейчас живут люди в твоей стране? – По-разному, – она задумалась, припоминая статистику. – До восьмидесяти доживают почти все, больше трети переходят за сотню. Но у нас очень хорошая медицина, профилактика, да и виталистов мы обучаем массово. – Я впечатлен, – сообщил дракон после недолгого молчания. – В наше время единицы из людей доживали до шестидесяти. Виталисты тоже были, да и мы всегда помогали с лечением, но на всех, конечно, не хватало. Он помолчал еще немного. – Ты устала? Хочу показать тебе, как меняться. Ты же полиморф, а ни разу не оборачивалась. Или уже завтра? – Сегодня, – ответила она твердо. Кто знает, что может случиться завтра? Оказывается, в огромном саду было еще много мест, где она не успела побывать. В одно из них ее и привел дракон. – Верблюд, – сказала Ангелина, разглядывая белоснежное одногорбое животное, с высокомерным выражением на морде смотрящее на подошедших людей. Вокруг раздавалось блеяние, ржание, рычание и рев – ревели небольшие изящные антилопы; сильно пахло животными. Владыка подвел ее к выстроенным по обе стороны от парковой дороги загонам с небольшими навесами, широкими поилками и кормушками, и все это очень напоминало небольшой зоопарк. – Верблюдица, – поправил он ее. – Это девочка. Здесь все звери – дары жителей Песков. – Ты хочешь, чтобы я обернулась в верблюдицу? Он склонил голову и посмотрел на принцессу, затем на меланхоличную белую «девочку», улыбнулся. – Выбор небольшой: есть еще лошади и овцы – это из тех животных, которые не боятся людей. А что тебе не нравится? Она беленькая, красивая, смирная. Ты тоже должна быть белой, как и все Рудлоги. Он снова осмотрел «девочек» и невозмутимо добавил: