— Нет, ты не хотел, — уступил Даррас. — Но ты разочарован? — Он внимательно смотрел на Гальбу. Сержант не удивился, когда его боевой брат покачал головой. Гальба был честен с ним, и с собой и это было хорошо. Что беспокоило Дарраса, так это то, какое влияние на Гальбу оказывали Гвардейцы Ворона и Саламандры, особенно Кхи'дем. Его боевой брат уходил от машинного пути. — Ты думаешь, что мы поступили правильно, не так ли? — Да. — В чём смысл этого карнавала? — Пока я его не вижу. Но честь и практичность не всегда идут вместе. — Как и честь и правильность. Я не спрашиваю тебя, поступили ли мы благородно — несомненно, это так. Но честь бывает разной. Сегодня мы почтили плоть. В нашем легионе появилась такая привычка? — Не стоит напоминать мне о наших догматах. — Плоть слаба, брат, — продолжил Даррас так, словно не услышал, при этом не произнеся вслух то, сколь много её осталось в Гальбе. — Она совершает ошибки. Она поддаётся порче. — Я знаю, — тихо ответил Гальба. — Мне кажется, что ты слишком прислушиваешься к своей, — когда Антон не сказал ничего, Даррас продолжил. — Стратегия и рассудок — вот что чтит машину. И когда люди отказываются от рассудка, они склонны к предательству. В глазах Гальбы вспыхнул гнев, и это было хорошо. — Ты в чём-то меня обвиняешь? — Нет. Просто напоминаю тебе, кто ты. Она знала, кто вошёл в комнату. Безумие варпа наполнило её мир до такой степени, что женщина едва чувствовала своё тело, но присутствие пришедшего было сильным. Оно было суровой и безжалостной реальностью, противостоящей всем посулам и ухищрениям Имматериума. — Здравствйте, капитан, — сказала астропатесса. — Госпожа Эрефрен. — Они не уходят, не так ли? — Нет, не уходят. — А как бы они ушли, даже если бы захотели? — Можно было провести ремонт. Планета Киликс отчасти пригодна для жизни, это суровый мир, но не безумный. Мы могли бы перевезти их до пустых кораблей на орбите. — Едва ли это подходящее занятие для Железных Рук. Выражением отвращения капитана стал электрический скрежет. — Да. Как и нянчиться с этими глупцами. Надеюсь, что вы найдете мне выход. — Как? — Дайте мне цель, госпожа. Найдите нам задание. — Хотелось бы, — она вздохнула. — Зрение подводит вас? — Нет, проблема в варпе. Я никогда не видела таких бурь. Мы не сможем пройти сквозь них. Никто не сможет. — Когда они начались? — Сразу после нашего возвращения. Мы здесь в западне до тех пор, пока не утихнут бури. Присутствие замолкло. — Господин? — спросила Эрефрен. — Я размышлял, — сказал Аттик, — о том, как сильно не верю в совпадения. — Возможно ли, чтобы враг мог создать бурю в варпе? — Нет. Нет, это невозможно, — послышался звук его тяжёлых шагов. — Сделайте, что сможете. — Я извещу вас, как только увижу для нас путь. — Я не могу просить о большем, — присутствие начало удаляться, забирая с собой реальность. — Капитан, — окликнула его Эрефрен. — Да? — Я хотела бы поблагодарить вас. Вы оказываете мне великую честь своим доверием. — Так и должно быть. Мы оказались в необычных обстоятельствах и должны полагаться друг на друга. Госпожа, мы похожи больше, чем вы думаете. — Я не понимаю. — Мы оба — инструменты. Нас изменили. Ради наилучшего исполнения своих обязанностей мы отказались от всего, что когда-то делало нас людьми. Стали оружием и ничем иным. Мы непригодны для других целей. Это наша цена и это наша великая честь. — Благодарю вас, — сказала Эрефрен, ощутив обновлённую силу долга. Обстрел был неравномерным, но непрерывным. «Поборники» освещали джунгли медленными и выразительными ударами и вспышками пламени. Гальба нашёл Кхи’дема рядом с «Медузанской силой». — Ты доволен собой? — Я благодарен вашей роте, — ответил Саламандр. — Рад, что вы сделали правое дело, и не злорадствую, если ты об этом. — Надеюсь, что ты прав и это было необходимо сделать. — Как ты можешь сомневаться в этом? — Из-за потерь. — Мне жаль, что погибли воины. Я не отношусь к этому безразлично, ведь и нас стало ещё меньше. — И чего мы этим добились? — Права звать себя защитниками Империума. Брат-сержант, ты ошибешься, если будешь оценивать этот день лишь с точки зрения военной выгоды. — Я знал, что ты это скажешь, — тихо усмехнулся Гальба. — Значит, ты знаешь правду. Ты чувствуешь её. — Возможно, — Гальба сомневался в этом. Его всё ещё мучил вопрос, стоило ли оно того. — И какова же новая правда? Что нам делать с людьми теперь, когда мы их спасли? — Мы ответственны за них. — И что именно нам делать? — Я не командую этой ротой. — Неужели? — Гальба не стал скрывать свою досаду. «Поборник» вновь загрохотал. Гальба указал на внезапную вспышку и горящие деревья. — Взгляни на плоды своих трудов, брат, — Антон намеренно повторял слова Дарраса. Переносил ли он вину? Был ли кто-то из них виновен в этом? Он не знал. — Каждый выпущенный снаряд является ответом на твоё желание. — Нет. Каждый из них выражает ваш выбор. Правильный выбор. — Значит, ты доволен. — Я чувствую облегчение. — Как скажешь, — фыркнул Гальба. — Несомненно, твоё облегчение лишь укрепят мои слова. — И что же это за слова? — Поскольку на нас взвалена ответственность за этих смертных, то завтра мы начнём постройку постоянного поселения для них. Кхи'дем замолчал. Через мгновение Гальба заметил, что он дрожит.