— В-третьих, и главных. Все знали, что существует оппозиция против сближения и смешения эльфов с орками. Даже Королева открыто это высказывает. Значит, необходимо прилагать гораздо больше усилий, для убеждения соотечественников в целесообразности дружбы с орками. Надо целенаправленно влиять на их мировоззрение, образ мыслей и поведение, используя веские аргументы и факты. А как это сделать? И мы снова возвращаемся к пунктам — «во-первых» и «во-вторых». Пожалуй, мне больше ничего в голову не приходит, — вздохнула я. — Есть еще и «в-четвертых», — отозвалась Еваниэль. — У эльфов очень мягкая система наказания. Она рассчитана на высокую индивидуальную сознательность, но, как мы убедились, далеко не все эльфы высокосознательны. А наказания никто не боится. Потому что, его, по большому счету, нет. Страх быть сурово наказанным за нарушение правил, приводящее к таким тяжелым последствиям, как смерть эльфов, многих заставит задуматься, а стоит ли оно того, и вовремя остановиться. Я знаю, как это трудно, пересматривать тысячелетние традиции. Но новые времена требуют новых решений. — Ты что, предлагаешь приговаривать провинившихся к смерти?! — с неподдельным испугом, опешил Эдмунизэль, переменившись в лице. — Не провинившихся, а преступников, — сухо возразила Еваниэль. — Ну и зачем же такие жестокие крайности. У нас есть магия, в том числе и ментальная, и она многое позволяет. Например, стирать память преступнику о прожитой жизни, а потом контролировать приобретение им новых взглядов на жизнь. — Есть и «в-пятых», — после паузы, во время которой мы переваривали сказанное Еваниэлью, сказал Эдмунизэль. — Нужно расширить сеть тайных информаторов в наших городах. А то мы, главным образом сосредоточены на том, что делается в Степи и Горах, считая, что угроза над нами висит только извне, и упустили то, что происходит под носом. — И, «в-шестых», — в заключении разговора, добавила Еваниэль. — Я не верю, что причиной всего произошедшего были обиды террористов на не выбравших их женщин. Это скорее дополнительный личный фактор, которым кто-то воспользовался, направив их обиду в нужное русло. В основе всего случившегося политические мотивы. Надо настоять на ментальном допросе оставшихся в живых шести террористов, чтобы выявить их сообщников, а главное, узнать, кто стоит во главе всех этих действий, и по какой причине. На этом мы и разошлись, каждый по своим делам. Еваниэль пропадала в своей лечебнице, куда к ней пришла из Гномьих Гор большая группа гномов со своими проблемами, связанными со здоровьем. Эдмунизэль убеждал Совет Старейшин в необходимости тех нововведений, которые мы сообща наметили. Хотя, конечно, и Старейшины, и весь город, в первую очередь ждали возвращения отряда Адаминэля с плененными террористами и начала объективного, всестороннего разбирательства. Все хотели знать, что же произошло? Каковы истинные мотивы террористов? Кто инициатор всего этого? Кто, в чем конкретно, виноват? А я, все никак не могла психологически восстановиться после пережитого. Хотелось спрятаться от посторонних в доме и не видеть никого кроме близких. Приходилось буквально заставлять себя каждый день, в сопровождении Орестонэля, хоть ненадолго, выходить на улицу и возобновить наши тренировки. Делала я это исключительно из-за заботы об Орестонэле, понимая, что ему надо хоть сколько-то времени проводить рядом со мной. И каждый раз, с беспокойством думала о том, как же себя чувствует Данирэль, находясь вдали от меня. Успокаивала я себя тем, что брачный браслет все время был теплый. Сохранится ли наш брак, учитывая наше, вдруг возникшее, эмоционально острое недовольство друг другом? Ведь, чтобы Данирэль физически, психологически и магически чувствовал себя неплохо, ему достаточно, как я вижу по Орестонэлю, просто быть не далеко от меня. Если он будет градосмотрителем Эльгномора, а я буду там жить, проблема зависимости от Дармии будет решена. И все же, мысли о Данирэле не давали мне покоя. Я очень скучала по нему, хотела увидеть и страшилась этого, опасаясь, что наше взаимопонимание утрачено навсегда. Прошло уже четыре дня, как я вернулась в Асмерон. Я шла по нашему саду в сторону беседки, где собиралась с комфортом расположиться на диване, и несла в руках бокал с фруктовым соком, плетеную корзиночку с ароматными ягодами и зажатую подмышкой книгу. Не дойдя до беседки, остановилась и вздрогнула от неприятного, громкого звука разнесшегося над садом, оповещающего о несанкционированном нарушении кем-то защитного периметра сада. Я даже не испугалась, настолько была ошеломлена такой вопиющей бестактностью и удивлена магической силой того, кто смог, не расплетая заклинание, просто проломить защиту. Обернулась в сторону улицы. Сердце от волнения, ухнуло куда-то вниз, в пятки, когда я увидела, как через живую изгородь перепрыгнул Данирэль. Стремительно подойдя, он окинул меня нетерпеливым, жадным, голодным взглядом. Не произнеся ни слова, опустился передо мной на колени, крепко обхватил мои бедра и со стоном прижался лицом к моему животу. Я вздрогнула от жаркой волны неожиданного, острого желания охватившего меня. Данирэль порывисто развязал завязки моих домашних штанов, которые поползли вниз, и вслед за ними спустил мои трусики. Приподнял вначале одну мою ногу, затем вторую, снимая и отбрасывая в сторону мою одежду. Обхватив голень одной ноги, он поставил мою ступню себе на плечо, обеспечив себе, таким образом, открытый доступ к интимной зоне, и жарко впился губами в чувствительное место. В голове мелькнула мало связанная мысль, что ж я, как самка ящера во время течки, совсем разум потеряла? Ни одного слова из себя выдавить не могу. Даже не возмущаюсь, что нет — ни тебе «здравствуй», ни тебе — «прости», а первый поцелуй, после разлуки, совсем не в губы. Активность Данирэля увеличилась, к его губам присоединился ритмично двигающийся язык и даже слегка покусывающие зубы. Моя поза — руки заняты, спину опереть не на что, стою фактически на одной ноге, делали меня какой-то беспомощной. Но нарастающее наслаждение парализовало волю, и вынудило сосредоточиться на ощущениях, закрыв глаза и застонав от удовольствия. Последние остатки осознания отключились, отключая и возникший, в первый момент, внутренний протест. Как яркая вспышка в темноте, пришла разрядка. С трудом переведя дыхание, я открыла глаза, и на запрокинутом кверху лице Даниреля увидела взгляд, полный любви, нежности, желания. Да, никакие слова мне не нужны, я и так все поняла. Хотелось признательно, ласково коснуться его руками, потрогать гладкую, шелковистую кожу головы, лицо, шею, плечи, до которых я могла бы дотянуться, если бы руки не были заняты. От разлившейся в теле слабости, задрожали руки и ноги. Я бы обессилено опустилась на землю, но он вовремя встал, подхватил меня за талию, развернул к себе спиной и прижал к своему телу, обеспечивая опору. Почувствовав его напряженный мужской орган, ушедшее возбуждение вернулось вновь. Данирэль подтолкнул меня вперед, и я, сделав несколько шагов, оказалась с ним в беседке. С облегчением поставила на стоящий передо мной стол, чудом непролитый бокал, корзинку и удерживаемую, прижатым к боку локтем, книгу. Все так же молча, не говоря ни слова, он опять подтолкнул меня дальше, в сторону дивана, надавил на плечо, заставил опуститься, уложил на спину и, придавив своим телом, стиснул в объятьях. Горячее дыхание, жаркие поцелуи, нежные прикосновения, осторожные укусы вызывали непреодолимое влечение, заставляя податься ему навстречу, требуя движения, завораживающего ритма. — Я люблю тебя… не могу жить без тебя… понимаешь? — зашептал он. Но я уже не смогла ответить, понимание покидало меня, уступая место чувственным, ярким, желанным ощущениям. Всепоглощающее блаженство достигло пика, рождая в груди крик восторга, который слился со стоном удовлетворения Данирэля. Пока часто стучащее сердце возвращалось к нормальному ритму, мы не могли оторвать друг от друга благодарных глаз. — Скажи мне… — прошептал Данирэль. — Люблю тебя… — выдохнула я. — Моя? — Твоя. — Тогда почему ты позволяешь Орестонэлю так себя вести? Он не соблюдает дистанцию допустимую для телохранителя, берет тебя за руку, касается плеча или спины, а ты не возражаешь? Почему, вынося тебя из захваченного террористами дома, он прижимал тебя к своей груди как любимую и, как безумный, не позволял никому к тебе приближаться? Почему ты и сама уделяешь ему так много внимания и заботы? — Потому что, я его Дармия, — тихо ответила я. — Как?! Как это возможно?! — ошеломленно воскликнул Данирэль, напрягшись всем телом и с тревожным недоумением заглядывая мне в глаза. — Разве хоть кто-нибудь знает, как это происходит? — обреченно вздохнула я. — Но никто никогда не слышал, чтобы одна женщина стала Дармией для двух мужчин сразу! Этого не может быть! — горячо возразил Данирэль. — До появления в этом мире Еваниэли, эльфы считали, что Дармия это легенда, красивая сказка. Поэтому мы не можем считать, что так никогда не было, мы просто не знаем. — И все-таки, может Орестонэль ошибается и просто влюблен? — упорно не хотел соглашаться Данирэль. — А ты, в отношении себя, можешь в этом ошибаться? — задала я встречный вопрос. — Нет. Кроме уверенности в любви к тебе, желания обладать, потребности быть рядом, защищать, доставлять радость, у меня еще и резерв Силы многократно вырос. А на большом и длительном удалении от тебя я теряю вкус к жизни и магическую Силу. — Вот и у него все обстоит таким же образом. Правда, эта связь со мной больше отразилась на его физическом состоянии, чем на магическом. У него ведь нет Дара, только бытовая магия ему доступна. — Что же ты чувствуешь к нему? Тоже любишь? — с отчаяньем и ревностью, потребовал он ответа. — В первую очередь, я жалею его. Сочувствую. Испытываю чувство вины за случившееся. А во вторую, я его уважаю, доверяю, люблю и ценю, как Учителя, друга, телохранителя. И очень благодарна ему за неотступную, бескорыстную помощь, не требующую ничего взамен. — Здесь нет твоей вины, Сердце мое. Но, что же теперь делать? Ведь я хотел настойчиво попросить тебя поменять телохранителя, — успокаиваясь, но не в силах скрыть досаду, спросил он. — Теперь ты знаешь, что это невозможно. Иначе, Орестонэль тихо угаснет. Смирись. Ему намного тяжелее чем тебе, наблюдая за нашими с тобой отношениями. Но единственное, что я могу для него сделать и буду делать, это быть всегда неподалеку. Хоть он заслуживает большего, — с тяжелым вздохом, грустно ответила я. Не желая разрывать объятий, мы еще некоторое время лежали на диване, думая каждый о своем. Данирэль, наверное, осмысливал только что услышанное, а я, невольно, с тяжелым сердцем, задумалась о предназначенном мне Пророчестве. Часть его уже сбылась, я Дармия для двух эльфов. Все-таки, заставив себя встать и одеться, мы перебрались из беседки в дом, где Данирэль рассказал, что террористов доставили в Асмерон сегодня. Оказалось большой проблемой найти место для их размещения, ведь у нас нет такого наказания, как лишение свободы передвижения и заключение под стражу. Королева предложила воспользоваться подземным этажом Королевской Резиденции, но Старейшина, ректор Академии, Зоровадэль, настоял на размещении их в одной из подземных лабораторий Академии. Мотивируя это тем, что такое соседство оскорбило бы Королеву. С завтрашнего дня начнется разбирательство и выяснение всех обстоятельств произошедшего. Каждого, кто, так или иначе, столкнулся с террористами, будет опрашивать Совет Старейшин. Данирэль и я, одни из основных свидетелей. Данирэль, видевший все подробности их чудовищного поведения, и на себе испытавший все ужасы плена, от руки соотечественников. Я, которую дважды пытались убить, а потом взяли в заложники. Только после этого разбирательства мы, наконец, сможем вернуться в Эльгномор. Вскоре, вернулись домой Еваниэль и Эдмунизэль, который не сообщил ничего нового к рассказу Данирэля. После совместного ужина, мы с Данирэлем поднялись в мою комнату. Его ласковые слова, нежные поцелуи, упоительные прикосновения и восторг наслаждения помогли мне успокоиться. И избавиться от тревожного, навязчивого ощущения надвигающейся беды, преследовавшего меня все последнее время, которое я пыталась себе объяснить усталостью и пережитыми тяготами. Глава 5 КОВАРСТВО МИЛЕДИ С террористами поступили так же, как и они со своими пленниками. Их решили продержать в каменных подземных стенах несколько дней, пока истощится их магический резерв, чтобы уменьшить их агрессивность и волю к сопротивлению. Это очень облегчит ментальный допрос, которому все они, по единодушному решению Совета Старейшин, будут подвергнуты. Три дня Совет Старейшин, во главе с Королевой, заслушивал показания свидетелей. Я тоже подробно рассказала обо всем, что со мной происходило, с момента получения записки от Александрэля. К завершению этой работы Совет Старейшин пришел к выводу, что все происходящее не спонтанная выходка группы эльфов, а, как и предположила Еваниэль, заранее продуманное, спланированное действие, которым руководил кто-то хорошо информированный, влиятельный, умный, хитрый и ярый расист. Из общей логики выбивалось только такое упорное преследование конкретно меня, но большинство Советников, так же, как и мы, посчитали, что это личная инициатива и фанатичная месть Лазарэля. Когда на четвертый день расследования настало время допросить пленных эльфов и ранним утром за первым из них пришли воины сопровождения, они увидели страшную картину. У двери в подземелье, на полу, в луже собственной крови, лежал мертвый стражник, который должен был охранять вход к пленным террористам. Воины тут же вызвали Старейшин на место преступления. Открыв в их присутствии тяжелую металлическую дверь, запертую на механический и магический запоры, обнаружили, что все пленники умерщвлены с помощью яда. Убийца подсунул пленникам яд в вине, большая пустая фляга из-под которого нашлась тут же. Разбирательство обстоятельств этого хладнокровного, массового убийства мало что дало. Убийца знал, что смена стражи, как и проверка с кормлением пленников, происходила два раза в день — утром и вечером. Пришел убийца вскоре после вечерней смены. Заколол стражника со спины, одним ударом в сердце, никем ни у кого раньше не виденным, редчайшим кинжалом работы Древних, с длинным, тонким клинком, оставив кинжал в теле убитого. Следы остаточной ауры на рукоятке кинжала стерты. Из этих незначительных свидетельств, были сделаны следующие выводы. Стражника не насторожил и не удивил визит убийцы, раз он не поднял тревогу и повернулся к нему спиной. Пленники знали пришедшего к ним, и доверяли ему, если охотно приняли и выпили принесенное им вино. Убийца довольно сильный маг, ведь он сумел открыть установленный Зоровадэлем магический запор. Скорее всего, он и есть главный организатор террористических действий и, боясь своего разоблачения во время ментального допроса, убил осведомленных исполнителей. Личность эта аморальная или безумная, раз решилась не просто на убийство, а на массовое убийство эльфов. Кто же это? Неясно. Все это сухие факты. А что делалось с жителями Асмерона, не передать словами. Аура мрачного напряжения витала над городом. Никто не мог ни о чем думать и говорить, кроме как о том, что произошло. Одно дело слышать об убийстве орков в далеком Борнавосе, или даже о погибших в бою террористах. Совсем другое, когда здесь, рядом, убиты плененные эльфы, неспособные оказать сопротивление, и ни в чем неповинный стражник. И этот убийца — кто-то из тех, кого ты знаешь, может быть видишь каждый день, и, возможно, доверяешь свою жизнь. Как жить? Во что верить? Неужели теперь можно призреть моральные табу и тысячелетние традиции, запрещающие убивать эльфам эльфа? Что останется от эльфов, которых и так очень мало, если такое будет происходить и дальше? В этой ситуации я не могла покинуть Асмерон. Вся наша не по-эльфийски большая и сплоченная семья — Эдмунизэль, Юфемаэль и Ариканэль, Ивануэль и Горус, я и, видя мою озабоченность, Данирэль и Орестонэль, ненавязчиво опекали Еваниэль. Мы все считали, что теперь опасность угрожает не мне, а ей. Ведь мои-то преследователи убиты. А вот в отношении Еваниэли, находилось немало тех, кто считает, что новые негативные реалии в жизни эльфов связаны с ее появлением в нашем Мире. Пытаясь при этом игнорировать, сколько же всего замечательного, исключительно полезного, необычайно, интересного она привнесла в жизнь эльфов. У меня зародилось стойкое ощущение, что такие негативные по отношению к Еваниэли разговоры и настроения инспирирует неизвестный нам убийца, отвлекая от себя внимание и фокусируя все проблемы вокруг ее личности. В один из дней, забравшись с ногами на диван, я с карандашом в руке и стопкой бумаги на коленях, рисовала эскиз будущей тюрьмы в Эльгноморе, для заключения под стражу преступников. Раньше, такая мысль мне в голову не могла прийти, и тюрьмы не было в моем проекте. Но последние события заставили на многое посмотреть по-другому. Мне не хотелось, чтобы такая мрачная постройка портила впечатление о моем городе, и я прикидывала, как совместить ее с каким-нибудь общественно полезным зданием. И в то же время, не прятать ее, чтобы она заставляла жителей города помнить о необходимости соблюдать правила, гарантирующие безопасность окружающих. Наверное, логично чтобы тюрьма была подземным этажом здания, где базировалась бы стража города. Рядом со мной, как обычно молча, на полу сидел Орестонэль, прислонившись спиной к моему дивану и прикрыв глаза. Когда около меня Данирэль или Эдмунизэль, Орестонэль уходит по своим делам, главным образом на тренировки и на соревнования по рукопашному бою, надеясь вновь стать победителем. Но сегодня, я была дома одна, все разошлись по делам. Чувство умиротворенной тишины и психологического комфорта, витавшее вокруг нас, нарушил сигнал посетителя. Соскочив с дивана, и сунув ноги в мягкие, домашние туфельки, я пошла открывать калитку. Орестонэль неотступно следовал за мной. Посетителем оказалась дочь Королевы — Агейлаэль. — Здравствуй, Алинаэль. Меня послала к тебе Королева. Тебя, как главного архитектора Эльгномора, а так же Данирэля, для утверждения его в должности градосмотрителя Эльгномора, миледи хочет видеть на аудиенции в Королевской Резиденции. Завтра, утром. К тому же, она хотела лично поздравить тебя с появлением еще одной Дармии среди нас, и вашим браком с Данирэлем, — раскланявшись, она ушла. Вечером, за ужином, я рассказала всем о предстоящем нам с Данирэлем утреннем визите. В назначенное время, у порога Королевской Резиденции, самого большого и изумительно красивого, самого красивого здания в Эльфийском Лесу, нас встретили Агейлаэль и телохранитель Королевы. Агейлаэль проводила нас наверх, в Зал Совета, и закрыла за нами дверь. Я здесь уже была, и когда представляла на суд Совета Старейшин свой проект Эльгномора, и когда рассказывала все то, что было связано с террористами. Поэтому не стала осматриваться вокруг, а сосредоточилась на миледи. Все эльфы относятся к своей Королеве со свещенным трепетом. Выбирает ее, после ухода за грань предшествующей Королевы, Артефакт Власти, доставшийся нам от Древних. Выбор происходит из претенденток, которыми являются все желающие пройти испытание совершеннолетние эльфийки. Претенденток всегда много, несмотря на определенный риск этого испытания. Иногда, по непонятным нам причинам, для некоторых испытуемых это заканчивается частичной потерей памяти. Из Эльфийских Хроник мы знаем, что при искушении обмануть Артефакт Власти и попытке участвовать в испытаниях несовершеннолетних девочек или мужчин, Артефакт Власти их сурово наказывает. Хоть он и оставляет им возможность восстановить разум, но полностью лишает их памяти, уподобляя неразумным младенцам во взрослом теле, и вынуждая начать жизнь заново.