Карета, покачиваясь, ехала по дороге, а Данирэль контролировал своего ящера, сидя на скамейке погонщика. Быстро приведя себя в порядок, я уселась рядом с ним. После взаимных приветствий он протянул мне простой, взятый из запаса, заранее приготовленный завтрак. Это были хлебные лепешки, вяленое мясо и фляга с водой. — Может быть, не будем останавливаться, чтобы приготовить горячий травяной отвар? Тогда, уже через час, мы будем в Надмире, — предложил он. — Конечно, — радостно согласилась я, предвкушая комфорт, который обеспечивал город. — Я никогда не была в Надмире, какой он? — Практически ничем не отличается от Асмерона. Чуть поменьше, не пять главных улиц, а четыре. Перпендикулярных — не сорок, а тридцать. Здесь климат немного более влажный, поэтому меньше хвойных растений и больше широколиственных, в том числе таких, которых ты, наверное, не видела. И, конечно, ритм жизни значительно более медлительный, важных событий происходит мало. Не думаю, что ты увидишь что-нибудь интересное для себя. Вскоре показался традиционный, широкий, глубокий городской защитный ров заполненный водой и, проехав прочный мост через него, мы оказались в Надмире. Я крутила головой во все стороны, рассматривая город, и разочарованно вздыхала. Как все знакомо, никакой индивидуальности. Почему наши поселения, сохранившиеся с Древних времен, так однообразны? Где фантазия архитекторов? Вот я буду строить Эльгномор совсем по-другому. Полностью сохраню традиционное, четкое расположение улиц и, частично, рациональную типовую застройку в жилых кварталах, но учту интересы и традиции эльфов, гномов, орков. В остальном, я сделаю мой город оригинальным и неповторимым, имеющим индивидуальное лицо. Пока я мечтала о будущем Эльгномора, мы подъехали к дому Данирэля. Он открыл садовые ворота, и мы въехали на его территорию. Сад оказался запущен, и Данирэль, увидев, что я удивлена этим, оправдываясь, объяснил: — Я редко бываю здесь. Большую часть времени я вынужден проводить в разъездах, вот сад и не ухожен. А привлекать посторонних для присмотра за ним не хочу. Да и сам дом я воспринимаю, скорее, как временное пристанище, а не тщательно оберегаемое личное пространство, поэтому и гостей сюда пускаю часто. Дом внутри соответствовал понятию — минимализм. Все строго рационально, ничего лишнего, никаких украшений. Даже на окнах не красочные занавески, а рулонные шторки из соломки. Планировка дома традиционная — на первом этаже гигиеническая комната, кухня-столовая, комната отдыха, библиотека-кабинет; на втором — четыре спальни, одну из которых мне и было предложено занять. Какое счастье, после долгого и утомительного пути, иметь в своем распоряжении душ, кровать и мягкую постель! — Алинаэль, сейчас мне придется уйти, и обойти всех членов Городского Совета, чтобы рассказать им о причинах, по которым я вернулся в город и твою зловещую историю. Вряд ли я освобожусь, до позднего вечера. Ты в это время можешь остаться в доме и отдохнуть. Тогда завтра, мы вместе, отправимся за покупками для тебя. Но если тебе скучно, то я дам тебе деньги сейчас, и ты можешь походить по городу одна. Этот город безопасен, — предложил мне Данирэль. Взять деньги не у близкого родственника или своего мужчины это немыслимо. Но после долгих препирательств, Данирэль убедил меня, что в данном случае ситуация беспрецедентная и безвыходная, и мне нечего стесняться. К торговым мастерам я всегда предпочитаю ходить одна, о чем и сообщила Данирэлю. Он отнесся к этому без обиды, с пониманием. Вручив мне деньги и продемонстрировав полное доверие, Данирэль показал, какое защитное заклинание запирает его дом. После этого ушел. Взяв в руки мешочек с деньгами, я удивилась его тяжести, а открыв его, насчитала сто золотых монет. Какой щедрый мужчина! Это слишком много, мне столько не понадобится. Отсыпав половину, поспешила заняться задуманным. Красное солнце уже взошло, а когда оно двинется к закату, всякая торговля в городе прекратится. Я быстро приняла душ, высушила себя магией, оделась, и вышла из дома. Сориентировавшись, пошла по центральной улице, внимательно выискивая глазами столбы с торговыми вывесками. Редкие прохожие, несмотря на эльфийское хладнокровие, увидев меня, останавливались, таращили глаза и провожали недоуменными взглядами. Мой внешний облик, начиная с одежды и заканчивая светлыми волосами на голове, все-таки слишком отличался от них. Я же, всех встречных приветствовала легким кивком и одаривала улыбкой, чем еще больше вводила их в ступор. Как выяснилось, привычная для меня одежда считалась здесь слишком авангардной и шилась только по индивидуальному заказу. Поэтому лишь у третьего по счету мастера-портного оказалась готовая одежда и белье, более-менее подходящие мне. Вот легкие сапожки моего размера нашлись без проблем. Расчески не оказалось ни у кого, что странно, здесь ведь, наверняка, есть и орки, и полукровки орочьего происхождения. Еще я купила небольшой рюкзак, компактно сворачивающийся спальный мешок, походный набор эликсиров и простой кинжал. А вот взамен утраченного кристалла-накопителя нового не приобрести, он стоит целое состояние. Со всеми мастерами я вежливо знакомилась, объясняя кто я, и что привело меня в их город. После того, как им удавалось справиться со своим удивлением, я охотно отвечала на вопросы. Коротко рассказывала историю моего опасного путешествия в Надмир. Пользуясь только мимикой, жестами, интонациями голоса и выражением глаз, боясь быть застуканной, если применю ментальное воздействие, я стремилась произвести максимально хорошее впечатление, вызвать к себе сочувствие и озаботить их происходящими событиями. Тем самым, я хотела пробудить у них протест и возмущение поведением сторонников расовой чистоты, готовых пойти даже на убийство беззащитной женщины. Объективно оценивая ситуацию, надо признать, дело не только в том, что хотели убить именно меня. Но и в том, что все расы должны жить в мире, взаимном интересе и уважении. Не сомневаюсь, что среди разумных нашего Мира нет высших и низших, все уникальны по-своему. А что касается именно эльфов, с их проблемами связанными с рождаемостью, так для них возможность расового смешения еще и гарантия выживания. Пусть даже, в результате, их внешность немного изменится. И кто сказал, что эти изменения к худшему? И даже если предположить самый нежелательный вариант последующих изменений, таких как частичное ослабление магической Силы, а иногда и утеря магического Дара, я думаю, это только заставило бы эльфов, просто искать альтернативные пути развития, как, например, в родном мире Еваниэли, где магии, вообще, нет. Но ведь об этом даже речь не идет. Слияние генов эльфов и орков дает поразительный итог. В паре орк-эльфийка, все мальчики рождаются орками, а девочки магически одаренными эльфийками, с единственным атавистическим отличием — темные волосы на голове. А в паре эльф-орчанка — мальчики мало отличаются от чистокровных эльфов и тоже обладают магией. Но с девочками все оказалось сложнее, получается непредсказуемое, удивительное многообразие внешних признаков. Все они, действительно, полукровки. И бывают очень разными, от хвостатой, шестипалой, без магии, почти орчанки, до бесхвостой, пятипалой, магически одаренной, почти эльфийки. Всем интересно, а что получится, и получится ли вообще, если смешать кровь эльфов и гномов? Или гномов и орков? Но, несмотря на немалое число гномов в Эльфийском Лесу, ни одной такой пары не образовалось. Я думаю, здесь дело не только в существенных внешних различиях, а в очень разном менталитете. Гномы нелюбопытны, не обладают избыточной сексуальной энергией. Да и их равенство полов доведено до абсурда, и такие же физические нагрузки как у мужчин, способны выдерживать только гномки. Ну и, рассуждая о расовом равноправии и о смешении рас, конечно нельзя игнорировать самый первый эльфийский опыт такого рода. Это союз моих родителей. Иномирские, человеческие гены моей материи, соединившись с эльфийскими генами моего отца, дали удивительный результат. Мало того, что Еваниэль сумела родить трех детей, так еще, все мы оказались сильными магами, превосходя в этом большинство современных чистокровных эльфов. Ну а внешне, по формальным признакам, мы, конечно, полукровки, но, по сути, все-таки эльфы, со всеми характерными признаками. Так что, я не понимаю мотивов направленных на политику против смешения рас, и, конкретно, на устранение меня. Сделав намеченные покупки и посчитав свою миссию, во всех смыслах, на сегодня выполненной, я, с заходом Красного солнца, нагруженная, как перевозящий грузы ящер, вернулась в дом Данирэля. Заглянув в продуктовый холодильный шкаф и похозяйничав на кухне, приготовила для нас ужин. Присев, задумалась, чем полезным мне заняться в эти несколько дней до отъезда. Но ничего надумать не успела, пришел Данирэль: — Как ты? — с тревогой спросил он. — Хорошо, — ответила я с улыбкой, довольная и его вниманием, и результатами похода по городу. — А я беспокоился, что тебе не понравится мой дом, или тебе будет скучно, или ты не найдешь в нашем городе подходящих для себя нарядов. — Неужели я произвожу впечатление такой требовательной, неразумной, избалованной и капризной? — огорчилась я. — Нет, ты не такая. Это мне хотелось бы предоставить тебе все самое лучшее. Но Надмир не столица, и многое из привычного для тебя, здесь недоступно. — По сравнению с тем, что пришлось пережить в дороге, здесь есть все, о чем мечталось в пути. А как твои дела? — Я договорился, чтобы завтра собрался Городской Совет. Было бы хорошо, если бы ты сама подробно рассказала о том, что с тобой произошло. А еще нашел курьера, с которым передавал записку Александрэль. Курьер рассказал, что, в тот раз, по прибытию в Асмерон, к нему подошел воин и уверенно заявил, что его направил Эдмунизэль, забрать для него послание от сына. Этого воина он, при встрече, сумеет опознать. — К сожалению, это нам ничего не дает, кроме понимания, что кто-то знал о том, что Эдмунизэль ждал от Александрэля сообщения. Круг таких лиц огромен, потому что это может быть любой эльф, случайно услышавший разговор на эту тему между Эдмунизэлем и кем-либо. За разговором мы неспешно поели, расслабляясь после насыщенного событиями дня. В конце ужина, с явным напряжением, не соответствующим сути задаваемого вопроса, Данирэль спросил: — Я могу получить, обещанный вчера тобой, поцелуй? — Да, — ответила я, чувствуя подступающее смущение, волнение и предвкушение. Он подхватил меня на руки и понес в комнату отдыха. Сев на диван со мной на коленях, он стал осторожно вынимать мою заколку, удерживавшую волосы. Я закрыла глаза в ожидании поцелуя, но его все не было. Пальцы Данирэля нежно заскользили по моей чувствительной коже. Коснулись лба, носа, щек, ушей, губ, подбородка, шеи, груди. Это было так приятно, что я расслабилась, смущение ушло, сменившись чувством сладкой истомы. Оказывается, есть что-то и положительное в сверхчувствительности моей кожи. Я настолько отдалась этим ощущениям, что даже не заметила, когда он снял с меня тунику и сбросил с себя рубашку. Его пальцы заменили губы и язык. Горячее дыхание, влажные поцелуи и очень осторожные покусывания проделали то же путь, что и пальцы, коснулись сосков, вызвав мучительное напряжение внизу живота. Я невольно подавалась к нему ближе, удивляясь собственному поведению и желанию чего-то большего. После этого его ласки перестали быть нежными. В них появился голодный напор, обжигающая страсть, неистовость. Жаркий поцелуй смял мои губы, крепкие руки прижали к себе, и я, испытывая непреодолимое влечение, отозвалась ответными действиями. Скользнув ладонью по гладкой коже его головы, чуть сжала в пальцах кончик его уха, погладила заднюю поверхность крепкой шеи, пощупала широкие плечи, впилась пальцами в мышцы его груди, поражаясь их твердости. Его губы спустились ниже. Уткнувшись лицом мне в живот, он хрипло зашептал: — Прекрасная моя… ненаглядная… долгожданная… желанная… единственная… Он коснулся языком моего пупка, и… мое наваждение пропало. Отказалось, что у меня это антиэрогенная зона и прикосновение к ней мне неприятны. Ну вот, как всегда, и здесь у меня не обошлось без заморочек. Упершись руками в его плечи, я резко отстранилась, приобретая контроль над своим состоянием и сознанием. Данирэль оказался очень чутким, сообразительным, сразу поняв, что именно произошло, и тут же разжал свои объятья. Быстро натянув на себя подобранную с пола тунику, я пробормотала: — Э-э-э… я думаю, что нам пора расходиться… Время позднее, пора спать. Он, расстроено посмотрел на меня, и обреченно кивнул. Быстро, без оглядки, поднявшись в отведенную мне спальню, переодевшись в купленную сегодня ночную рубашку, забравшись в постель, я, наконец, расслабилась и задумалась о пережитом наваждении. Раньше, я и представить не могла, что ласки мужчины так приятны. Возможно, я зря так упорно избегала близкого общения с мужчинами. Или так не всегда, и не с каждым? Не найдя ответа, ведь опыта-то нет, я незаметно уснула. Утром за завтраком, мои губы непроизвольно растягивались в довольной улыбке, когда я смотрела на Данирэля, и всегда встречала ответный взгляд, полный затаенного обожания и желания. Мне кажется, что похожим взглядом смотрит на мою мать отец. Неужели я встретила своего мужчину? И разве могут искренние, глубокие чувства возникнуть так быстро? Ладно, время покажет, а сейчас надо сосредоточиться на предстоящей встрече с членами Городского Совета. Оказавшись перед отцом Данирэля, градосмотрителем Назирэлем, и пятью Советниками, я с любопытством рассматривала их, а они меня. В процессе знакомства я поняла, что один из них отвечает за безопасность города. Второй — казначей, отвечающий и за сбор налогов. Третий — уважаемый всеми воин, учитель мечного боя. Четвертый и пятый — самые сильные маги города, один из которых стихийник с Даром Земли и с Даром Воды, второй — маг Жизни с Целительским и Ментальным Даром, и это единственная женщина в Совете. На Городском Совете присутствовал и Данирэль, который привел меня сюда. Мой рассказ о случившемся в дороге, звучал так неправдоподобно, что в него с трудом можно было поверить. Но, Хвала Небесам, здесь собрались эльфы с большим жизненным опытом, некоторые и с Ментальным Даром, поэтому они чувствовали, что во всех моих словах, нет ни слова лжи. Все сказанное произвело на них неизгладимое впечатление, вызывая искреннее сочувствие мне и возмущенное недоумение по поводу действий напавших на меня эльфов. Они все наперебой стали предлагать любую помощь, которая может понадобиться мне в их городе. Слушая их, я поняла, что, кажется, в Надмире нет явных сторонников расового неравенства. Но как говорит Еваниэль — «доверяй, но проверяй», поэтому я попросила разрешения встретиться со всеми здесь проживающими лесными орками и их взрослыми детьми. Вернувшись домой, надо постараться предоставить Эдмунизэлю максимально полную информацию о том, какая здесь обстановка. А уж он, отвечающий за безопасность всего Эльфийского Леса, пусть сам решает, что делать дальше. — Возможно, — постаралась я им объяснить свои мотивы, — что вашим оркам и полукровкам кто-то когда-то угрожал, оскорблял. Но вы не знаете об этом потому, что они не жаловались, не придав этому значения. Или посчитали, что жаловаться, значит проявить слабость. Или побоялись, что их обвинят в наговоре на эльфов. Советники, поняв, что я собираюсь остаться в их городе на несколько дней, проведя небольшое расследование, а не сразу уехать в Асмерон, с уходящей туда завтра курьерской каретой, отнеслись к этому с пониманием. — Хорошо, — согласился Назимэль, — мы поможем тебе, чем можем. Чтобы тебе не бегать по всему городу, мы пригласим всех орков и полукровок, собраться здесь, сегодня после сиесты. Оказавшиеся свободными несколько часов я, с согласия Данирэля, решила посветить приведению в порядок его сада. Такая работа и меня отвлечет от беспокойных мыслей, и саду подарит здоровье и жизнь, что требовал от меня мой Дар, и принесет больше красоты в наш мир, что просила моя душа. Данирэль попытался мне помочь, но, честно говоря, больше мешал, и я уговорила его посидеть в сторонке. Без оглядки используя магию, резерв которой был сейчас уже практически полным, я, испытывая знакомый мне восторг вдохновения, перестала замечать время. Высаженной по периметру сада живой изгороди я придала аккуратную форму. Добилась, чтобы листва в ней стала крупнее и усилила контраст светлых и темных оттенков листьев. Собрала разбросанные по всему саду цветы в один большой многоярусный миксбордер, и призвала их пышно зацвести и благоухать. Нескольким имеющимся плодовым деревьям проредила крону, сделав их стройными. И направила все соки дерева в оставшиеся плоды, наливающиеся соком прямо на глазах. Удалив из газона попавшие туда сорняки, в виде высоких или широколистных трав, заставила густо разрастись мелкотравью так, что газон стал казаться бархатным ковром. Вдоль вычищенных каменистых дорожек сформировала узенькие бордюры из низкорослых, красиво цветущих кустарничков. И только хотела перейти к реставрации круглой беседки, заросшей ягодными лианами, как меня прервал Данирэль, заключив в кольцо своих рук. С восторгом заглядывая мне в глаза, он восхитился: — Никогда в жизни не видел такой кажущейся легкости и виртуозности в работе с магией. А результат просто поражает своим изысканным вкусом и красотой. Даже не предполагал, что сад может выглядеть как вдохновенное произведение искусства, берущее сердце в плен своей гармонией. — Спасибо за такую высокую оценку, — довольная похвалой, ответила я, — но я еще не закончила. — К сожалению, нет больше времени, нас ждут. Может быть, ты сможешь закончить задуманное завтра? — с надеждой попросил он. Я согласно кивнула и, освободившись от его объятий, побежала в дом, и сама радуясь полученным результатом, на ходу сообщив: — Сейчас быстро приму душ, переоденусь, и буду готова. Данирэль очень мне помог при общении с чистокровными орчанками и орками, а так же, с похожими на них, или, наоборот, не похожими, их сыновьями и дочерями, от смешанных браков. Некоторых и полукровками-то назвать, язык не поворачивался. Впрочем, меня еще в большей степени трудно назвать полукровкой, но ведь кто-то поставил мне это в вину. Их было немного, всего около тридцати, что меня удивило, ведь в Асмероне их в десять раз больше. Как выяснилось, все они имели работу, были неплохо устроены, в целом, довольны своей жизнью. На задаваемые Данирэлем вопросы охотно отвечали, и, благодаря правильной формулировке этих вопросов, мы с облегчением выяснили, что Надмир в вопросах расовой терпимости благополучный город. В то же время, и здесь бывают взаимные недовольства, упреки, пренебрежение, иногда и оскорбления, но больше чем в бытовые конфликты это никогда не перерастает. А вот что касается приезжающих в город эльфов из других мест, то среди них иногда бывали те, кто активно угрожал оркам, заявляя, что их место в Орочей Степи, и рано или поздно Эльфийский Лес будет от них очищен. Правда, дальше слов дело не доходило, и эти эльфы, не причинив физического вреда оркам, рано или поздно покидали город. Слушая рассказы орков, я думала о том, что такого рода расследование надо провести и в других городах Леса. Обязательно скажу об этом Эдмунизэлю, пусть он этим займется. А я займусь строительством Эльгномора, это и будет моим вкладом в борьбу с межрасовым конфликтом, если он есть. Уже в сумерках, вернувшись в дом Данирэля, мы быстро поели. И он, ни о чем не спрашивая, подхватил меня на руки, и бережно прижимая к груди, отнес в мою спальню. Положил на кровать, вытянувшись рядом. Я не возражала и не сопротивлялась. Мое сердце замирало и проваливалось куда-то вниз, в предвкушении чего-то неизведанного и желанного. Как и вчера, вначале это были ласковые поглаживания, постепенно переходящие в нежные поцелуи. Затем, в жаркие, страстные объятья, чувственные прикосновения, вызывающие у меня нечаянные, тихие стоны удовольствия. Избавив меня и себя от одежды, его горячие ладони и завораживающие губы были везде, на что моя чувствительная кожа отзывалась возбужденными волнами мурашек. Появилось непреодолимое желание и самой потрогать его тело. Коснуться, выглядевшего агрессивно и требовательно, мужского органа. И я поразилась его горячей шелковистости, и нетерпеливой, напряженной пульсации. В какой-то момент, отыскалась еще одна моя антиэрогенная зона. Это оказались паховые складки, причем, неприятны были прикосновения, если их касаться не губами, а чувствительно надавить пальцами. Я, почувствовав неприятное давление в этой области, непроизвольно попыталась оттолкнуть Данирэля, но он быстро сместился к центру между моих ног, сосредоточив все свое внимание на самом чувствительном месте. Жгучая волна возбуждения вновь накрыла меня, вынуждая, теперь уже, наоборот, податься ему навстречу. Что-то сжалось в животе в жаркий комок. Это было слишком, слишком необычно, слишком остро, слишком жарко, слишком пугающе. Хотелось это прекратить, и в то же время было невозможно оторваться от его желанных губ и твердого, горячего тела. Утонув в этих новых, сильных, возбуждающих ощущениях, я, от его ласк, неожиданно достигла пика удивительного, блаженного удовольствия, вызвавшего у меня удовлетворенный, неконтролируемый вскрик. Но Данирэль не дал мне расслабиться вслед за угасшим возбуждением. Его непрекращающиеся поцелуи и безумные ласки вновь вызывали у меня желание. Накрыв меня своим телом, он просунул ладони под мою поясницу и, тесно прижав к себе, быстро проник в меня, заставив замереть от возникшей неприятной болезненности. Но когда он начал размеренно двигаться, незнакомые, притягательные ощущения затуманили мое сознание настолько, что я перестала понимать нашептываемые им слова. Вроде бы, судя по интонациям, он что-то утверждал, спрашивал, просил, но я полностью утонула в стремительно нарастающем, обжигающем чувственном удовольствии, сделавшим меня глухой и слепой и, в какой-то момент, это привело к умопомрачительному, упоительному взрыву наслаждения. Расслабленные, уставшие, прижавшись мокрыми телами, мы лежали лицом друг к другу, и не могли отвести взглядов, в котором читались взаимная благодарность, нежность и… что-то большее. Неужели я, наконец, влюбилась?! — Сердце мое, тебе хорошо? — прошептал он.