- Милый, что с тобой? - Никогда! Никогда он не будет вам послушен. Никогда не отречется, уступая вам власть. А если вы его отпустите, то отправитесь в тюрьму! И вы знаете это не хуже меня. - Милый, ты слишком волнуешься. - Конечно! Вы же хотите царствовать?! А для этого в стране должен быть порядок. Людям нужен законный император! Я не прошу убивать брата, но хотя бы надавите на него! А вы ему разве что кисэн не присылаете! - Ты опять забываешься, милый. Что за тон? Принц горько рассмеялся. - Конечно, я же не Тхан. Только ему позволено говорить с вами вызывающе! Она нахмурилась. - Милый, что за сравнение? Тхан - тоже мой сын, и я люблю его, несмотря на все огорчения, которые он мне доставляет. Но ты хороший, послушный мальчик, который уважает и радует свою матушку. Не разочаровывай меня, не становись похожим на брата. Несколько мгновений Мин вглядывался в ее лицо, а потом обреченно махнул рукой. *** С выражением напускной скуки Тхан следил за тем, как с потолка спускается решетка. Что-то Сунан зачастила. Ведь только вчера приходила… Ничего! Остался всего один слой кладки. Не больше пяти дней работы. А дальше - тайный ход. Стены Пурпурного дворца раскроются перед носителем крови аль Самхан, лошадь он добудет уже в городе у одного из верных людей. Если все они арестованы, обменяет на драгоценную заколку. Конечно, Сунан пустит погоню по следу, но Тхан не сомневался, что сумеет уйти. Главное, добраться до одного из сохранивших верность наместников. И хорошо бы узнать, что случилось с Джином. Скрипнула дверь. При виде стоящего за решеткой молодого мужчины - ухоженного и наряженного, словно дорогая кукла, Тхан подобрался и сощурился. Что-то новенькое… - Как чувствуешь себя, дорогой братец? - сладким точно патока голосом поинтересовался посетитель. - Превосходно, - мрачно откликнулся принц. - А тебе матушка разве разрешила играть со мной? - Ах, я забыл у нее спросить, - Мин с улыбкой развел руками. - Не боишься, что она будет гневаться? - Боюсь, - Мин резко прекратил улыбаться и положил руки на решетку. - Почему так, Тхан? Почему она всегда спускает тебе любую наглость и все равно любит? А стоит мне проявить малейшее неповиновение, как я превращаюсь в “плохого сына”? Тхан рассмеялся. Надо же какие проблемы до сих пор волнуют младшенького! - Потому что на меня это не действует. Она может сколько угодно кричать, что я ей не сын, и жаловаться на головную боль, я все равно сделаю по-своему. - Вот оно как, - пробормотал с болью младший принц. - Значит, пока я из кожи лезу, пытаясь заслужить любовь… - Она тебя ни во что не ставит, - насмешливо закончил за него брат. - Женщины уважают силу. А ты, - тут он смерил вычурную одежду, пудру на лице, веер на запястье выразительным взглядом, - уж слишком девочка. Разве что платья за ней не донашиваешь. - Но я делаю все, чтобы она была довольна! Она говорит, что ценит это. - Конечно. Я вот ценю это кресло. Оно такое удобное, - Тхан похлопал по подлокотнику и злорадно улыбнулся. Он никогда особо не любил младшего брата - труса и плаксу. К тому же манера Сунан постоянно сравнивать сыновей и ставить в пример младшенького здорово раздражала. Если мать хотела добиться этим послушания, она здорово просчиталась. Вместо того, чтобы стать зависимым от нее, Тхан научился не обращать внимания на ее осуждение, жалобы и советы. Смешно, но кажется именно поэтому Сунан ценила и уважала его больше Мина. - Ясно, - младший принц закусил губу и задумался. - Что-то еще? - спросил Тхан, скрывая нетерпение. Зеркало и гвоздь ждали своего часа. - Или ты просто пришел постоять и поглазеть на меня? - Нет, пожалуй, все, - глаза Мина странно сверкнули. - Спасибо, дорогой братец. Он поклонился и исчез так же внезапно, как и появился. - Ну и что это было? - спросил Тхан у пустой комнаты. Ответа, понятное дело, не последовало. Наследный принц пожал плечами и снова достал гвоздь. *** Ночь прошла спокойно. Наутро, наспех позавтракав, они продолжили путь вниз. Оставалось не так много, по словам Джина уже к вечеру они должны были достичь предгорий, а если повезет, добраться до заставы. Той самой, на которой Тэруко хотели арестовать. Это началось неожиданно, когда они, спешившись перед особо крутым участком тропы, вели лошадей вниз. Кони первыми почуяли опасность. Они дернулись, заржали и понесли. Доставшийся Тэруко вместо Мухи мерин толкнул ее грудью, вырывая из рук поводья. Принцесса упала и больно ударилась плечом. В опасной близости от головы мелькнули копыта. Она откатилась, вжалась в стену, провожая взглядом обезумевших от страха лошадей. - Тэруко! - она успела обрадоваться, что с ним ничего не случилось, а потом поняла, что впервые за их знакомство видит Джина настолько испуганным. - Бегом наверх! - Что?! - Вот-вот начнется обвал! В пещеру, быстро! В воздухе сгустилось жутковатое напряжение. Как перед грозой, но сильнее, явственнее. Пахло бедой. Рука Джина клещами впилась в ее запястье, заставляя подняться. Тэруко глотнула воздух и побежала вверх по узкой тропе, как не бегала никогда в жизни. Казалось ей, или каменная плоть гор действительно дрожала мелкой дрожью под ногами. Где-то над головой слышался шорох, сначала тихий, еле слышный, потом все более различимый, похожий на шум ливня. Мелкие камушки больно били по плечам, песчинки путались в волосах. Пещера… Черный зев перед началом крутого участка тропы, они проходили мимо нее каких-то десять минут назад. Тэруко запомнила, потому что всегда побаивалась подземелий и шахт. В узких каменных лазах могло таиться что угодно. Или кто угодно. Джин дернул ее за руку, как бы требуя “Быстрее!”, но она не могла быстрее. Воздух выгорал в легких, кололо в боку и страшно было оступиться на крутой тропе, сорваться вниз… Они успели. Вбежали в пещеру за мгновение до того, как стало совсем темно и трудно дышать от повисшей в воздухе каменной взвеси и пыли. Тэруко остановилась, согнулась и закашлялась. Джин рядом что-то прокричал, но разобрать его слова было невозможно из-за оглушающего грохота. Тогда он просто снова дернул ее за руку, увлекая за собой глубже в пещеру. Стоило отойти на пару десятков шагов, как воздух очистился. Грохот здесь был тише, но стены все равно слегка дрожали, внушая неуверенность и желание поскорее покинуть каменную ловушку. Темнота только усиливала ощущение беспомощности. Еще через три десятка шагов им встретился ручеек. Тэруко плеснула в лицо водой, а потом напилась, смывая противный привкус каменной пыли. Вода была теплой, почти горячей и чуть попахивала тухлыми яйцами. - Успели, - Джин рассмеялся так, словно сам не верил в возможность спасения. - С ума сойти, успели. Когда доберемся до города, пожертвую на новый храм для Маго-Хельми. Его голос отражался от стен и потолка, возвращался жутковатым эхом, словно в пещере прятался злой насмешник, повторявший за принцем каждую фразу. - Думаешь, она нам помогла? - шепотом спросила Тэруко. - Не знаю. Наверное нет, - Джин тоже понизил голос. - Но мне хочется кого-нибудь поблагодарить. Жизнь - великий дар. Он замолчал и все вокруг снова заполнила вязкая тьма. Журчала вода, со стороны туннеля доносился шум оползня. Тихий и почти уютный, как стук капель по крыше. Как-то неспокойно в темноте! Тэруко протянула перед собой руку, чтобы коснуться Джина, и похолодела, нащупав только камень. Что, если Джин совсем исчез, и она теперь совсем одна в этой темной дыре? - Джин! - в панике почти что выкрикнула принцесса. “Джин-жин-жин”, - с хохотом подхватило эхо. Где-то над головой затрепетали кожистые крылья. - Здесь я, здесь. Чего ты орешь? - раздался над ухом его насмешливый голос. Тэруко прерывисто выдохнула, отпуская свой страх. И вцепилась в мужчину, обняла за плечи, страшась выпустить хоть на миг - вдруг исчезнет? Он понимающе хмыкнул: - Боишься темноты? - Боюсь пещер. Долго еще? - Пару минут, если повезет. Потом можно будет сходить к входу, посмотреть. Вот только… - он не закончил. - Что? - Не важно. Не будем паниковать раньше времени. “Не будем”, - согласилась мысленно Тэруко. Ей и так хватало причин для паники. - Ты такая смешная, - задумчиво сказал Джин. - Как маленький дикий котенок. Чуть что - выпускаешь когти, пытаешься казаться сильной и грозной. - Пытаюсь? - Тэруко почувствовала себя оскорбленной и даже хотела отстраниться, но Джин не дал. - Пытаешься. Получается так себе. Не надо ничего мне доказывать, Тэруко. Если страшно, трудно, плохо - так и скажи. Для женщины нет позора в том, чтобы быть слабой. - За слабых все решают сильные. Я не буду чужой игрушкой!