— Ну придумывай! — крикнул Владимир. — Зачем вы так? — Как «так»?! — снова проснулась злоба. — А ты будто не понимаешь! На фига было вертеть хвостом? Или вам нравится стравливать нас, как собак?! Вы от этого просто млеете! Сучки вы все!!! Ведь, какую ни возьми, у каждой натура шлюхи!!! — Володя… — Ее тон был мягок, но не взгляд. — Что «Володя»?! — распалялся Замятин. — Еще не известно, кто виноват больше!!! Теперь Инара смотрела презрительно. Но произнести что-либо пока не решалась. — Если бы не ты… — с горечью бросил. Хотелось высказаться, вылить накопившуюся неудовлетворенность, но слова вдруг закончились. — В чем-то он прав, — подал голос Оласаев, невесело хмыкнув. — Вы с ума сошли?! Не я же его ножом ударила! — Да, это Вовкина заслуга… — Ну конечно! — В голосе откуда-то прорезались визгливые нотки. Замятин сам себе стал неприятен. На это, впрочем, некогда было обращать внимание. А из-за чего все началось?! Вам это ведомо? И потом… Мурад, ты же его добил!!! Ты! Зачем ты ввязался? Может, как-то и обошлось бы… — Да перестань ты ныть! — обрезал его Оласаев. — Что ты предлагаешь? Давай в темпе, ночь скоро кончится! — Ну… Ты скажи сначала, — согласен, что все-таки ты его убил? Мурад вдруг расхохотался: — Сволочная у тебя все же душонка, Вовчик… Замятин не обратил на реплику внимания. — Да, я его первым ударил. Но он потом еще жил… И вообще, наверняка рана не была опасной. А когда ты его ткнул, он сразу упал и потом даже не пошевелился… — Он правильно рассуждает, Мурад, — внезапно поддержала Замятина Инара. — На тебе больше вины, и следствие наверняка решит так же. — Ну хорошо, — согласился Оласаев. — А какая, собственно, разница, кто виноват больше. Ответ держать все равно будем вместе… Ты, конечно, не в счет, — кивнул Инаре. — Разница есть, — вступил Замятин. — Ты же знаешь, что за преступление, совершенное группой, полагается больший срок, чем если бы то же самое натворил одиночка. Тем более группе с успехом можно вменить умышленное, если вообще не заранее спланированное… А одиночка… он вполне может надеяться на смягчающие обстоятельства… — Короче, ты предлагаешь повесить его смерть на меня? — Н-ну… — выдавил Замятин. — Мурад, ты же подумай… — Ха! М-да, комсорг, ты далеко мог бы пойти! — Мурад, но правда ведь… — снова подала голос Инара. — Вам надо решить, кто возьмет на себя все. Так будет наиболее разумно. Оласаев вздохнул, чему-то ухмыльнулся. Закурил. — Я могу сказать, что он первый начал, — снова сказала она. — Ударил Володю… Ну из-за меня, наверное… Допустим, у нас отношения с Володей, а Сергей напился, что-то ему взбрело в голову, ну и… Дальше — как на самом деле было… А? Оласаев молчал. Замятин тоже не решался ничего сказать. Его вполне устраивал такой поворот событий. Если б только Мурад согласился… В противном случае… Ну нет! Замятин решил, что ни в коем случае не будет отвечать за все в одиночку. Эмоции противились логике. Собственной же логике! Бесспорно, одиночку могут и пожалеть, могут и… Нет, убийство — штука серьезная. Но все равно, один скорее снова выйдет на свободу, чем если за то же самое отвечать вдвоем. Нет! Все равно — нет! Это не для него! Во всяком случае, если уж падать, то вместе… — А ты, Вовка, хотел бы выйти чистым, — полуспросил-полуутвердил Оласаев. — Как же, у тебя институт, общественная нагрузка… Ты у нас чистюля, активист! — Я не смогу так, как предложил тебе. — Замятин почувствовал, что у него начала дергаться бровь. — Не могу, Мурад! — Помимо воли тон становился все более плаксивым. — А я, значит, могу?! Мне это должно нравиться?! — Нет, ну… Ты… Ты сильнее, наверное… И потом, ну правда же, ты его зарезал!!! — Замолчи, — отмахнулся Оласаев. — Он бы тебя пристрелил. Может, и меня потом заодно… Да, Вовчик, будешь ты мне должен по самый гроб! Да и потом вряд ли расплатишься! — Мурад, ты же понимаешь… — Замятин не знал, как себя вести. Внутри все горело. И, несмотря на пережитое, вдруг выскочила откуда-то из глубин его расшатанной психики гаденькая такая, склизкая радость. Наверное, пронесло!!! — Про пистолет надо сказать, — вспомнил Мурад. — Это тоже лучше ты скажешь, — посмотрел на Инару. — Что еще? — Надо бы поспешить, — несмело напомнил Владимир. — Труп остывает. Могут спросить, почему сразу не пришли… А так — больше будет на правду похоже. Оласаев снова закурил. Теперь — видимо, расслабившись. Решение принято, ничего уж не изменишь и не придумаешь. Замятин думал, что, если действительно пронесет, отныне станет вести наипримернейший образ жизни. Самый жесткий распорядок! Никаких пьянок! Только учеба, только карьера!!! Надо суметь стать настоящим человеком! Большим человеком! Большим людям плевать на такие ситуации… А Инара все-таки умница. Не ожидал, никак не ожидал! Радость звучала торжественным ритмом, — добился-таки!!! Да, такие женщины выбирают сильнейших! — Ладно. — Тяжелый голос Оласаева разом срезал ликующую симфонию. Вздох. Щелчок — огонек сигареты дугой прорезал темень. Мурад тут же закурил следующую. — Пошли сдаваться, что ли… Турецкий. 9 апреля. 11.20 — Со шмидтовскими быками полный голяк! — Позняк взял слово, не дожидаясь приглашения. — Они отрепетировали показания. Тридцатого вечером в клубе никого не было, около одиннадцати Жадько устроил фейерверк, больше ничего заслуживающего внимания не происходило. Шаг влево, шаг вправо — не знаю, не видел, не помню. Массовый склероз. — Во второй раз мы их пока не вызывали, — потягиваясь, сказал Ильин. — Может, на очной ставке с макаровцами расколются. — Ща! Разбежались! На сто рублей спорим? — Ты же не отдашь. — Ильин зевнул. — Кончайте базар! — повысил голос Турецкий. — Что у нас есть на них? Оружие нашли? — Нашли! — Позняк нервно расхохотался. — Я такого еще в жизни не видел. Вот где кино и немцы! — Там целый арсенал, — пояснил Ильин, — оформлен как частная коллекция. Каждый ствол якобы представляет собой историческую ценность. Тот именной, тот редкий экспериментальный образец, тот пристреливал лично Макаров или Ворошилов. Главное — бумаги все в порядке. С печатями Министерства культуры! — Получить в Министерстве культуры разрешение на хранение оружия — это круто, — согласился Турецкий. — А кто владелец коллекции по документам? — Коллекция — собственность клуба. — Гениально! А владелец клуба — Жадько. Ладно, кроме его самого и его быков кто-то еще в клубе работает? Не братва же полы в оранжерее моет и кактусы поливает. — Не братва, — сказал Ильин, — четыре пенсионерки из окрестных домов. У одной племянник отбывает срок за нанесение тяжких телесных, она у них главная. По их словам, они всегда прибираются утром. Что там, в этом «Ирбисе», ночами происходит — можно только догадываться. Если клиенты до утра засиживаются, поломоек, ясное дело, не пускают, пока народ не разъедется. А Жадько старухи эти боятся до потери памяти. Толку от них еще меньше, чем от быков. — То есть все врут безбожно и ответственности за дачу ложных показаний не боятся. По крайней мере, гораздо меньше, чем за дачу правдивых, — подвел итог Турецкий. Чего и следовало ожидать. Кто допрашивал Арбузова? — Я. — Позняк поднял руку. — В двух словах показания и твои выводы. Протокол я потом почитаю. Кстати, я с Арбузовым вчера беседовал в неофициальной обстановке. Интересно будет сравнить наши впечатления. — Тридцатого, около девяти, — начал Позняк, — они с Эренбургом заехали за Замятиным домой и сопроводили его в клуб «Ирбис». Охрана пропустила их — просто открыла ворота, когда они подъехали, никто к ним даже не вышел. — Стоп! Почему их пропустили, не проверив? Они были в машине Замятина? — Нет, на своей — на макаровской. Замятин позвонил по мобильному телефону и сказал, что они через минуту подъезжают. — Хорошо, дальше. — Они поставили машину на стоянку, Замятин вышел, а Арбузов с Эренбургом сразу отправились в бильярдную. — Еще раз стоп! Кто-то должен был встречать Замятина, а кто-то — его охранников, не могли же их бросить на произвол судьбы посреди двора! — Арбузов уверяет, что никто их не встречал. Замятин сразу отправился в оранжерею, видимо, знал, что его там ждут. А бильярдная была открыта — в предыдущий раз, когда Арбузов сопровождал Замятина в «Ирбис», он тоже весь вечер безвылазно проторчал в бильярдной. — И в первый раз была та же самая история? Их никто не встречал, он никого не видел?! — Да. Замятин сам объяснил ему, где следует ждать. — Хорошо, вернемся к вечеру тридцатого. Когда они подъехали, сколько машин было на стоянке? — Две. Джип Жадько, который мы вчера видели, и лимузин. Номер он, конечно, не запомнил.