— Ничего не говорит. Говорит, все решит суд. — А на самом деле у него невеста была? — Не знаю. — Отец хотел с тобой говорить, пойдешь? — Нет. Мне нечего ему сказать. — Тогда я ухожу, — поднялся, подошел вплотную, заглянул в глаза, — только запомни, о чем я тебя просил. Помоги Мураду. Пожалуйста. Турецкий. 10 апреля. 15.35 Не успел уйти Ильин, позвонила Лидочка. — Александр Борисович, у меня сногсшибательная новость: документы на месте! — Сгоревшие? — уточнил Турецкий. — Вот именно. Я взялась на всякий случай составлять реестр и обнаружила. — И как давно они там? И они ли это? — На девяносто девять процентов — они. Но еще вчера утром их там не было, я уверена. — А папка? — Не знаю, эта ли папка, а таких похожих у нас очень много. — Ты откуда вообще звонишь и почему в субботу на работе? — Не волнуйтесь, из автомата, а в субботу у нас рабочий день. Что мне теперь делать? — Работать, раз рабочий день. Братишко не появлялся? — Вчера и сегодня — нет. Значит, это кто-то из наших? — Я сегодня зайду к вам в контору, я тебя не знаю, ты меня не знаешь, а еще лучше симулируй грипп и иди домой. — Зачем? — Надо. Будем устраивать провокацию. По большому счету, провокации устраивать поздно. Документы на месте, единственно для того, чтобы заставить злодеев поверить, что Шестов что-то опасное для них хранил в домашнем компьютере, и посмотреть, кто придет к нему, вернее, к его сестре в гости. Турецкий вспомнил про винчестер Шестова и позвонил компьютерщикам. — Файлы восстановились не полностью, — безо всякого энтузиазма сообщил главный компьютерный спец, — кроме того, они были защищены паролем, а это двойное раскодирование: вначале на низком уровне нужно собирать из кусочков закодированный текст, который еще даже и не текст, а бессвязный набор символов, а потом из этого набора извлекать обрывки текста. Это длительная процедура, и без разрешения исполняющего обязанности генерального мы не можем бросить на это все силы… — Когда? — Еще дня три понадобится, если вообще что-то получится. — А ящик пива заменяет такое разрешение? — Нет, — потеплел голосом компьютерный спец. — Но сокращает сроки примерно вдвое. Пора Лидочке от этих нефтяников уходить куда-нибудь в более спокойное место. Разбираться со всеми их махинациями, отношениями внутри себя и с внешним миром можно до скончания века. А «темных личностей» и Братишко надо поставить на место раз и навсегда. Кражу документов ей теперь не пришьют, а чтобы обвинить ее в смерти Шестова, нужны мотивы и улики. Идеальный мотив — деньги, они же могут оказаться и уликой. И эти деньги надо найти. В 17.10 Турецкий вошел в шикарный офис «Данко» на улице Энергетической. Предъявлять свое удостоверение вахтеру с автоматом он не стал сознательно, сообщил, что пришел к Скрыпнику. У Скрыпника в субботу тоже был рабочий день. Он вышел на проходную, даже не попросив позвонившего ему охранника уточнить, кто именно к нему пришел. Фразы «к вам пришли» оказалось достаточно, чтобы побудить его оставить свои дела. — Товарищ из прокуратуры, — многозначительно шепнул Скрыпник охраннику, увлекая Турецкого в недра фирмы. На работе Скрыпник был более гостеприимен, чем дома. Проводил Турецкого в небольшой, но обставленный дорогой мебелью личный кабинет, предложил чаю и сигары. — Как я понял, вы еще не закончили следствие? — Нет, сам бы рад, — шумно прихлебывая чай, пожаловался Турецкий, — но надо же разобраться. — В чем? — удивился Скрыпник. — Вы как будто уже пришли к выводу относительно вмешательства стихийных сил природы? — Прийти-то пришел, но вот в чем загвоздка, понимаете. Стихийные силы природы они ведь на то и стихийные — напакостили один раз и успокоились. А у нас что?! — Что? — У нас какие-то темные личности бродят, рыскают вокруг дачи покойного, говорят, что они с работы, то есть отсюда. А когда доходит до объяснений: фамилии, должности, в каких отношениях с Шестовым состояли по службе, они вдруг сбегают. Скрыпник был снисходителен, объяснил туповатому следователю то, что и так было, по его мнению, очевидно: — Возможно, это обыкновенные мародеры. Дача пуста, хотели поживиться тем, что не догорело, а насчет работы придумали, просто не нашли лучшего объяснения для своего интереса. — Как у вас все просто! — возмутился Турецкий. — А домой к нему они тоже мародерствовать приходили? Квартира не пустая, в ней сестра Шестова сейчас находится. Откуда они вообще адрес узнали? Зачем мародерам в бумаги его заглядывать? Они еще в компьютере желали покопаться. Какие-то слишком нетипичные у нас мародеры вырисовываются. — Что вы от меня-то хотите? — вздохнул Скрыпник. — Содействия следствию. — А именно? — Фирма, я смотрю, у вас солидная, — Турецкий забыл, что ни разу еще не чесал в затылке за весь разговор, и почесал, — отрывать людей от работы мне неловко, а разъяснить все для себя нужно непременно. Вот вы бы поспрашивали, или, может, вы и так знаете: кто из ваших сотрудников на пожарище ездил и к сестре покойного ходил. Если найдутся такие люди, честно признаются, зачем им это понадобилось, и окажется, что к пожару это никак не относится, значит, на том и поставим точку. — А если не найдутся? — Значит, будем принимать меры. — Какие, простите, меры? — переспросил Скрыпник. — Соответствующие, — веско заявил Турецкий. Выйдя от Скрыпника, он наткнулся в холле на двух мило и громко беседующих дам. Прекрасное настроение от удачно сыгранной роли тут же улетучилось и уступило место безудержному бешенству — одну из дам он узнал. Это была Лада Рябец — репортерша, не раз светившаяся в программах Хмуренко. Вторая — видимо, секретарша гендиректора этой конторы, размахивала ручками в кольцах и оживленно жаловалась: — …О чем вы говорите, какая Швейцария? Шеф меня однажды в Нефтекамск взял. Зимой! Это был такой ужас. А в Швейцарию он только сам. Представляете, сколько это стоит? — А сколько вы на благотворительность отчисляете! Я слышала, даже финансировали строительство детского дома… — Да кого мы только не финансируем… — Мне нужно постановление на арест Хмуренко, — заявил Турецкий с порога, ногой распахнув дверь кабинета Меркулова. — За что? — вопросительно ухмыльнулся Константин Дмитриевич, глядя на «важняка» поверх очков. — Он достал!!! — С такой формулировкой и выписывать ордер? — Выписывай с какой хочешь. Например, подстрекательство к убийству свидетеля или соучастие в убийстве. — Может, ты присядешь? — предложил Меркулов. — Зачем? — Успокойся и объясни не торопясь, что, собственно, произошло за последние несколько часов?