— Знаю, знаю, проказница. И предлагаю расценить мое появление как... — Предлагаю тебе катиться к черту! — зашипела Даша. — Не твое дело, куда и зачем я хожу. — Не спорю. Но мне приятно, что ради меня ты готова... — Ни на что я ради тебя не готова! Если бы меня не уговорили... — Если бы тебя не уговорили? — с легким присвистом переспросил полковник. — Интересно, кому же это могло понадобиться? И хотя Даша по-прежнему мало что понимала, по выражению лица собеседника ей стало ясно, что произошло что-то серьезное. — Я не так выразилась, — пробормотала она, выгадывая время, чтобы сообразить, как вести себя дальше. Но железные руки уже взяли ее за горло. — Хорошо, выразись по-другому. — Скажем, мне подали идею сходить и загадать какое-нибудь желание. — Кто? — Все понемногу. — Она старалась выглядеть как можно равнодушнее. — Здесь просто все об этом только и говорят. — Что именно? — Ну... что стоит только загадать желание, связанное с любовью или ненавистью, как оно обязательно сбудется. — И все? — Полетаев пристально смотрел на нее. — И все. Полковник взял ее руку, погладил и вдруг сжал так крепко, что она едва не вскрикнула. — Даша, детка, скажи мне, кто тебя послал в пещеру. — Ты сломаешь мне руку, — пробормотала она. Полковник понял свою оплошность и поспешил ослабить хватку. — Извини, не рассчитал. Даша молчала. Поведение полковника настораживало все больше и больше. — Заключим договор? — Еще один? — Да. Ты мне честно рассказываешь, кто тебя уговорил отправиться к Горной Деве, я же в свою очередь отвечаю на все твои вопросы. Угрюмо ухмыльнувшись, Даша покачала головой. — Думаешь, я тебе поверю? — Слово офицера! — Ага, убедил. Может, тебя уже давным-давно уволили. — Ты же слышала: меня повысили в звании. — Это я слышала только от тебя. В центральных газетах об этом ни строчки. А хоть бы и повысили. — Она скривилась: — Как раз перед выходом на пенсию. — Хорошо, тогда просто даю слово. — Думаешь, это меня убедит больше? К тому же, как ты узнаешь, что я говорю правду? Вколешь сыворотку правды? — Зачем такие сложности? Мне достаточно посмотреть на твои пальцы и все станет ясно. — Пальцы? — Даша растерянно посмотрела на свои руки. — А что с ними? — Сначала расскажи, кто и в каком контексте надоумил тебя пойти к Горной Деве. В душе молодой женщины происходила мучительная борьба. Разумеется, ей не хотелось говорить полковнику правду, не хотелось говорить даже неправду, но узнать про свои руки хотелось ужасно. Ведь если существуют какие-либо жесты, которые выдают ее душевное состояние, то от них следует немедленно избавиться. — Ладно. Но если ты вздумаешь вешать мне лапшу на уши... — Мне не нравится этот идиоматический оборот. Даша только рукой махнула. Взывать к честности Полетаева все равно, что просить глухого стучать потише. — Да особенно и рассказывать-то нечего. Ты и без меня знаешь, что в гостинице все только о ней и говорят. — Что именно говорят? — Ну, мол, если в личной жизни возникает какой-нибудь неразрешимый конфликт, то надо пойти к Горной Деве и попросить о помощи. — Кто первый тебе о ней рассказал? Даша сделала вид, что задумалась. — Кажется, фрау Мюльке. А может быть, и Жан-Жак... Нет, я в самом деле не помню. — А ты попробуй! — голос звучал так ненавязчиво, так проникновенно, что Даша поняла: эфэсбэшнику жизненно необходимо выяснить, кто же ее туда послал. Но зачем? Попросить себе жену? Заказать президента Америки? Любая из идей казалась сколь правдоподобной, столь и нелепой. — Зачем тебе это надо? — Просто любопытно. Фраза прозвучала так вызывающе фальшиво, что Даша даже засомневалась — не говорит ли тот правду. — Допустим, я тебе поверю. — «Черта с два я это сделаю». — Но что изменится, если я назову тебе имя человека, пославшего меня в пещеру? — Просто назови, и все. — Нет, пока ты не скажешь, зачем тебе нужен этот человек. По глазам было видно, что Полетаев колеблется. Но вряд ли он размышлял, говорить ли правду, или нет. Скорее подыскивал наиболее убедительные аргументы. — Хорошо. Давай так: если этот человек просто предлагал тебе сходить полюбопытствовать, то можешь унести его имя с собой в могилу. Но если он или она предлагали тебе заплатить деве для надежности выполнения желания, то... Даша вдруг начала нервно смеяться. Все происходящее вокруг этой чертовой пещеры пугало и смешило одновременно. Ничего она ему не скажет, ни единого слова, до тех пор пока точно не будет знать, что к чему. К тому же договор с пастором освобождал от необходимости врать: пастор не требовал от нее денег, напротив, самолично предложил оплатить исполнение ее желаний. — Почему ты смеешься? — Полетаев и не пытался скрыть раздражения. — Ты серьезно мог подумать, что я готова была оплатить встречу с тобой фамильными бриллиантами? Это потрясающе! Нет, я всегда знала, что ты себя ценишь, но что бы настолько... Согласись, это смешно. От Полетаева исходили довольно сильные тепловые волны. — Так что? — Ничего, — Даша ухмыльнулась. — Ты достался мне даром. — Я же знаю, что ты врешь!.. — в голосе звучало бессилие, злость. — Я тоже знаю, что ты врешь. И ты это знаешь. И до тех пор, пока ты мне честно не расскажешь, чего тебе здесь понадобилось, я рта не раскрою. — Ну что, что ты хочешь знать? — В каких целях тебе понадобилась Горная Дева? В личных или служебных? — Ас чего ты решила, что она меня вообще интересует? — Вопрос прозвучал настолько искренне, что не знай она полковника, то наверняка поверила бы. — Дискуссия бессмысленна. Видимо, полковник по инерции хотел продолжать отнекиваться, но сурово сведенные брови собеседницы заставили его изменить тактику.