— Вряд ли. Дверь была открыта. Я зашел. — И что? — Все вверх дном, а самого его нет. Даша с ужасом посмотрела на стену, разделяющую номера. — Что это значит? — Все что угодно. Начиная с того, что он действительно хотел тебя убить, но когда у него это не получилось, попросту скрылся и, заканчивая... — Полковник выразительно замолчал. — Ты хочешь сказать... — Я хочу сказать, что пока ясно только одно: пастор Хахенникен — исчез. Спустив с кровати ноги, Даша нахмурилась. — У него кто-то был. — Что? — Когда я пришла, у него в номере находился кто-то еще. Именно поэтому пастор меня и не впустил. И, скорее всего, это была женщина. — Почему именно женщина? — быстро переспросил полковник. — Я помню, меня удивил запах. Такой сладковатый, странный запах... — Запах духов? Даша хмурила бровь. — Даже не знаю... Это был парфюмерный запах, но для духов, пожалуй, несколько странный. Где-то я его слышала... — Может, это было не из его номера? — Нет, нет, запах появился именно в тот момент, когда он открыл дверь. Я помню, что меня это тогда очень удивило, но я не успела ни о чем спросить — пастор меня буквально выставил. — Тогда вероятно это был запах одеколона, — предположил Полетаев. — Он мог воспользоваться им сам или в гостях у него все-таки был мужчина. — Нет. — Даша упрямо сжала губы. — Это не был запах одеколона. — Хм. — Полковник внимательно посмотрел на нее. — Значит, насчет духов ты сомневаешься, а по поводу одеколона уверена? — Да. С одной стороны, запах не был дешевым, но он был слишком сладким. Я не представлю, чтобы так пах мужской одеколон. Я его где-то недавно чуяла, совершенно точно... Полетаев демонстративно изобразил скепсис. — Твои рассуждения, конечно, весьма занимательны, если бы они имели хоть какое-то практическое применение. Ты даже не можешь сказать, чем пахло. Может ладаном? — Нет. — Даша досадливо поморщилась. — Теперь буду мучиться, пока не вспомню. — Надеюсь, умрешь ты все же успокоенной. — Полковник хрустнул пальцами и цепко глянул на собеседницу. — Ну что, пришла пора поговорить начистоту? Слово «поговорить» резануло. Какие могут быть разговоры, когда такое происходит? — Как, ты не хочешь сообщить об исчезновении пастора полиции? — Не имею ни малейшего желания. — Но... что если совершено преступление? — Вот! — Полетаев вскинул указательный палец. — Ты подобрала идеальное слово — «совершено». Глагол прошедшего времени. Знаешь, что это означает? — Что? — Что мы уже ничего не сможем изменить. Даша хлопала глазами — она не понимала мотивов поведения эфэсбэшника. — А что, если пастор не виноват и ему требуется помощь? Полетаев опять начал тереть терпение. — Послушай себя: то он хотел тебя убить, то теперь он не виноват. О чем именно ты хочешь сообщить полиции? — Обо всем. Обо всем, что произошло. На виске полковника пульсировала маленькая жилка. — Давай начнем с того, что сначала ты обо всем расскажешь мне. — Почему тебе? — Во-первых, ты мне обещала, а во-вторых, полиция придет без всякого приглашения и до этого нам надо решить, что можно говорить, а о чем лучше промолчать. Рассказывай все, что ты слышала о пещере. Даша сидела на кровати, поджав колени и вцепившись зубами в кулак. К суеверному страху, охватившему ее от кончиков ушей до пяток, примешивалась какая-то раздражающая материалистическая нотка. И связано это было именно с полковником, невзирая на все его мечи и копья. Полетаев угрюмо наблюдал за ее сомнениями. — Так ты расскажешь? — Я никак не пойму, чего тебе далась эта пещера. — Мне кажется, я уже объяснял. — И ты хочешь, чтобы я поверила? — Можешь не верить — твое право, просто расскажи, и все, — рявкнул полковник и, заметив, как вздрогнули ноздри собеседницы, примирительно добавил: — Вдруг тебе и вправду угрожает опасность? Кто знает, что за птица этот пастор и что у него на угле. Слова об опасности возымели действие. Ведь кто-то действительно хотел ее убить! — Вокруг меня все время что-то происходит... — плаксиво выдавила она. — Я даже не знаю, с чего начать. — Начни с самого начала, — полковник ободряюще потрепал ее по колену, — например, с убийства Бредли. Раздался обреченный стон. — Как мне все это осточертело!.. Я болела, выглянула в окно, увидела, как мужчина столкнул женщину в пропасть, — Даше так надоело пересказывать эту историю, что она сократила информацию до минимума. — Потом пришла полиция и сказала, что я видеть этого не могла, так как женщину нашли за другим холмом. — Может быть, это были разные женщины? — переспросил полковник. — Я им сразу об этом и сказала, но полиция, судя по всему, решила, что это я ее убила и теперь заметаю следы. Полетаев поводил челюстью, но от комментариев отказался. — Что было дальше? — Дальше ко мне пришел пастор и потребовал мою ночную рубашку. — Это еще зачем? — Как потом оказалось, он хотел узнать, какого она цвета. Якобы альвы нас перепутали. — Кто, прости, вас перепутал? — Альвы. Такие злые демоны. Пастор сказал, что борется с ними. И что именно они убили несчастную фру Бредли. — Так он признался, что был знаком с ней? — быстро переспросил Полетаев. Несмотря на подавленное состояние, Даша все же удивилась. — Признался? Полетаев некоторое время смотрел на нее в упор и молчал. — Я хотел сказать: разве они были знакомы? — Если верить тому, что рассказывал пастор, то — да. Она когда-то была его прихожанкой. Когда жила в Финляндии.