— Хорошо, — соглашается она. Я ее убедила. — Только не позволяй Аве и Теду заставить тебя об этом забыть. — Не позволю. — Надеюсь, она не слышит обиды в моем голосе. Я занималась этим всю жизнь, преследовала призраки девушек, которые так и не выросли. У которых не было на это шанса. Чтобы отвлечь меня от этого, понадобится нечто большее, чем Ава и Тед. Глава 10 В первый раз я изменила Эрику в забегаловке в Викер-парк под названием «Матильда». Мы с Эриком были там завсегдатаями. Мы знали тамошних барменов, после ужина в ресторане иногда выпивали там на ночь и развлекались перед вечеринками. Один из барменов как-то зажег спичку, чтобы я задула ее на день рождения, и заставил весь бар спеть для меня. Это произошло в тот день, когда я сдавала образец ДНК детективу Олсену. Через четыре дня после того звонка в бистро, через четыре дня после того, как мы с Андреа начали записывать первый сезон подкаста. Когда все только начало выходить из-под контроля. Анализ ДНК стал катализатором, сделал вероятность реальностью. Возможно, моя сестра мертва. Возможно, я получу ответ. Ближе к ночи я вышла на пробежку. После того как я целый час проворочалась в постели, Эрик предложил мне выйти и направить всю мою нервную энергию в нужное русло. Однако в квартале от дома я отключила телефон, чтобы Эрик не мог отследить мое местонахождение. Наверное, как только я вышла ночью на улицу, я поняла, что мне нужна вовсе не пробежка. Когда я села за барную стойку, Кэри, парень с длинными, собранными в хвост волосами, работавший в «Матильде» по выходным, спросил, хочу ли я воды, указав на мою влажную футболку и обтягивающие шорты для бега. — Боже мой, нет, — ответила я. — Этот прикид просто для вида. Он налил мне двойное виски, и весь следующий час я просматривала на Инстаграме записи с хэштегом #синяяящерица, представляя себе татуировку на ноге Неизвестной. Кэри дважды наполнял мой бокал, пока я прокручивала сотни фотографий. Наконец я остановилась на изображении женского бедра, выложенном в две тысячи пятнадцатом году татуировщиком из Бактауна. На фото только что набитая синяя игуана сияла в отсвете вспышки в окружении розового ореола воспаленной кожи. Практически двойник татуировки у меня на боку. Даже тот же самый оттенок синего, насыщенный лазоревый, с оранжевой каемкой. Прямо как плюшевая игрушка, которая в детстве была у Мэгги. Интересно, та ли это татуировка, что украшала ногу лежавшей в холодильнике городского морга Неизвестной. Опершись о стойку передо мной, Кэри отвлек меня от телефона. — Мы уже закрываемся. Еще будете? Я огляделась. Бар опустел, и мы с ним остались наедине. — Нет. Наверное, мне пора, — сказала я, быстро отправив татуировщику личное сообщение через Инстаграм — попросила информацию об этой конкретной татуировке — и положив на стойку наличные. Я не хотела задерживаться. Я выпила три бокала виски на пустой желудок, а моя старшая сестра, возможно, лежала сейчас в морге. — Уверены? — спросил Кэри. — За счет заведения. Если составите мне компанию, пока буду закрывать. «Иди домой, — прошептал голос у меня в голове. — Иди домой, иди домой». Словно та мантра, к которой я прибегала во время ночных кошмаров. «Проснись, проснись, проснись». Я вернулась домой через два часа. Ноги подгибались, и меня все еще била дрожь. Я скинула кроссовки и пошла прямиком в ванную, надеясь, что не разбужу Эрика, пробираясь в носках по спальне. Если он не спал, то ничем этого не выдал, когда я тихо закрыла за собой дверь. Я старалась не думать о кладовой в баре, о пластиковых ящиках, черном резиновом настиле и неоновых отсветах музыкального автомата за дверью, окрашивавших кожу Кэри то в зеленый, то в синий, то в оранжевый. О том, как у меня едва ли не кружилась голова от жара и желания, как я дрожала в тесном пространстве и пьяно смеялась, уткнувшись в потертый ворот футболки Кэри. Не зажигая свет в ванной, я стянула с липкого от пота тела одежду для бега, включила душ и шагнула под холодный поток прежде, чем он успел нагреться. Вымыла голову шампунем, выплеснула на себя гель для душа. Прополоскала рот и сплюнула. Повернула кран, чтобы вода оставалась бодряще холодной. В темноте из глубин памяти возник образ моей комнаты в студенческом общежитии. Без кондиционера холодный душ мог согнать жар с кожи на краткий миг, лишь до тех пор, пока я снова не выходила в душную жару крошечной общей комнатки. Той ночью я чувствовала то же самое. Как будто даже мурашки скоро исчезнут, как будто мне достаточно лишь сделать шаг назад в темноту, на секунду отвлечься, и меня снова поглотит жар. Теперь же, стоит мне зайти в «МакГинтис», где, по словам Сильвии, детектив Олсен расслабляется после работы, я вспоминаю ту ночь. Почему-то запах разливного пива и громкий звук телевизора навевают воспоминания. Я скучаю по тому старому бару. По тому, как жила раньше. Поднимаю глаза и замечаю, что верхняя часть девятого иннинга бейсбольного матча все еще продолжается. Играют «Кабс». Я надеялась, они уже закончили проигрывать, но, похоже, они намерены слегка растянуть пытку, поэтому сажусь у края стойки и заказываю «Олд Стайл». «МакГинтис» — типичная районная забегаловка, зажатая между мексиканским рестораном и магазином спиртного. Здесь тесно, поместилась только барная стойка и несколько столиков впереди плюс доска для метания дротиков и древний на вид автомат для пинбола сзади около туалетов. Детектива Олсена я замечаю сразу. Он сидит с группой мужчин за столом ближе к задней части зала, и хотя они с приятелями одеты в гражданское, по ним сразу видно, что это копы. Не уверена, заметил ли он меня, но практически чувствую, что привлекла внимание одного из его дружков. Это как шестое чувство. Друзья в колледже дразнили меня из-за этого. Это чувство — порождение страха, который я испытывала всю жизнь, привычки присматриваться к мужчинам вокруг меня куда более внимательно, чем это необходимо девочке-подростку. Привычки искать лицо, которое смогу узнать. Оглядываться в ожидании опасности. Я всегда могу определить, обратил ли мужчина на меня внимание, преследует ли меня кто-нибудь. Поэтому меня совершенно не удивляет, что приятель Олсена садится за стойку рядом со мной. — Эй, Джон, можно мне еще? — обращается он к бармену с совершенно неуместным чикагским акцентом, который дает понять, что ему стоило бы находиться в Саутсайде и болеть совершенно за другую бейсбольную команду. Но, как и везде в этом городе, акцент выражает социальный статус. А этот мужик — коп, чистый представитель рабочего класса и гордится этим, даже если сегодня он не на службе. — Еще виски? — спрашивает бармен. — Не, я буду то же, что она. Он указывает на мой стакан. Интересно, он заметил, что староват для меня минимум лет на десять? На вид ему где-то под пятьдесят, подбородок уже обвисает, а прилизанные волосы выдают поклонника Донни Браско[19]. Сомневаюсь, что клюнула бы на такого мужика даже в один из своих худших дней. — Что пьешь? — спрашивает он. — «Олд Стайл», — отвечаю я. Достаю телефон и делаю вид, что проверяю сообщения. На одном из закрепленных над стойкой телеэкранов подающий команды «Кабс» попадает по ноге бьющему. Вокруг меня раздаются стоны и проклятия. — Говорил же, клоузер из этого парня никакой, — бросает через плечо сидящий рядом со мной коп, обращаясь к товарищам. — Ты это смотришь? — спрашивает он меня, указывая на экран. Я вижу, что он пьян. — Я кое-кого жду, — отвечаю я, не убирая телефон. — Не поклонница «Кабс», да? — Не сказала бы. Я говорю тихо. На мне вязаный сарафан и джинсовая куртка, в которую я демонстративно кутаюсь, надеясь, что хоть один из копов за столом заметит мой дискомфорт и уведет приятеля. Надеясь, что это привлечет внимание Олсена и он узнает меня. — Ну, и где твой друг? Заставляет тебя ждать, — говорит коп. Бармен ставит перед ним стакан пива. — Он скоро подойдет, — отвечаю я. — А, значит, все-таки он, — говорит коп. — Твой парень? — Нет, — еще тише отвечаю я. Почему-то подобных типов всегда привлекает кротость. Они думают, что могут своей наглостью завоевать расположение женщины или по крайней мере оказаться таким образом в ее постели. — Нет? У тебя нет парня? Теперь он положил руку на спинку моего стула, и эта поза куда интимнее, чем позволяет ситуация. От него резко пахнет сладостью одеколона и потом. Слышу, как один из его приятелей окликает его из-за стола. — Прошу прощения, — говорю я, указывая на телефон. — Я вроде как хочу побыть одна. Коп слегка отстраняется и фыркает. — Ах, вот как, — говорит он. — Ничего личного, — торопливо добавляю я, потому что знаю, что безразличие лишь сильнее заденет его эго. — Нет, конечно, нет, — тоном, полным сарказма, произносит он. Предвижу, что сейчас он начнет мне кое-что втолковывать. — Знаешь, это районный бар. Как правило, люди приходят сюда, чтобы пообщаться с товарищами и соседями. — Я просто встречаюсь кое с кем, — говорю я. Чувствую, что за нами уже наблюдает бармен. Симпатичный мужчина средний лет, из тех, что задерживаются на подобной работе, потому что всем нравятся. — Ага, ну пока-то можно вести себя подружелюбнее, или я слишком многого прошу? — спрашивает коп и снова кладет руку на спинку моего стула. — Слушай, давай я куплю тебе выпить? — Я не хочу пить, — отвечаю я пожестче. Эти игры слишком затянулись. — Ух ты, ну ладно, — громче говорит коп. — Ну ты и упрямая! Парень пытается подружиться, а ты обращаешься с ним как будто он козел какой-то, да? Краем глаза замечаю, как бармен жестом подзывает кого-то из-за столика за нами. И вдруг между мной и своим приятелем оказывается детектив Олсен, который кладет руку приятелю на плечо. — Эй, Джимми, пойдем-ка за стол, досмотришь с нами игру, хорошо? — говорит Олсен. — А, то есть говнюк здесь я? — Коп явно не настолько пьян, чтобы не понять, что им манипулируют. — Я просто хотел пообщаться. По-дружески. А она ведет себя так, словно я на нее набросился или типа того. Вот девчонки пошли — слова им не скажи, сразу обвинят в чем-нибудь. — Пошли, — говорит Олсен копу и, наверное, в первый раз бросает взгляд на меня. Теперь, когда он смотрит на меня, я чувствую вибрацию узнавания. Как статическое электричество в воздухе. — Пошли, друг. Я за тебя заплачу. По его тону ясно, что это не просьба. Испытываю облегчение, когда подвыпивший коп отступает, рывком отодвигается от стойки и плетется назад к своим угрюмым товарищам. Интересно, почему парень, который явно прослужил намного дольше, проявляет такое почтение именно к Олсену. Хотя стоит мне повнимательнее рассмотреть Олсена и остальных полицейских за столиком, я готова поставить на Олсена, если дойдет до драки. Все остальные — среднего возраста и уже начинают увядать. Вблизи стройность Олсена выдает жилистое и мускулистое телосложение, скрывающее мощность тугой пружины. Он выглядит как боец. — Спасибо, — говорю я, слегка расслабив настороженно сгорбленные плечи. Как бы хорошо я ни научилась защищаться, вынуждена признать, что провоцировать пьяного мужчину в баре, куда он явился с друзьями, — так или иначе плохая идея. Никогда не знаешь, что сделает человек у него за спиной: попытается успокоить его или же поддержит. Детектив Олсен молчит и жестом подзывает бармена. — С Джимми уже хватит, — говорит он, когда тот подходит, и передает ему небольшую пачку купюр.