— Думаю, он мертв, — продолжаю я. — Думаю, полиция Чикаго нашла его здесь и теперь считает, что в этом замешана я. По-прежнему лишь тишина. Тишина и стук сердца у меня в ушах. Быстрый. — Андреа? — Я здесь, — говорит она. — Как думаешь, где его нашли? — ЛаБаг-Вудс. Готова спорить на что угодно, его нашли там же, где и Сару. — Господи, — шипит Андреа. — Погоди, посмотрю новости. — Это занимает всего секунду. — Блин! — говорит она. — Сегодня рано утром в лесу обнаружили тело пока что неопознанного мужчины. Возможная передозировка наркотиков. — О господи! — Земля будто накреняется у меня под ногами. Чтобы не грохнуться, хватаюсь за дерево во дворе полицейского участка. Вокруг ствола повязана синяя ленточка, гладкая на ощупь под моей влажной ладонью. — Адвокат из его фирмы, с которым я общалась, сказал, что у него в квартире нашли таблетки. — Когда ты якобы отправила ему тот имейл? — В апреле, — говорю я. — Кажется, в конце апреля. — Мы тогда не занимались Диланом, — отвечает она. — Мы тогда даже Сарой еще не занимались. — И что это значит? — спрашиваю я. — Это значит, кто-то услышал подкаст и понял, что мы, возможно, начнем расследовать связь между Сарой и Мэгги, — говорит Андреа, едва поддерживая спокойный тон. — И использовал тебя, чтобы довести до конца дело Сары. — Убрав Дилана. — Верно, — говорит Андреа. — Но зачем выдавать это за передозировку, если все равно оставляешь тело в ЛаБаг-Вудс? — Понятия не имею, — отвечает Андреа. — Может, убийца пытался замаскировать свой образ действий? Это убийство так или иначе должно было отличаться, да? На сей раз он убил парня. У него не было бы силового преимущества. Зато было больше времени, чтобы все распланировать. — И он распланировал, — уныло говорю я. — Послал имейл, чтобы связать меня с убийством. Может, он прибегнул к наркотикам, поскольку счел правдоподобным, что с их помощью я вполне могла бы убить Дилана. Наваливаюсь на дерево. Меня мутит, земля качается и танцует у меня под ногами. Снова уходит из-под ног, как бывает всегда, стоит мне подумать, что я твердо стою на земле. — Он с нами играет, черт возьми, — говорит Андреа. На улице жара, но меня бьет озноб. Понимаю, чего всегда опасалась моя мать. Именно того, что публичный поиск человека, забравшего Мэгги, нацелит его на меня. Сделает меня мишенью. — Ты сейчас где? — спрашивает Андреа. — Возле… полицейского участка в Роджерс-парке… У меня перехватывает дыхание. Как будто я бежала. Или как будто за мной кто-то гонится. Делаю глубокий вдох. — Хорошо, — деловым тоном произносит Андреа. — Давай ты пойдешь домой, соберешь вещи и придешь ко мне. Полагаю, будет лучше, если ты пару дней поживешь у нас. — Думаешь, я в опасности? — спрашиваю я. Потому что хочу услышать от нее подтверждение того, что охвативший меня страх не напрасен. Хочу убедиться, что не схожу с ума. — Мне было бы спокойнее, если бы ты пока не оставалась одна, — отвечает Андреа. Как только нахожу в себе силы снова передвигаться, еду на метро из Роджерс-парка домой, потому что хочу оказаться в гуще толпы, находиться среди людей, поглощенных обычными делами в обычный день, независимо от того, преследует меня убийца или нет. Хотя, если меня порежут на части, пока полиция Чикаго относится ко мне как к чертову подозреваемому, они все получат по заслугам. Олсен получит по заслугам. Пока поезд двигается на юг между каменными и кирпичными постройками Нортсайда, а по улицам внизу мчатся машины, я проверяю почту. В ящике сообщение от ARMY8070. К нему прикреплено фото с подписью: «С дверного видеозвонка соседа». На зернистой черно-белой фотографии изображен почтальон «ФедЭкс», который стоит на крыльце. На улице у него за спиной — обведенный красным четырехдверный седан темного цвета. Из-за плохого качества фотографии трудно что-либо разглядеть в машине, но внизу ARMY8070 приписала: «Сосед заметил эту припаркованную на улице “Теслу”, говорит, запомнил, что у нее иллинойсские номера. 1 мая. Перезапускаю рекламу, чтобы получить информацию о машине». По словам Грега Орлофф, Дилан не пришел на опрос свидетеля второго мая. Всего за три дня до этого он, вероятно, получил письмо от человека, прикидывавшегося мной. Благодарю ARMY8070 за помощь и спрашиваю: «Как думаешь, каковы шансы, что кто-то еще ее заметил?» Она отвечает практически сразу. «Это заметная машина, особенно для такого района. Не лучший выбор, если собираешься кого-то похищать. Вполне возможно, на нее еще кто-то обратил внимание». «Думаешь, мы идем по ложному следу?» — спрашиваю я. «Может быть. Но давай все равно найдем ее». «Хорошая мысль», — отвечаю я, хотя отчасти сомневаюсь, что нам аж настолько повезет. Конечно, никто не выбрал бы столь легко узнаваемую машину, если бы собирался кого-то похитить. А если письмо Дилану от MReese90 что-либо доказывает, так это то, что похитивший его человек достаточно осторожно планировал свои ходы заранее. При мысли об этом на меня накатывает тот же страх, который я испытывала весь прошедший час, и я непроизвольно окидываю взглядом вагон. Чтобы проверить, не следят ли за мной. Когда я иду от метро к квартире, у меня снова звонит телефон. Заблокированный номер. Думаю не отвечать, пускай включится голосовая почта, но потом все же беру трубку. — Да? И, разумеется, на линии лишь тишина. Теперь меня охватывает гнев. Даже не паника, как будто я уже не в состоянии испытывать страх. — Я знаю, что ты делаешь, — говорю я в трубку натянутым, дрожащим голосом. А затем связь обрывается. Больше всего мне сейчас хочется швырнуть телефон на покрытый асфальтом тротуар и смотреть, как он разлетается на кусочки. Глава 15 Собираю кое-какие вещи — только самое необходимое, потому что не хочу оставаться у Андреа каждый раз, как меня напугает расследование, и превращать это в привычку — и еду к ней на велосипеде. Они с Триш занимают верхний этаж трехквартирного дома, который сильно напоминает мне тот, в котором я жила с Эриком до развода. Тот же блеск новой мебели, в гостиной диван в стиле модерн середины века, в коридоре — яркая модная люстра, а в столовой — бронзовая барная тележка с хорошим ассортиментом. Тяжелые портьеры на больших передних окнах всегда открыты, потому что на подоконнике собралось такое количество растений в горшках, что шторы невозможно задернуть. В этой квартире любовь Триш к эклектике сочетается с сознательной необходимостью демонстрировать серьезность. Взрослость. Влияние Андреа. Думаю о своей бедной однокомнатной квартирке с ободранными полами, пыльными окнами и осыпающейся краской. Наверное, люди вроде Андреа и Триш, живущие в такой квартире, жалеют меня. Как обычно, открываю дверь своим ключом и уже собираюсь объявить о своем присутствии, но тут слышу громкие голоса в кухне. — Значит, тот парень, который убил соседа по квартире, для этого притворился Марти? Узнаю голос Триш с легкой ноткой британского акцента, оставшегося от детства в семье экспатов в Соединенном Королевстве. Десять лет на американском Среднем Западе его почти сгладили. — Возможно, — отвечает Андреа. — Возможно? — повторяет Триш. — И ты считаешь, ей лучше жить здесь, чем с семьей? — Ты ведь знаешь, она не ладит с матерью, — говорит Андреа, но Триш перебивает ее: — Дорогая, это не наша проблема. Наша проблема заключается в том, что ты пригласила величайший магнит для неприятностей, который я когда-либо встречала, пожить у нас дома. Ты не умеешь ей отказывать. Никогда не умела. — Я ее подруга. Я ее поддерживаю, это не одно и то же. — Ага, ну, теперь ее втянули в расследование убийства. Как здорово, что она будет жить у нас в комнате для гостей. У меня в животе разливается холодное чувство вины. Такое ощущение, будто я проглотила кусок льда и чувствую, как он оцарапал мне горло. Когда мы вместе, мы стараемся не обращать внимания на то, что в процессе развода я как бы оставила Андреа и Триш себе, потому что мы с Андреа так близки. Но легко забыть, что Триш знала Эрика еще до меня. Возможно, она сохраняет верность старому другу, чего не испытывает по отношению ко мне. И все-таки другого шанса прервать разговор у меня, наверное, не будет, поэтому я с грохотом закрываю за собой дверь. — Привет, — говорю я по пути в кухню, стараясь держаться невозмутимо. Как будто не слышала только что, как они спорят из-за меня. Как будто не могу даже представить, что кто-то может быть не рад меня видеть. — Привет, Марти! — Триш быстро обнимает меня. От нее пахнет лавандой, и это напоминает мне о матери. Запах запутанных женских отношений. — Нелегко тебе пришлось, да? — Странное выдалось лето, — отвечаю я, покосившись на Андреа. Та рассматривает молнию на своей толстовке. — Андреа мне все рассказала, — продолжает Триш. — Неужели полиция всерьез считает, что ты как-то с этим связана? — Наверное, они просто пытаются вывести меня из себя, — говорю я. — Они не очень любят, когда следователи-любители лезут на их территорию. — Скорее уж раскрывают преступления, которые они оставили нераскрытыми, — говорит Андреа. — Ну что ж, оставлю вас наедине. — Триш указывает в сторону детской. — Кое-кому пора на прогулку. — Спасибо, дорогая, — говорит Андреа и улыбается Триш, когда та идет забрать Олив из кроватки. Благодарность. Примирение. Возможно, также легкое сожаление. Как только Триш уходит, Андреа поворачивается ко мне.