— Посмотри на это так, — говорю я. — Дилан уже несколько месяцев числился пропавшим в Милуоки. Полиция Милуоки связала это с делом Сары только после того, как мы дали им наводку. А искать в ЛаБаг-Вудс стали только потому, что я это предложила. Иначе Дилана никогда бы не нашли. — То есть теперь Теда посадят за два убийства вместо одного. — И если все пойдет как надо, — отвечаю я, — Колин Маккарти выйдет из тюрьмы. — Получается, Ава освободила брата, но, сама того не зная, бросила подозрение на мужа, — говорит Андреа. — Натуральный дурдом. Даже представить себе не могу. Я чувствую, как в кармане у меня вибрирует телефон. Глянув на экран, останавливаю запись на компьютере. — Легка на помине? — спрашивает Андреа. — Поверить не могу, — говорит Ава, когда я беру трубку. — Честное слово, поверить не могу. Вот же говнюк! Она аж шипит. Слышу вибрацию настоящей ярости в ее голосе. По правде говоря, меня это слегка успокаивает. Я боялась, что будут слезы. Боялась, что заодно и меня сочтут виноватой. Что Ава, вероятно, захочет свалить все на гонца. — Это ДНК? — спрашиваю я. — Из душа? Благодаря этому его арестовали? — В воскресенье мне позвонили и сказали, что нашли тело Дилана Джейкобса. Полиции нужны были образцы нашей ДНК — всех, кто был причастен к делу Сары, — чтобы исключить нас из списка подозреваемых, — говорит Ава. — Я принесла им расческу Теда и сдала образец слюны. Без малейших колебаний. Наверное, они считают меня наивной дурой. — Она горько усмехается. Значит, это правда, думаю я. Они получили образец ДНК Теда. Должно быть, сравнили его с чем-то — с волосом в душе или с чем-то, что обнаружили на теле Дилана. Заметив, что перестала дышать, отвожу микрофон телефона подальше от лица. Несколько раз вдыхаю и выдыхаю в сложенные ладони, чтобы остановить панику и гипервентиляцию. — Даже представить не могу, каково тебе сейчас, — отдышавшись, говорю я. — Ава, мне так жаль. — Не стоит, — шипит она. — Этот подонок, этот поганый ублюдок. Из-за него я потеряла годы, которые могла бы провести с братом. Мой младший братик потерял годы жизни из-за того, что меня настолько ослепила любовь, что я не могла видеть то, что было прямо под носом. — Ты не виновата, — говорю я, хотя это пустой звук. В детстве я слишком часто слышала эти слова и теперь не могу произнести их хоть с какой-то уверенностью. И я понимаю ярость Авы. Я знаю, что значит быть до конца преданной сестре или брату. Быть готовой смести все остальное в твоей жизни ради этих уз. — Знаешь, Дилан мне как-то позвонил, — говорит Ава, и до меня доносятся ее всхлипы. Неужели она плачет? — После того, как Колину вынесли приговор. Сказал, что ему казалось, будто Сара встречается с кем-то еще. — Дилан тебе так сказал? — переспрашиваю я. — Да. Они с Колином никогда друг другу не нравились, но даже у него были сомнения после суда. Он говорил, Сара упоминала, что к ней приходил парень. Парень постарше, который ей нравился. Заставила Дилана поклясться, что он никому не расскажет. Ава снова смеется, и на сей раз звук точно напоминает всхлип. Я понимаю, что она все-таки плачет. Никогда не видела, чтобы Ава плакала. — Мне такое даже в голову не могло прийти, — продолжает она. — Даже мысли не возникало, что это мог быть Тед. Парень постарше. Черт возьми! Боже мой! — Дилан сообщил об этом в полицию? — спрашиваю я. — Не знаю. Я говорила ему, что надо сообщить. Но, видишь ли, во всем, что не касалось вины Колина, они были так близоруки, что, наверное, не обратили на Дилана внимания. Надо мне засудить их к чертям собачьим. — Ава, — осторожно говорю я, не желая выдавать появившееся у меня подозрение, — ты когда-нибудь рассказывала Теду, что тебе сказал Дилан? О том, что Сара встречалась с кем-то еще? Стоило мне задать этот вопрос, как я понимаю, что совершила ошибку. Это ведь Ава, и она сообразительнее всех, кого я знаю. — О господи, — говорит она. — Думаешь, Тед поэтому напал на Дилана? — Не знаю, — поспешно заявляю я, но без особого пыла. Я повинна в том же, в чем и она. Тоже верю, что каким-то образом несу ответственность за беды, выпадающие на долю моих близких. Мы с ней всесильны. — Давай пока сосредоточимся на Колине, — говорю я. — Как скоро ты сможешь вытащить его? На ум приходят его сломанные пальцы. Думаю о побоях, которые он только что перенес. О сломанных ребрах. Треснутой глазнице. Надо поторопиться. Мы должны освободить его, пока с ним не произошло что-нибудь еще более ужасное. Будто из холодных, безмолвных водных глубин, всплывает новая вероятность. Возможно ли, что со своими деньгами и связями в этом городе Тед мог купить подобное насилие? Вдруг он может подсунуть подходящему человеку необходимую сумму и заказать убийство Колина? — Нужно подать апелляцию на имя судьи и прокурора штата, — говорит Ава. — Просто так его не выпустят, по крайней мере до вынесения приговора Теду. А на это могут уйти… не знаю. Может, даже годы. — Что за апелляция? — спрашиваю я. — Нужно оказать публичное давление на судью и заставить его снять с Колина обвинения. Даже надавить на губернатора. А прокурор штата должен отказаться выдвигать дополнительные обвинения. — Публичное давление, — говорю я, как будто только что наконец поняла смысл этих слов. — Ты имеешь в виду подкаст. — Ты должна закончить его. Выпустить. Как можно скорее. — Мне нужно поговорить с Андреа. — Бросаю взгляд в дверной проем. Андреа кормит Олив за столом для завтрака. Однако я знаю, что она слушает мою часть разговора, потому что стоит мне произнести ее имя, как она тут же переводит на меня взгляд. — Не знаю, как быстро мы сможем все это смонтировать и выпустить. — Если что-то надо, я помогу, — говорит Ава. — Деньги, ресурсы. Могу дать любое интервью, какое захотите. Спрашивайте о чем угодно. — Ладно, — обещаю я. — Попробуем. Наверное, сможем что-нибудь собрать в течение нескольких недель. Смотрю на Андреа, приподняв брови. Она медленно кивает. — Мы должны это сделать, Марти! — В голосе Авы слышится нотка отчаяния. — Я должна это исправить. — Знаю, — отвечаю я. — Сделаем. Когда я отключаюсь, на меня снова обрушивается знакомое ощущение силы. Я знаю, что приняла в этом участие. Наконец-то я помогла свершиться справедливости. Глава 17 Подкаст становится сенсацией. В нем есть все, чего хочет народ: мертвая девушка; два бесстрашных следователя; безвинно осужденный паренек из рабочей семьи с трудным детством; неправомерные действия полиции и новое убийство. И, конечно же, плюс ко всему — арест привлекательного, привилегированного убийцы. Тед мелькает по всем кабельным каналам, его лицо с высокими скулами на передовице всех таблоидов в супермаркетах. Тед Вриланд в одночасье стал Патриком Бэйтменом. Ганнибалом Лектером. Джеком-потрошителем, с которого наконец сняли маску. Один из трендов на «Твиттере» после выпуска каждой серии подкаста — «Банди[21] 2.0». Андреа смонтировала семь серий с мастерством дирижера симфонического оркестра. Казалось, она всегда знала, где подчеркнуть те или иные детали, а где сделать паузу для проявления человеческих эмоций. Ко времени выхода пятой серии, суд над Тедом назначен на весну следующего года, и эту историю освещают все крупные новостные агентства в стране. У меня бессонница. Когда после ареста Теда я вернулась к себе в квартиру, сны стали только хуже. Что бы я ни делала, все равно просыпаюсь посреди ночи в луже пота и не могу больше заснуть. Я пробовала теплое молоко, золпидем и ходить кругами по квартире. Но почему-то я всегда оказываюсь на диване, где пью водку и смотрю все, что показывают по телику от трех ночи до восьми утра. А это проблема, потому что внимание прессы внезапно переключилось на нас с Андреа. Ходят слухи, Колина освободят со дня на день, и из Лос-Анджелеса звонят менеджеры, обещающие документальные передачи и мини-сериалы в жанре тру-крайм. Подруга Андреа, книжный агент, уговаривает нас написать об этом деле книгу, которую она могла бы продать. Со мной уже связалось множество издательств, предлагая мне написать мемуары, историю о бесплодном поиске сестры. Именно так это назвал один из издателей. Бесплодный. Каждый час поступают запросы на интервью. От всех сразу — от «Нью-Йорк таймс» до «Ред Ай». Поэтому сейчас мне совсем не к лицу быть невыспавшейся, пьяной в восемь утра и страдающей от похмелья к полудню. Хотите верьте, хотите нет, но проблема отчасти заключается в Марко. Вернее, в том, что Марко сказал мне на прошлой неделе, когда мы выпустили четвертую серию подкаста. Я приехала в клуб «Раш» и застала там скучающего аудиотехника, работающего с клубной звуковой системой со скоростью человека, чья дневная доза кофеина давно перестала действовать. — Пипец, — сказал Марко, когда я присоединилась к нему за стойкой. — Говорят, сможем открыться не раньше чем через час. — Отлично, значит, нам платят за то, что мы ничего не делаем, — ответила я, присев за стойку и вытащив ноутбук. — Какой в этом смысл без чаевых? — спросил Марко. Я пожала плечами. — Зато у меня есть время поработать на стороне. Тут мне повезло. По правде говоря, я уже опаздывала с монтажом бонусного контента, который мы выкладывали на сайте. За это отвечала я, поскольку Андреа монтировала само шоу. В основном это были расширенные версии интервью, мелкая редактура. Я должна была убедиться, что на записи все хорошо слышно, но, с тех пор как арестовали Теда, не могла сосредоточиться даже на этом. — Главное, чтобы босс не увидел, как ты занимаешься этим в рабочее время, — сказал Марко, когда я начала править звук записи визита к Колину в тюрьму. — А что он сделает, уволит меня за то, что не уделяю внимания клиентам? — спросила я, указав на пустой зал перед нами. — Он думает, ты и так уволишься, — ответил Марко. — Думает, ты для этого места слишком хороша, раз теперь прославилась в качестве журналиста-любителя. — Он прав, — сказала я, нажав клавишу пробела, чтобы запустить запись, пытаясь привести в порядок звук в том месте, где Колин входит в комнату. Обнимая Аву, он находился дальше от микрофона, чем во время интервью. Я пыталась вывести на первый план диалог, при этом сведя к минимуму окружающие шумы. — Это что? — спросил Марко, указывая на ноутбук. — Запись моей первой встречи с Колином Маккарти в тюрьме, — ответила я, повторно включая звук. — А почему он говорит по-португальски? — спросил Марко. — Они с сестрой в детстве общались на нем с бабушкой, — ответила я. — Видимо, до сих пор иногда говорят на нем. Особенно если Колин говорит что-нибудь оскорбительное. Например, про мои сиськи. — Я секунду помолчала. — Ты знаешь португальский? — Конечно, у меня мама из Бразилии, — ответил Марко. — К тому же я от природы полиглот. Это помимо того, что я невероятно красив. — Да уж, слышала, — сказала я, снова повторяя запись, чуть-чуть поправляя уровень громкости. — И невероятно тщеславен.