Мистер Джун улыбается, его черты смягчаются, и я вижу на его лице смирение и спокойствие. Он не будет сражаться. Он принял поражение. – Конечно. Я свяжусь с вашей страховой компанией. Скоро придет медсестра и даст вам лекарство. Далеко не у всех есть страховка, но у мистера Джуна есть, чему я очень рада. Иначе ситуация бы усложнилась, а сложности сейчас нужны ему меньше всего. – Хорошо. Спасибо. – Снова улыбка. Как он может улыбаться? Поколебавшись, вручаю ему распоряжение о реанимационных мероприятиях: – Заполните, пожалуйста. Спрашивайте, если что-то будет неясно. Он благодарит с улыбкой. – Увидимся позже, мистер Джун, – говорю я, не зная, когда наступит это «позже». Выхожу из палаты. Дверь за мной закрывается сама собой. Убираю медкарту на место и иду в ординаторскую. Чувствую себя выжатой как лимон. Мне отчаянно нужны кофе и отдых… Глава 23. Митч Ковыряюсь в тарелке с едой, которую приготовил на сегодня, и думаю о Сьерре: после того поцелуя мы виделись лишь мельком в лифте или в коридоре. Понятия не имею, совпадение это или она избегает меня. Может, мне тоже стоит ее избегать. – Ничего не понимаю! – фыркаю я, чуть не уронив вилку. – Фибрилляция желудочков! – внезапно кричит сидящая рядом со мной Лора и, вздрогнув, просыпается. Волосы у нее растрепаны, она растерянно оглядывается, пока не понимает, что находится не в неотложке и даже не в стационаре. – О… – Лора вытирает слюну с щеки. – Пауэр-нэпы[6] – это не твое, – говорю я. – Знаешь, ты очень страшная, когда спишь. Лора радостно улыбается, а потом зевает во весь рот. – Ты просто завидуешь, что мне хватает двадцати минут сна. Я усовершенствовала пауэр-нэп. – У тебя слюни остались, – сообщаю я, указывая на подбородок. – Почему бы тебе не пойти в дежурную комнату? Засмеявшись, она переплетает косу. – С ума сошел? Там же кровать. – Да, именно. Здесь ты складываешься пополам. Твоя шея долго не выдержит. – С моей шеей все прекрасно, спасибо за беспокойство. А вот кровать – это настоящая проблема. Ты хоть представляешь, что произойдет, если я окажусь в кровати? – Ты сможешь спокойно поспать полчаса? – предполагаю я. Лора закатывает глаза. – Нет! Тогда я засну – по-настоящему засну! – и не смогу встать, потому что на кровати слишком удобно. Я бы с радостью нормально поспала, – почти плачется она, – но тогда останусь без работы и окажусь на улице. – Не утрируй, кровать в дежурной не настолько удобная. – Отработай смену с тремя операциями, бесчисленным количеством дел и всего двумя перерывами на пописать, и посмотрим, что ты скажешь, – совершенно серьезно отвечает Лора и приподнимает брови, будто я ничего не понимаю. – Хорошо! Тогда продолжай пускать слюни на стол. – Эй, хватит умничать. Все пускают слюни. – Кто-то входит, и лицо Лоры светлеет. – Сьерра! Ох… похоже, у тебя выдался насыщенный денек? Мне требуется несколько секунд, чтобы успокоиться, прежде чем повернуться к Сьерре. Наши взгляды встречаются. Она замирает, держа в руке стаканчик с кофе, и смотрит на меня так, будто увидела призрака. Вьющаяся прядка волос, выбившаяся из косы, падает на щеку. Сьерра выглядит уставшей, но, как всегда, красивой. Ей нравится изображать холодность и неприступность, но если знать, на что обращать внимание, довольно легко читать ее эмоции. В этом отношении Лора и Сьерра совсем не похожи – у них очень разные темпераменты. – Да, много чего произошло, – невнятно отвечает Сьерра. – Вот как, – натянуто говорит Лора и торопится попрощаться: – Тогда я вернусь к работе. Дай знать, если риелтор позвонит. Она встает и, помахав на прощание, оставляет нас с Сьеррой одних. – Все хорошо? – спрашиваю я, надеясь, что Сьерра не развернется и не уйдет. Как это сделал я после того поцелуя. Но нет, она садится напротив, чего я совсем не ожидал. – Да. А у тебя? Сьерра ставит кофе на стол, водя пальцами по краю стаканчика. Ее мысли где-то далеко. – О чем задумалась? Она поднимает на меня взгляд: – Ненавижу, когда ты отвечаешь вопросом на вопрос. – У меня все прекрасно. Итак, о чем задумалась? Сьерра со вздохом откидывается на спинку стула: – Я не собиралась тебя целовать, ясно? – Тогда почему поцеловала? – спрашиваю, сдерживая усмешку, потому что уверен, ее словам нельзя верить. – Секундное умопомрачение? Нарушение мозгового кровообращения? – отвечает Сьерра, и я отодвигаю в сторону тарелку и наклоняюсь вперед. – Ну, если настаиваешь… – Да, настаиваю. – No te creo. Не верю. Что бы Сьерра ни говорила, я помню тот поцелуй. Помню, как она смотрела на меня. Решимость, блеск в ее глазах, а потом – вкус ее губ… Помню, как она прижималась ко мне всем телом и запустила руки мне в волосы. Нет, я ей не верю… – Митч! – рявкает Сьерра. – Перестань говорить со мной по-испански только потому, что мой отец – мексиканец. Я не понимаю и собираюсь купить себе словарь. Интересненько. – Не знал, что твой отец из Мексики. Сьерра выглядит так, будто не собиралась этого говорить. Она ничего не рассказывает о своей семье. И впервые упомянула отца. – Это не твое дело, – огрызается она, замыкаясь. – Возможно. Но теперь мне интересно, почему ты не говоришь и не понимаешь по-испански. – Мы с отцом не общаемся, – сухо отвечает она, и мне хочется отвесить себе затрещину за то, что бездумно чешу языком. Миерда. – Извини. – Если ты извинишься еще хоть раз, я с ума сойду. Сьерра, отодвинув стул, встает. Она собирается уйти. Недолго думая, я вскакиваю и преграждаю ей путь. – А это еще что за новости? – с удивлением смотрит она на меня. – Ты поцеловала меня из жалости? – спрашиваю я, потому что должен это знать. Постоянно вспоминаю слова того придурка, нашего нового коллеги. А еще – мне действительно нужно понять, почему Сьерра это сделала. Ведь мы так и не обсудили случившееся.