– Ты ушел, потому что поцелуй был ужасным? – Конечно, нет! – Вот твой ответ, – говорит она и пытается обойти меня, но я останавливаю ее и прижимаю к себе. – Хорошо. Я могу вынести все, но только не жалость. – С какой стати мне тебя жалеть? – Debido a mis cicatrices. – Из-за всего, что произошло. Я усмехаюсь. – Y porque yo me enamoré de ti. – Потому что я влюбился в нее и не могу этого изменить. Не хочу менять. И пусть Сьерра мрачнеет, потому что я снова перешел на испанский и говорю то, в чем пока не могу признаться, я продолжаю: – Te beso ahora mismo. – Что, черт возьми, это значит, Митч? – Я покажу тебе. Веду рукой вниз по ее затылку, притягиваю к себе, наклоняю голову и прижимаюсь губами к ее губам. Целую. Глава 24. Сьерра Митч целует меня. Теперь это он инициирует поцелуй. Я замираю, застигнутая врасплох. Митч покусывает мои губы, прижимая меня к себе, и внутренний голос подсказывает мне: «Это плохая идея». Потому что мы коллеги. И я не хочу отвлекаться от работы. Не хочу испытывать угрызений совести. Только то, что Лора с Нэшем смогли быть вместе, не означает, что у нас что-то получится. Лора с Нэшем – исключение. И как мне отвечать на поцелуй – пусть даже и приятный, – когда страх неудачи так велик? Я не собираюсь закончить как мама, которая винит других в своих несчастьях. Мое сердце хочет плакать, потому что не знает, как быть. Желает наслаждаться происходящим, но в то же время тонет в чувстве вины. Митч не виноват в моих кошмарах. Виновата я. Как и в шрамах, какими бы глубокими и многочисленными они ни были. Каждый шрам на теле Митча – моя вина. Я была слишком медленной, испугалась и сделала не все, что требовалось. Но стоит Митчу положить руку мне на щеку, как все мысли превращаются в фоновый шум. Он проводит большим пальцем вниз по моему подбородку, по шее, где бьется венка пульса… Мне приходится подавить стон, когда наши языки соприкасаются. Медленно, нежно, мучительно… Я могу положить этому конец, если захочу. С легкостью. Могу залепить Митчу пощечину. Но я не двигаюсь. Митч неожиданно останавливается и отстраняется. Мы чувствуем учащенное дыхание друг друга. Мое сердце бьется так сильно, что я слышу его стук, а давление наверняка подскочило. Может ли поцелуй вызвать сердечный приступ? Мне следовало бы знать ответ на этот вопрос. Почему, черт возьми, почему я не знаю? Открыв глаза, смотрю на Митча, и у меня появляется желание закричать, потому что я никогда не хотела всего этого. Но хочу сейчас и чувствую себя последней эгоисткой… – Одно слово, и я… – Заткнись, Ривера! – Рявкнув, я приподнимаюсь на цыпочки и целую Митча, прижимаясь к нему и обвивая руками. Мы делаем несколько шагов, пока Митч не врезается спиной в дверь, охая от неожиданности. Никогда не думала, что что-то неправильное может казаться таким правильным. Митч водит руками по моей спине и забирается под халат, вызывая у меня волну мурашек. Его губы овладевают моими, кажется, еще немного – и я сойду с ума. Митч пахнет замечательно. Насколько знаю, он никогда не пользуется навязчивым парфюмом и не перебарщивает с дезодорантом, и мне это нравится. От него исходит тонкий личный запах, смешанный с ароматом мыла, который не почувствуешь, пока не подойдешь слишком близко. Свежий, естественный, с ноткой терпкости. У поцелуя привкус мексиканской еды, и я невольно улыбаюсь, потому что это очень в стиле Митча. Слышу низкий стон и, прижавшись ближе, немного наклоняю голову, углубляя поцелуй… Неожиданно каждый из нас чуть не прикусывает себе язык из-за сильного толчка. – Ой! Неужели дверь заклинило? Все хорошо? Сьерра, ты там? – дергает ручку Мэйси, пытаясь войти. Мы с Митчем смотрим друг от друга, учащенно дыша. Его губы слегка покраснели от моих поцелуев, а глаза светятся от изумления и возбуждения. – Миерда, – тихо шепчет он, когда Мэйси снова толкает дверь и она врезается ему в спину. – Давай отойдем, – говорю я, оттаскивая Митча в сторону, пока Мэйси ничего не сломала. Мэйси маленькая и хрупкая, но, если она чего-то хочет, готова идти напролом. А сейчас она хочет войти в комнату. Дверь немедленно распахивается, и Мэйси вваливается внутрь. Она вскрикивает от неожиданности и чуть не падает, но в последний миг ей удается удержать равновесие. – Что это было? – Она откидывает волосы с лица. – Вот черт, – говорит она, потому что у нее распустился пучок, который она, как всегда, завязала слишком слабо. Разобравшись с прической, Мэйси смотрит на меня, и ее лицо светится так же ярко, как солнце над Финиксом. – У нас есть квартира! – вдруг визжит она и от радости начинает пританцовывать. – Что?! – восклицаю я, не веря. – Повтори еще раз! – Мне только что написали. У нас есть квартира. Разве не круто?! Скоро можно переезжать! В голове кипят мысли, сердце бешено колотится, потому что за последние пять минут случилось столько всего, что я не успеваю все осознать. Чувствую, что улыбаюсь. Совсем как Мэйси. По-настоящему. Я могу уехать от мамы. Мне больше не придется жить с ней. Да, с деньгами станет сложнее, но я буду счастливее. Возможно, расстояние пойдет нашим отношениям на пользу… хотя я в это почти не верю. Больше – не верю. – Господи боже, – шепчу я, едва сдерживаясь, чтобы не броситься танцевать вместе с Мэйси. – Вы что, будете жить вместе? – подает голос Митч. – Похоже на то. – Повернувшись, я растерянно смотрю на него, не в силах поверить в то, что происходит. Я переезжаю, мы только что целовались. Когда я снова оборачиваюсь к Мэйси, выражение ее лица изменилось: губы поджаты, брови сведены так, что исчезают за оправой очков. – А почему дверь заклинило? – спрашивает она, подозрительно переводя взгляд с меня на Митча. Не хочу лгать, но еще меньше – говорить правду. – Такое временами случается, – загадочно отвечает Митч, а я молчу, надеясь, что Мэйси больше не будет задавать вопросов. – Мне пора возвращаться. Митч убирает со стола пустой контейнер и уходит. Невольно провожаю его взглядом. Возможно, придется признать: есть еще одна причина, по которой я избегаю Митча. Дело не только в чувстве вины, работе, моих амбициях или маме, но и в том, что Митч стал для меня связью с корнями, которой я никогда не испытывала. В которой не нуждалась. Митч и его мексиканская семья словно излучают жизнь и тепло, а я похожа на срубленное дерево – без корней и без листьев, без истории, пытаюсь найти способ выжить, стать цельной. Я не мечтаю о семейных узах. Не страдаю от одиночества. Но я долго к этому шла. Кто знает, что произойдет, если позволю Митчу приблизиться, заглянуть за мои стены? А вдруг я начну скучать по вещам, по которым никогда не скучала… Когда мы с Мэйси остаемся одни, она смеется: – Неужели между вами что-то есть? Я думала, Митч тебя бесит. – Он меня бесит, – ворчливо отзываюсь я, и мне даже не приходится лгать. Но да, похоже, между нами и правда «что-то есть», и это сводит меня с ума. Я спешу сменить тему. – Не могу поверить, что мы получили квартиру! – Я тоже. Завтра встречаюсь с риелтором, чтобы уладить все вопросы, подписать договор и прочее. Он сказал, что мы можем переезжать в следующий понедельник. Раньше, к сожалению, не получится. Я закажу нам фургон. Можно было бы взять мою машину, но туда ничего не поместится. – У меня почти нет вещей… – Неважно, – отмахивается Мэйси. – С фургоном будет удобнее. – Да, ты права. Звучит неплохо. Спасибо. В понедельник я работаю до полудня. – А у нас с Джейн смена начинается в полдень. Возможно, утром мы перевезем часть вещей. А остальные, скорее всего, не раньше вторника. Но это не страшно. Ты справишься сама или мне поменяться с кем-нибудь дежурством? – Справлюсь. У меня в самом деле почти ничего нет, – говорю я, и это не преуменьшение. Книги по медицине, две-три коробки с остальными книгами и журналами, одежда, большое напольное зеркало – вот и все. Я думаю раскошелиться на новую кровать и два комода. Эти покупки меня не разорят, а мне нужно что-то новое для новой жизни. Кроме того, перевозку мебели одна я не осилю. Ну и ладно. У меня еще будет время, чтобы обзавестись вещами. – Я могу вам помочь после того, как разберусь со своим хламом. – Было бы здорово! Беру стаканчик с кофе, который стоит на столе, и, отпив небольшой глоток, давлюсь. В холодном виде он еще отвратительнее, хотя не думала, что такое возможно… – Мне пора бежать, – объявляет Мэйси. – Я лишь хотела обрадовать тебя новостями, и Лора сказала, где тебя искать. – Она смущенно прикусывает нижнюю губу и замирает. – Все хорошо? – спрашиваю я и снова сглатываю, чтобы избавиться от тошнотворного привкуса во рту. – Сейчас я кое-что сделаю. Тебе придется немного потерпеть. Я не успеваю ничего сделать, как Мэйси оказывается рядом и обнимает меня. Кажется, в последнее время я обнималась больше, чем за всю жизнь… надеюсь, что это прекратится. Как и мои истерики. Наконец Мэйси отпускает меня и делает глубокий вдох: – Знаю, ты не любишь обнимашки, но сейчас они были мне очень нужны. – Мэйси пожимает плечами. – Раз уж через несколько дней мы станем соседками, а потом и подружимся, время от времени мы наверняка будем обниматься. – Пожалуйста, больше не говори таких ужасных вещей, – прошу я, но Мэйси только смеется и машет мне на прощание. – До скорого, Сьерра. Я напишу, если появятся новости. Если нет, то увидимся во время обхода. Неожиданно я остаюсь одна и пытаюсь осознать все, что произошло за последние пятнадцать минут. Судорожно потираю лоб. Во что я ввязалась? – Вот что бывает, когда подпускаешь людей слишком близко. Когда начинаешь общаться с кем-то, помимо пациентов. Черт, – бормочу я, радуясь, что никого нет рядом. Взяв стаканчик с кофе, выхожу из комнаты и возвращаюсь в стационар. Лора разговаривает с Грантом у стойки регистрации, она машет мне, как только замечает. – Привет! Мэйси рассказала новости. Поздравляю, – говорит она и выставляет ладонь, чтобы дать мне «пять». Смотрю на ее руку, потом на лицо, снова на руку…